Подарок бессмертия

Разобраться в адаптивных свойствах вируса было далеко не тривиальной задачей хотя бы потому, что необходимо сначала ответить на вопрос, а существуют ли у вируса такие свойства в принципе. С классической точки зрения подобная постановка вопроса может считаться некорректной. Под воздействием всевозможных факторов вирусы подвержены мутации и таким образом возникают новые штаммы, но процесс этот случаен и хаотичен. Одни мутации оказываются более удачными, другие нет. О каких адаптивных свойствах можно говорить при такой ситуации? В классической микробиологии вирус не является независимо живущим организмом. Он не способен размножаться и использует заражаемую клетку, изменяя ее ДНК, и заставляя производить собственные копии. Парадокс заключается в том, что, строго говоря, вирус не является ни «живым», ни «мертвым», но что считать живым, а что нет? Точного определения и согласия по этому вопросу до сих пор нет, а научный мир иногда удивительно консервативен во взглядах. Однажды принятые аксиомы считаются незыблемыми догмами, невзирая ни на что. Моррис давно относился с чувством здорового скептицизма и иронии к патриархам науки, иногда решающих проблемы таким оригинальным способом. «Живым» признавать не будем, слишком много взглядов придется менять и пересматривать, а «мертвым» признать не получается. Ну что же, оставим все, как есть: органическая жизнь, неорганические соединения, а вирусы запишем в особую категорию…

В отличие от остального научного мира Рой подобной риторикой не мучился. У него была конкретная цель, и ему нужен однозначный ответ, вне зависимости от того, что и как называть. Обладают вирусы способностью адаптироваться к окружающей среде или нет, а корректность постановки вопроса его нисколько не интересовала. Несмотря на случайность и хаотичность мутаций, нет ли среди них, хотя бы частично определенных попыток вируса адаптироваться к конкретным условиям, системе, организму, типу клеток или каким–либо изменениям? Рой был готов к отрицательному результату, но хотел экспериментально подтвержденных выводов, а не теоретических умозаключений.

Моррис недооценил важность своего исследования, но теперь понимал потенциальную важность этого вопроса. Вирус не может выживать в отсутствии других клеток, точнее не может производить свои копии самостоятельно, но каждый вирус способен поражать только определенные клетки. С другой стороны, до сих пор не удалось обнаружить ни одного живого организма, который не был бы подвержен тому или иному вирусу. Два общеизвестных факта Рой сравнил с другим широко известным образом существования, как симбиоз. Все живые организмы подвержены вирусным инфекциям, но не погибли, и продолжают существовать наравне с вирусами, а их иммунные системы тоже не смогли справиться и уничтожить все вирусы. Не является ли это своеобразным видом симбиоза? Научно–философское значение этой мысли для Роя сводилось к чисто практической стороне вопроса. Если в этом есть хоть доля истины, то, возможно, предположить и наличие адаптивных свойств вирусов, механизмы которых можно использовать для решения ряда его проблем в технологии продления жизни.

Разобраться в хаосе мутаций, а тем более в их первопричинах и направлениях задача очень трудоемкая, если вообще выполнимая. Моррис предложил изменить стратегию исследования путем попыток создания модифицированных версий вируса и проводить сравнительный анализ мутаций с эталонным вирусом. Несмотря на случайность и непредсказуемость мутаций, в случае наличия адаптивных свойств у вирусов он надеялся найти частичную идентичность в мутациях и таким образом проследить, не является ли это попытками вируса приспосабливаться. Даже ничтожно низкий, но предсказуемый процент в идентично направленных мутациях мог стать свидетельством наличия не только исключительно случайных процессов в образовании новых штаммов.

На практике дело двигалось гораздо медленнее, чем хотелось, и Моррис испытывал недостаток оптимизма увидеть результаты своей работы в обозримом будущем. Он исчерпал все свои соображения на этот счет, добился некоторых интересных результатов, но они по–прежнему не были достаточно убедительными, чтобы ответить на поставленный вопрос. Дело застопорилось. Моррис поделился своими сомнениями с Андреем, который обещал подумать, чем ему можно помочь.

22

Вторую половину рабочего дня Моррис провел в библиотеке. Он хотел отвлечься от неудачных экспериментов, поразмышлять, а заодно посмотреть новости в научной литературе и интернете. Смена обстановки могла помочь сосредоточиться на поиске свежих мыслей, чтобы бросив взгляд на полученные данные, в очередной раз не зацикливаться на уже не раз опробованных методах анализа. Моррис наткнулся на несколько интересных статей, расширил свой кругозор, но не нашел ничего полезного для своей работы. Можно методично продолжать эксперименты в надежде на постоянно растущий объем данных, анализ которых все–таки позволит выделить хоть какие–то заключенные в них закономерности. Даже при отсутствии других идей этот подход все меньше устраивал Морриса и он искал более научный метод в определении направления дальнейших модификаций вируса, чем движение наугад.

Выйдя из административного корпуса, он почти дошел до здания своей лаборатории, потом передумал и решил вернуться в библиотеку. Моррис двинулся в обратном направлении, когда услышал, как его окликнул Андрей. Он шел от главного корпуса, и с ним кто–то еще. Андрей замахал рукой и ускорил шаг.

— Я решил, что ты ушел домой. Мы тебе несколько раз звонили.

— Нет еще. Я был в библиотеке. Что–нибудь срочное?

— Нет–нет, все нормально, просто хотел вас познакомить. Моррис, это доктор Ю. Ю, это Моррис.

— Приятно познакомиться. Мы, наверное, мельком уже встречались. Да, меня зовут доктор Ю, лучше просто Ю, — он протянул маленькую руку и добавил, широко улыбаясь. — Сразу скажу, я никак не могу являться родственником доктора "Упо», по очень многим причинам.

Ю был почти одного роста с Андреем, говорил с неярко выраженным, но специфическим акцентом выходца из Азии. Определить точно его национальность или возраст Моррис затруднился, хотя на взгляд Ю выглядел старше Андрея. Пожав протянутую руку и тоже представившись, Моррис пребывал в недоумении по поводу комментария о родственных отношениях с доктором «Ху». Может намек на игру слов, перефразируя откуда–то общеизвестное выражение: «Кто–о–о? Я–я–я?!». Его сомнения заметил Ю и, продолжая улыбаться, попробовал пояснить.

— Не обращай внимания, Моррис. Каламбур не получился. Многие мои друзья любят шутить по поводу моего имени. Был такой достаточно популярный фантастический сериал «Доктор Кто». Не знаю, может, более молодое поколение его уже не знает. Ю — это мое нормальное, настоящее, китайское имя, а не сокращение для удобства произношения. Неважно, неважно…

С первого момента знакомства Ю производил приятное впечатление улыбчивого, общительного и очень словоохотливого человека.

— А, да, я сразу не сообразил, — вспомнил Моррис, он что–то слышал о таком телесериале или кино.

— Конечно, вы, молодежь, избалованы новыми фильмами, спецэффектами и остальной киношной технологией. В мою молодость все было на много проще. Я, кстати, фантастику до сих пор люблю. Ну, да ладно, может нам вместе удастся поработать, тогда все это я еще успею рассказать.

— Да, Моррис, мы разговаривали с Ю о твоей работе, и он обещал посмотреть, чем тебе помочь. Ю работает с Роем, поэтому у него мало свободного времени, но я уверен, тебе его советы смогут пригодиться.

— Большое спасибо, Ю. Сейчас я действительно в некотором замешательстве, и любая помощь будет очень полезна.

— Андрей рассказал мне о твоем прогрессе. Какое там замешательство? У тебя очень толковые предложения. К сожалению, быстро в нашей области ничего не удается. Не волнуйся, все нормально. Я тебе послал ссылки на некоторые документы, может, найдешь что–нибудь полезное. Это для начала, а по возможности я посмотрю более детально и зайду к тебе поболтать. Я люблю поболтать…