Прыжок в прошлое

Кэйт пришла в себя, но ее лицо еще было осунувшимся и бледным. Девочка чувствовала слабость и тошноту, ей хотелось лишь одного – закрыть глаза и спрятаться от реальности, с которой она не была готова встретиться лицом к лицу, по крайней мере, сейчас. Гидеон отнес Кэйт в тенистое место, подальше от дороги, и осторожно положил на траву. Он вытащил из своего мешка рубаху и сделал из нее подушку. Затем дал Питеру фляжку с водой и сказал:

– Посиди около нее. Мы уже рядом с Бэслоу-Холлом, домом полковника Бинга. Я найду лошадь и постараюсь вернуться как можно скорее.

Питер машинально взял фляжку. Мир перед ним был каким-то расплывчатым, и он пока не хотел большей четкости.

– Питер, – сказал Гидеон. – Откуда вы прибыли?

Питер глянул на Гидеона и понял, что нужно рассказать всю правду. Но можно ли Гидеону доверять?

И все-таки Питер решил послушаться своего внутреннего голоса.

– Если сейчас действительно 1763 год, – медленно произнес Питер, – тогда все мои родные и знакомые живут в будущем, за несколько сотен лет отсюда. Мы с Кэйт явились из двадцать первого века. Не представляю, почему так случилось. Нам надо вернуться назад, но каким образом? Я…

Питер просто больше не мог говорить. Его внезапно охватило отчаяние.

По лицу Гидеона нельзя было прочитать его мысли. Он задумчиво покачал головой и несколько минут ходил туда-сюда, прежде чем снова заговорил.

– Я не хочу выказать неуважение, но мне трудно поверить в правдивость ваших слов, и все же… сердце подсказывает мне, что вы не лжете. Судьба забросила меня в кусты терновника и сделала свидетелем вашего появления. Я постараюсь помочь вам. Надеюсь, ваше возвращение к своим семьям возможно.

Питер почувствовал, как в нем поднялась волна облегчения и благодарности. Слезы защипали глаза.

– Спасибо, – помолчав, сказал он. – Я вам не вру, Гидеон, – не понимаю всего происходящего, но клянусь вам, я не вру.

Питер проводил взглядом Гидеона и сразу же вспомнил о маме. Она сейчас так далеко – в Калифорнии. Мальчик не виделся с ней почти два месяца. Если маме сообщили об исчезновении сына, как она поступила? Бросила свои дела и полетела на самолете? Или нет? Будет ли она по нему скучать, если он навсегда останется в 1763 году? Потом он вдруг сообразил: если бы папа сдержал свое обещание, то ничего не случилось бы.

Уже смеркалось, когда Кэйт очнулась. Приподнявшись на локтях, она напилась воды из фляжки.

– Ты в порядке? – спросил Питер. Кэйт кивнула.

– Затеряны во времени, – сказала она чуть погодя. – Как я раньше не догадалась? Все в чудной одежде и так смешно разговаривают.

– Я думал, в Дербишире все так говорят, – усмехнулся Питер.

– Ты поосторожней, – сказала Кэйт. – А мой папа и доктор Уильямсон не изобретали в своей лаборатории машину времени, про такое пишут только в фантастических рассказах. Они просто изучали, как действует гравитация.

– Они еще только будут изучать действие гравитации, – поправил ее Питер.

Воздух был по-летнему теплым, легкий ветерок ласкал и бодрил. Но дети ощущали на себе дыхание нереального мира, и обоим больше всего на свете хотелось вернуться в морозный январь двадцать первого века. Питер бездумно комкал листок бумаги, который нашел в кармане куртки.

– Ты, как и Сэм, такой же нервный! – резко сказала Кэйт. – Что там у тебя?

Питер развернул мятую бумажку и прочел: «Домашняя работа на Рождество. Представить мистеру Кармайклу 8 января. Написать 500 слов на тему: Мои идеальные каникулы».

Оба прыснули со смеху, но тут же замолкли. Случай свел Питера и Кэйт. Как бы они друг к другу ни относились, обоим было понятно, что теперь надо держаться вместе. Конечно, дети были знакомы меньше двух дней, а для полного доверия этого маловато.

Чуть погодя Питер сказал:

– Слушай, нам может помочь только аппарат, похищенный Дегтярником. Быть может, это и не машина времени, но других вариантов нет. Надо найти Дегтярника, ведь так?

– Не знаю, – ответила Кэйт. – Может, лучше дожидаться здесь… Мой папа во всем разберется. Уверена, он обо всем догадается и обязательно нас найдет.

Питер не разделял оптимизма Кэйт по поводу того, что доктор Дайер осилит путешествие во времени. Но при этом мальчик ощутил укол зависти – ему хотелось, чтобы у него были такие же простые и ясные чувства к отцу.

– Когда я тут лежала, мои очертания не расплывались? – спросила Кэйт.

– Нет, а что?

– Просто проверяю.

Гидеон появился не верхом на лошади, а в открытом экипаже, запряженном двумя гнедыми лошадьми. Рядом с Гидеоном сидела полненькая женщина лет двадцати в строгом черно-белом платье. У нее на коленях покачивалась корзина, покрытая куском муслина. Золотые кудряшки выбивались из-под ситцевого чепчика и падали на розовые щеки. Впереди сидел кучер. Он держал спину прямо, как солдат на параде, и кнутом стегал лошадей.

Когда экипаж остановился, Гидеон помог молодой женщине сойти. Оба поспешили к детям, и женщина присела в реверансе перед Питером и Кэйт.

– Это Ханна, – объявил Гидеон. – Личная горничная миссис Бинг. Она принесла вам немного перекусить и одежду, чтобы прикрыть ваш варварекий наряд. – Затем он повысил голос и, глядя в упор на детей темно-голубыми глазами, стал говорить медленно и очень отчетливо: – Я рассказал миссис Бинг о вашем прибытии в Англию из иностранного государства и о вашей неожиданной встрече с разбойником в Доувдэйле, который отобрал все ваши вещи и одежду. Я также сообщил миссис Бинг о вашем намерении отправиться в Лондон и объяснил, что вам пришлось разлучиться с вашим дядей, уехавшим в Ковент-Гарден по неотложному делу.

– Да, это правда, – подтвердил Питер таким неестественным тоном, что Гидеону пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. – Ужасный разбойник стащил в Доувдэйле всю нашу одежду.

– Несчастные детки, – запричитала Ханна. – Мистер Сеймур сказал мне, что вас кое-как одели, но должна вам заметить, глаза мои никогда не видывали такой заморской одежды. Любому было бы совестно появиться в таком наряде в приличном обществе. Но, мистрис Кэйт, вы неважно выглядите. Позвольте мне помочь вам подняться в экипаж. Дайте мне руку, обопритесь на меня.