Особо опасная особь

ньем, с изюмом, с фруктами и без, липовый чай, цветочный мед, карась в сметане, жареные рябчики, лосиный язык… Каких вкусностей только не было — Лина не считала калории, трескала за обе щеки и через десяток дней наконец-то перестала походить на обтянутый кожей скелет. Особым действом было общение с коллегами Юрия. Ладыгина в КБК знали все поголовно, его специфическое обаяние притягивало людей — с точки зрения Лины, даже лишку; за право позавтракать или пообедать за одним столиком с Умником и Линой образовалась очередь на две недели. За едой никогда не говорили о работе — то ли из-за того, что Лина была иностранкой чистой воды, то ли просто не было принято. Зато хохмили от души, травили такие истории, что за время завтрака Лина непременно пару раз фыркала, обдавала скатерть чаем, и потом извинялась и вытирала стол салфеткой. Эти люди казались ей приятными, остроумными, но… как бы это сказать… не слишком искренними. Похоже, они разыгрывали спектакль, предназначенный специально для нее, Лины. Актеры старались, но слегка переигрывали.

После завтрака Юрий, прихрамывая, отправлялся в свой реабилитационный центр. Лина как-то хотела сходить с ним, узнать, как там реабилитируют ее ненаглядного Умника, не сделают ли его там глупее или хуже, но оказалось — нельзя. Лине вообще мало куда удавалось войти в пределах огромного комплекса КБК — никто специально не следил за ней, но вот выдали Лине ключ, магнитную карту, и куда бы она ни шла, должна была провести своей картой по прорези распознавателя, и в большинстве мест подлое устройство неизбежно распознавало ее как потенциальную шпионку и не пускало.

Обидно. Но куда деваться? Она понимала, что доверять ей еще рано.

Поэтому она шла туда, куда положено — на минус одиннадцатый этаж, и тренировалась там два часа под руководством Мефодия Святополковича и двух-трех его помощников. На минус одиннадцатом находился огромный спортзал, сравнимый со стадионом, — Лина бегала по нему со скоростью восемьдесят километров в час, совершала умопомрачительные прыжки, лазила по комплексу размером с американские горки, совершала всяческие кувырки и прочие упражнения, придуманные изобретательным Иконниковым. Нечего и говорить, что выкладывалась она не просто так. С ног до головы ее облепляли присоски-датчики, а Иконников фиксировал данные — очевидно, для последующего изучения.

Лина не имела ничего против такой нагрузки — более того, давались они ей легко, и пальцеглазовский форсаж включался по ее желанию все быстрее и эффективнее. Только вот есть после тренировок хотелось жутко, до смерти. Поэтому Лина на всех парах мчалась домой, смывала пот в душе, перекусывала горой бутербродов, запивала ведром сока, а потом топала на плюс второй этаж в библиотеку.

Вначале она думала, что ее заставят учиться совсем уж по старинке — слушать лекции и конспектировать их на бумаге. Слава богу, обошлось без этого. Курс обучения был вполне современным — трехмерная голография, богатый видеоряд, отлично выставленный звук, полная сенсорика и,