Особо опасная особь

ионизм не способствует свободной торговле… В общем не сказал ничего нового. Лина теперь и так все это знала.

Она уже привыкла называть Умника Юрием, или Юрой, или Юркой, или даже Юрочкой (хотя последнее ему не нравилось). Каждое из этих слов имело свои оттенки — от официального до уменьшительно-ласкательного. Хорошо все-таки, что русский закачали ей в голову полным комплектом, а не заставили учить — она точно свихнулась бы, изучая столь сложный язык. Ее мозги и так дымились от информации, что приходилось узнавать за день.

Юрка пришел в себя довольно быстро — первые три дня Лина спала на отдельной кровати, чтобы, не дай бог, не отдавить ему какое-нибудь больное место, но уже на четвертый день с Умника сняли все повязки, разрешили ходить, и она переселилась к нему на диван, с облегчением убедившись, что не так уж он и переломан-перештопан. Юрий был совсем не против — что и доказал в первый же вечер три раза подряд. И все три раза Лине очень-очень понравились.

Последним ее постоянным мужчиной был Виктор Дельгадо. Он был красив, отлично сложен, умен и безумно богат. Но если бы он предложил ей выйти за него замуж, она расхохоталась бы ему в лицо. Она знала, что он подонок — с самой первой минуты, как только его увидела. Она жила с ним просто от скуки, из прихотливого интереса, в поисках адреналинового кайфа.

И в полную противоположность: если бы выяснилось, что по каким-то причинам Юрий не может жениться на Лине, она бы удавилась, покончила с собой. Потому что жизнь ее потеряла бы смысл.

Теперь она жила будущим — в первый раз с тех пор, как окончила колледж. До этого для нее было естественно жить сегодняшним днем, не задумываться о завтра и не жалеть о вчера. Здесь, в России, все переменилось — Умник привел ее в другой мир, далекий от совершенства, но интересный, приносящий открытия каждый день. Она училась жить в этом мире. Убеждалась, что жить в нем совсем неплохо. А жить вместе с Юркой — просто замечательно.

По вечерам, перед сном, она рисовала в компе свадебные платья — одно красивее другого. Умник сидел сзади, дышал ей в ухо и делал язвительные комментарии. Мол, ни к чему привешивать на рюшечки горсть брильянтов — лучше вымазать ткань клеем и обсыпать толченым стеклом, блестеть будет не хуже. Лина соглашалась, уничтожала платье и затевала другое… Она давно знала, в чем пойдет под венец, — в простом белом сарафанчике с красными лентами, таком, какой видела во сне. А могла бы обвенчаться и в драных джинсах, и в футболке, все равно в чем — лишь бы с Умником. С Юркой.

Раньше, в прошлой жизни, она часто страдала от скуки и не знала, как убить время. Здесь не было ни скуки, ни избытка свободного времени. Они вставали в семь утра, наслаждались друг другом до восьми, потом принимали душ — всегда вместе, в память о том первом общем душе, и шли завтракать в столовую. Шведский стол с сотней блюд и напитков, половину из которых Лина попробовала здесь в первый раз — гречневые блинчики с икрой, пироги, расстегаи, вязига, всякие каши с вареньем,