Секториум (СИ)

— Так что, сказать ребятам, чтобы не таскали багаж? Возвращаемся?

Миша вспомнил о сроках и взглянул на часы.

— Отдохни. Я должен подумать.

Пока Миша думал, перегруженный «Марсион», треща по швам, продолжал висеть на орбите станции. Его содержимое у диспетчеров доверия не вызывало. Имо объявился и снова замер у стены, где неизвестный оставил дату земного календаря. Джон встал рядом с Имо, они успели перекинуться парой слов на «сиги», прежде, чем я присоединилась к их компании.

— Сейчас возбужден фон. За ним не видно архива, — сказал Джон, но я собиралась спросить не об этом. — Пусть фон уляжется, тогда посмотрю.

Если Джон не угадал вопрос, значит, ментальный фон снесло ураганом. Нам всем пора было угомониться, еще лучше вернуться домой. Только Сириус уже занял сегмент подальше от трапа и объявил, что собирается жить один. К нему на постой никто не просился. Миша думал, раскладывая на полу защитную одежду.

— Тощие коротышки эти фроны, — пришел к выводу Миша, не принимая во внимание эластичность костюма.

— Двухметровый Птицелов элементарно умещался в нем.

— Мелкие, плюгавые доходяги, — стоял на своем Миша.

Вероятно, медитировал, набирался храбрости перед встречей с существами, которые держали в страхе Галактику, не появляясь в ней миллионы лет. Комбинезон, в самом деле, имел длину от силы полтора метра. Миша вывернул его наизнанку, наружу посыпалась черная пыль.

— Что ты хочешь понять, скажи мне, пожалуйста?

— Где выход в багажный отсек… — ответил он.

— Отвертку принести?

— Отвертка в «Марсионе».

Он еще раз осмотрел двигатель и предбанник, обошел хозяйство по коридору, заглянул в трап, я за ним. В трапе по-прежнему было черно и пусто.

— Как сказать «багажник» на их языке? — спросил Миша.

— Машина не хочет с тобой работать, — напомнила я.

— Кто ее спрашивает?

Миша достал из кармана пульт.

— Зачем тебе багажник? Время есть. Контейнеры спокойно разместятся в сегментах.

— Ну-ка, брысь… — скомандовал он и занес палец над кнопками.

— Нет уж! Я тебя в трапе одного не оставлю.

— Я вернусь на станцию, осмотрю корпус снаружи, пока он виден в телескоп.

— И что ты увидишь? Корпус в оболочке. Ее сиги просветить не смогли.

— Почему трап не идет? — удивился Миша. — Надо что-то нажать?

— Я же говорила, машине что-то не понравилось в твоем паспорте. Попробуй нажать «ход». То есть, «магнит», — вспомнила я. — Она не понимает, что ты хочешь.

— Тупая у тебя машина. Тупая и трусливая, — сказал Миша, однако, капсула закрылась. — Ну, и?.. А что я нажал?

— «Ход» ты нажал, а я тебе сказала «магнит».

— Ну, и куда мы пошли?

— Нажми еще раз «ход», а потом «магнит».

— Нет, мы определенно куда-то пошли. Почувствовала толчок?

— Миша, не балуйся с пультом, дай его мне!

Миша зажал пульт в кулаке и показал «фигу». Оболочка капсулы посветлела, окрасилась в дымчатый цвет, вокруг зашевелились хлопья тумана, сквозь них проступила чернота открытого космоса с вкраплениями звезд и «туманностью» Млечного Пути под ногами.

— «Стакан»! — узнала я. — Он самый! Миша, это же тот самый «колокол»…

— «Колокол» типа «стакан», — согласился Миша. — Чему ты радуешься? Мы в дрейфе, а она радуется.

Туманное тело корабля отплывало прочь, Миша сосредоточенно перебирал кнопки.

— Не старайся, эта штука понимает жесты. Вот так… — я обернулась к удаляющемуся кораблю, и он перестал удаляться, стал наплывать на нас. — Если лечь на дно, опустимся прямо на станцию…

— Погоди, — сказал Миша. — «Кастрюля» вращается по оси, значит, багажник должен открываться у полюса.

Корабль вращался. Туманный поток имел четкую направленность вдоль экватора. Миша подогнал «стакан» к южному полюсу и пошарил лучом, глядя одним глазом на встроенный в очки монитор.

— Там должен быть шлюз, — утверждал он.

Туман обволок прозрачные стены «стакана». Картина на мониторе ничем не отличалась от пейзажа за бортом, но Миша был на редкость упрям.

— До чего же трусливый корабль, — ворчал он. — Гляди-ка, хвост поджал. Нет, мне это все решительно не на здоровье. Открывай шлюз, гаденыш! — прикрикнул Миша и уставился в экран, застланный туманом.

Нас развернуло вверх тормашками. «Стакан» потерял управляемость, что-то длинное и толстое выдвигалось из корабля, пока не поймало нас гравитационным полем, что-то напоминающее цилиндр. Чем больше оно надвигалось, тем сильнее увязал «стакан». Воздух внутри становился плотным и тяжелым, словно перед ударом, но я не успела предупредить Мишу о свойствах машины защищать пассажира от синяков. Мы треснулись друг о дружку, когда цилиндр примагнитил к себе «стакан» мощным рывком, и вокруг вместо космоса развернулось пространство отсека.

Стены остались мягкими, но толку с них было мало. Мы стукнулись лбами, и Миша чуть не повредил глаз очковым монитором. Сквозь звон я слышала в наушнике голос Джона:

— …и внутренности видны, — говорил он кому-то, стоящему рядом.

— Чьи внутренности? — спросила я.

— Ваши. Вышла панель багажника, а на ней картина с химическим анализом.

— Слышал? — спросила я Мишу.

— Придурки в космосе! — выругался он, щупая глаз. — Чтоб я с тобой еще раз…

— Я еще виновата… Джон, не трогай панель! Отойди от нее!

— Джон! Не слушай маму, сынок. Достань нас отсюда…

— Джон, подожди!

— Ты собираешься здесь ночевать? Джон, немедленно достань нас! Или позови Макаку!

— Может, сначала объяснишь им, как это сделать? — рассердилась я. — Лучше ночевать здесь, чем еще раз треснуться о твою бестолковую голову.

— Дэ…э… — странно скривился Миша. — Ты оглядись. Интерьер ничего не напоминает?

Я огляделась и села на пол стакана. Тот же бурый свет, та же чудовищная гравитация. То же самое цилиндрическое пространство вокруг. Миша сел со мной рядом.

— Попалась! — злорадствовал он. — Эй там, наверху! Мамочке здесь не нравится. Или нравится? Гравитация сменилась невесомостью, стакан отошел от цилиндра, поднялся к потолочному люку и стал всплывать над поверхностью пассажирской палубы. Сначала нас встретили ботинки Имо, потом его штаны, потом ремень от штанов. За ним последовало татуированное пузо, медальон и выражение лица дрессированного медведя — ни за что не поймешь, что выкинет в следующий момент.

— Пульт… — сказал он Мише на удивление спокойно и протянул руку.

— Пожалуйста. Больно он мне нужен! — Миша выскользнул из трапа и засуетился, забегал по сегменту, спотыкаясь о коробки. — Не больно-то было надо, — огрызнулся он издалека.

Имо положил пульт в карман. Что-то мне подсказывало, что Миша больше его не получит. Он высунулся в коридор, убедиться, что гроза миновала, и поманил меня к себе пальцем.

— Последний раз я путешествую с твоими молокососами, — предупредил Миша шепотом, и занялся «Марсионом», похоронив мою надежду вернуться домой по-хорошему.

«Марсион» не торопился повторить наш путь. Мои уговоры разгрузиться вручную Мишу раздражали. Дети Мишу раздражали фактом присутствия, Сириус приводил его в ярость сам по себе, притом, что вообще не выходил из сегмента. Диспетчер подвернулся под горячую руку, предложив техническую помощь в буксировке «Марсиона» взамен доступа на борт. Такого корабля на транспортной станции не видали, но Миша послал диспетчера без «переводчика», и тот понял, что с дикарями не стоит связываться.

— Полчаса связи с Землей… — одумался Миша через минуту.

— Где это? — спросил диспетчер, но выяснил сам, и больше нас не беспокоил.

Может, он дал присягу не связываться с подозрительными планетами; а может, пообщался с шефом.

Когда «Марсион» приблизился к багажному полюсу, наше время истекло, но станция не удалила корабль из навигационной зоны. Не рискнула. Цилиндр вошел, экипаж вздохнул с облегчением, а я открыла для себя таинство багажной панели. Она сама развернула передо мной голограмму, рассекретив Мишины замыслы. Чего только он не натолкал в контейнеры! Чего я только там не увидела: одежду на все сезоны, шампуни с дезодорантами, даже унты на случай ядерной зимы. Я рассмотрела фонотеку с плеерами, мягкое кресло с подлокотниками, надувную лодку с веслами и насосом, стиральную машину с порошком и утюгом, даже тент от солнца. Залежи лекарственных препаратов превзошли по объему годичный запас конторы: от облысения и похудения, от посинения и позеленения, от бессонницы и аллергии на цветочную пыльцу. Дядька ехал гостить к родственникам с трехлитровой банкой снотворного порошка, которым можно было усыпить все население Галактики. Но больше всего мне понравилась связка баллонов для акваланга, спрятанная в одеяла. Вероятно, Миша собрался наблюдать гидрофлион в естественной среде обитания. Нелепость идеи заставила его замаскировать акваланг так, что я не смогла найти его на схеме. Или не успела, потому что владелец застал меня за этим занятием.