Гипнотрон профессора Браилова

– Не бывает. Наиболее крупные из них достигают восьми метров. Та­кой, пожалуй, унесет человека. Наш, как видите, не из гигантов. Но внеш­не – точная копия: зеленоватые глаза, веретенообразное, раздутое по­средине тело, крепкий клюв и восемь щупальцев, которые не совсем вер­но называют ногами. Правильней их руками называть.

– Что же он приуныл, восьмирукий? – поинтересовался Лосев.

– Спит.

– Спит? – с удивлением переспросил Лосев. – А нога?

– А нога дежурит.

– Дежурит?.. Зачем?..

– В наших условиях, действительно, незачем: никакая опасность этому малосимпатичному существу в нашем музее не угрожает. Однако понять сие ему не дано. Вот он и ведет себя в своем бассейне, как в род­ной стихии, где-нибудь на дне океана. А там во время сна опасность гро­зит ему, главным образом, сверху. Вот нога и дежурит, чтобы враг не застал врасплох.

– Удивительно! – пробормотал Лосев.

– Ничего особенного, – заметил Браилов. – Примерно аналогичное состояние наблюдается у человека.

Лосев с любопытством посмотрел на Браилова. Тот усмехнулся.

– Вам приходилось когда-нибудь, ложась в постель, приказать самому себе подняться раньше обычного? – спросил он.

– Приходилось, конечно… И ведь интересно: пробуждение, как правило, наступает с удивительной точностью. Мозг спит, а какой-то участок дежурит, отсчитывая время, и, когда наступит срок, дает сигнал к пробуждению.

– Но почему вы считаете, что этот осьминог спит? спросил Лосев. – Может быть, это своеобразный прием охоты: притаился и ждет, пока приблизится добыча.

– Ну нет! Охота требует высокого напряжения всей нервной системы, а у него весь мозг спит, дежурит лишь группа клеток, управляющая этой ногой. Хотите, проверим? – Браилов взял указку и осторожно погрузил ее в воду. – Видите, я прикасаюсь к спящей ноге, другой, третьей… никакой реакции. Трогаю туловище… То же самое. А ну-ка, попробуем слегка прикоснуться к дежурной ноге.

Едва он дотронулся, как осьминог мгновенно выпустил облачко черной краски и молниеносно отпрянул в сторону.

– Интересно! – воскликнул Лосев.

– Можете использовать этот факт для своей статьи, сказал профессор, размахивая указкой. – Ведь у человека сплошь и рядом наблюдается такое же явление. Частичный сон. Однажды на фронте мне довелось побывать в штабе дивизии во время боя. Я обратил внимание на дежурного телефониста. Он сидел, скрючившись у своего аппарата, и сладко похрапывал. Вокруг ад кромешный: грохочут пушки, рвутся снаряды, с потолка землянки сыплется песок. Громко кричат люди, отдают приказания, а телефонист спит. Но вот прогудел почти неслышный в хаосе звуков зуммер его телефона, и человек моментально проснулся, схватил трубку и вступил в беседу, словно и не спал вовсе. Группа клеток слухового центра дежурила, чутко прислушиваясь к определенному сигналу. И когда этот сигнал появился, он мгновенно вывел из состояния торможения весь мозг Вот так, дорогой Георгий Степанович. Физиология, доложу я вам, чрезвычайно увлекательная наука!

Браилов глянул на часы и удивленно вскинул брови.

– Однако уже четверть первого. Осьминог отнял у нас много времени. Через двадцать минут у меня семинар со студентами.

– А что такое сон, вы так и не рассказали, – с нотками огорчения в голосе произнес Лосев. – И аппаратов своих, усыпляющих на расстоянии, не показали. И как они работают, я тоже не имею представления. О чем же писать?

– Знаете что, послезавтра у меня лекция на эту тему. Приходите, а? Полагаю, для вас небезынтересно будет.

16. ЛЕКЦИЯ С ДЕМОНСТРАЦИЕЙ

Когда Лосев снова приехал в институт, его встретила Ирина.

– Антон Романович поручил вас мне, – сказала она, протягивая руку.

Ирина была в слегка накрахмаленном халате и такой же шапочке, из-под которой выбивались непокорные локоны. В этой одежде она была совсем непохожа на ту веселую девушку, какой ее привык видеть Лосев на пляже, на улице и дома. Она показалась ему старше и строже. Только улыбка на Иринином загорелом лице была прежней.

– А где же Антон Романович?

– Уехал на лекцию.

– А разве лекция не здесь?

– Нет, в университете,

– Но ведь это в противоположном конце города! – с отчаянием воскликнул Лосев. – Я не успею, если даже найду такси.

– А вам никуда и ехать не придется.

– Позвольте, Ирина Антонова а! – оторопело посмотрел на девушку Лосев. – А как же лекция?

– Предоставьте это мне, Георгий Степанович, – хитровато усмехнулась Ирина. – Если Антон Романович пригласил вас на лекцию, вы будете на ней. Пойдемте.

Лосев пожал плечами. Он решил больше ни о чем не спрашивать.

Они прошли в самый конец уже знакомого Лосеву коридора. “Пульт номер двадцать шесть”, – отметил в уме Лосев, глянув на табличку массивной двери, которую распахнула перед ним Ирина.

Лосев окинул взглядом комнату и по привычке сразу все запомнил: два окна слева, почему-то застекленные матовыми стеклами; большой шкаф между ними; стены и потолок оббиты какой-то гофрированной тканью; огромный пульт с многочисленными приборами и большим экраном в центре.

– Вот мы здесь и расположимся, – сказала Ирина, подойдя к пульту. – Да, я совсем забыла поблагодарить вас за радиоприемник. Папа утверждает, что он работает лучше, чем прежде.

– Не стоит благодарности. По моей вине Антон Романович три дня не слушал радио… Однако скажите, пожалуйста, каким образом мы сможем присутствовать на лекции? До начала осталось всего четыре минуты.

– Аудитория, по-видимому, уже собралась, – сказала Ирина и нажала синюю кнопку на щите. – Сейчас посмотрим.

На большом экране вспыхнул голубоватый свет. Одновременно послышался многоголосый шум.

Ирина нажала другую кнопку, и на экране возникла просторная, расположенная амфитеатром аудитория. Видимость была настолько хороша, глубина настолько ощутима, что Лосеву почудилось, будто его перенесли в эту аудиторию и усадили в самом верхнем ряду. Кое-кто из студентов готовился записывать, раскладывал перед собой тетради. Две девушки во втором ряду о чем-то шептались. Юноша из четвертого ряда встал, обернулся к Лосеву, задорно улыбнулся, вынул из кармана конфету в пестрой обертке и швырнул вверх.

– Держи, Васька!

Лосев инстинктивно выбросил руки вперед, чтобы поймать конфету, но рыжеволосый парень, сидящий впереди, ловко перехватил ее.

– Стереотелевидение! Я читал об этом, но не представлял себе, что все это может выглядеть так реально.

– Да, телевидение. – спокойно произнесла Ирина, продолжая возиться с приборами. – Опыты с демонстрацией условных рефлексов очень сложно производить непосредственно в аудитории: слишком много посторонних раздражителей. Глядите сюда! – предложила Ирина и нажала кнопку рядом с небольшим экраном на горизонтальной панели пульта против Лосева. – Электронный перископ, – пояснила она, увидев, как изменилось лицо Лосева, когда перед ним на матовом стекле появилось изображение небольшой комнаты со столом посредине. На столе нетерпеливо топталась кудлатая дворняжка. Лаборант укреплял у нее на щеке какой-то прибор.

– Собака с классической павловской фистулой.

– А собака где, – поинтересовался Лосев, – тоже за тридевять земель?

– Нет, экспериментальная комната совсем недалеко, в соседнем корпусе. А вот и Антон Романович.

Из большого экрана донеслись гул затихающих голосов и отчетливое “Здравствуйте” профессора, его шаги.

– Вот мы с вами и на лекции, Георгий Степанович. Но преимущество у нас огромное; мы можем спокойно разговаривать, не мешая Антону Романовичу. Только когда вспыхнет вот эта зеленая лампочка, нужно хранить молчание: иначе каждое наше слово, даже произнесенное шепотом, будет слышно в аудитории.

Началась лекция. Лосев никак не мог отделаться от ощущения полной реальности своего присутствия в аудитории. Из-за этого первое время ему было трудно сосредоточиться. Но спустя несколько минут он освоился и принялся торопливо записывать.