Искатель. 1979. Выпуск №3

жество сестры Петра с герцогом Карлом-Фридрихом...

Делая вид, что ничего не ведает, принцесса остановила белоснежного коня.

— Похоже, Голштиния да и Россия метят наследовать швед

скую корону?

— Да, ваше высочество, — глаза дипломата сверкнули ясным блеском молодости, — именно для этих целей Петр и построил флот.

Вот как! — Принцесса окаменела.

Если Герц уладит с Петром спорные вопросы, — внеш

не невозмутимо брюзжал посол, — то Голштиния уступит

России почти все земли, завоеванные вашим братом...

Но ведь это измена! — вырвалось у принцессы.

Главное не это, ваше высочество. Русские морские офи

церы в кабаках уже говорят про поход на Стокгольм.

Рой Дженкинс вкрадчиво продолжил, намеренно отвлекая Ульрику-Элеонору от тревожных мыслей.

— Ваше высочество, вы простите меня, что в такую мину

ту... однако я не могу не сказать... Вы сейчас ослепительны.

Гнев и весенний мороз так красят ваше лицо... За то, что я

вижу, можно отдать всю казну моего короля...

Посла трудно было уличить в игре: он явно волновался. Но принцесса почти не слушала — она находилась в том нервном возбуждении, которое вот-вот могло прорваться слезами.

«Какой слабый огонь нужен этому воску!» — злорадно подумал старый ловелас и заговорил дельно, скупо и властно — о главном:

— Летом адмирал Ватранг встретится в море с Петром.

Это неизбежно. Перед битвой мой перебежчик сообщит адми

ралу о планах русских. Это решит исход сражения. Сами на

зовите пароль. Слово, от которого будет зависеть судьба Шве

ции...

Ульрика-Элеонора, бледная, жадно глотая воздух, покорно выдавила чужим голосом:

— «Месть принцессы!»

42

4

Перед походом царь Петр, как и многие флотские офицеры, подал прошение в Морскую коллегию о повышении его в чине. Он числился в звании шаутбейнахта, то есть контрадмирала, под именем Петра Михайлова. Собравшись с утра зайти на верфь, где заканчивалась постройка последних галер, он решил попутно завернуть в Адмиралтейство — узнать о постановлении на его прошение.

Составив расписание войск по судам, Петр энергично под

нялся из-за письменного стола. На нем был мундир полков

ника Преображенского полка — линялый зеленый кафтан с

красными отворотами, перетянутый портупеей. На длинных

крепких ногах — зеленые чулки и разбитые, изпошенные

башмаки. В этом мундире царь победил Карла XII под Пол

тавой. Прихватив шляпу-треуголку, простреленную в том же

бою, Петр быстро сбежал по лестнице бревенчатого дворца,

вышел к Неве. .

Весна стояла ранпяя. Белыми медлительными лебедями проплывали облака. Редкие дома, желтые мысы Невы и множество островов казались плывущими в дымчатом отсвете, невесомыми. Над серым разливом гребнистых волн белизной вспыхивал хоровод неутомимых чаек — стремительных и легких, радостно-крикливых. Рощи на берегах еще были голые, зеленели лишь сосны — одна другой выше, стройнее.

Большое деревянное здание в начале Невской перспективы, под высоким шпилем с изящным корабликом, и прилегавшая к нему верфь были обнесены с трех сторон добротным крепостным валом. В сторону воды глядели жерла пушек. . «К походу, почитай, все готово, — думал Петр на ходу, — сухопутная армия, парусные корабли и даже суда с огневым боем. Для галерного флота и тактика почти создана. Только бы выступить в срок — никак не позже начала навигации в Финском заливе...»

Караульный, стоявший у будки возле мостика, перекинутого через ров, посторонился и застыл без шевеления — мушкет перед собой, нос задран, глаза вытаращены — едят царя. Петр задумчиво шагнул мимо него в ворота верфи.

Весь задворок между Адмиралтейством и берегом реки был завален корабельным лесом, бочками с ворванью, канатами, железом, щепками и мусором. У пристани приткнулись старые суда, швы у них заново конопатились и просмаливались. От огромных котлов несло гарью, черной густой копотью. Пахло дымом, свежерубленным деревом, ноздри щекотал горьковатый дух окалины.

Галера, готовая для спуска, высилась на стапелях. Плотники еще не начали выбивать стрелы — пока смазывали жиром киль и, видимо приустав, сидели на бревнах, тихо переговариваясь.

Так, значит, Антон, стоит наняться в команду-то галер

ную? — гудел басом кряжистый мужик.

Очень даже стоит, Никола Иванович, — лукав*о отвечал

ему светло-русый матрос. — Это тебе не лаптями торговать,

аль ложками да свистульками.

43

Оно б ничего, — суживая глаза под огромными бровями,

смекал мужик.

Куда ж лучше! — насмешливо подзадоривал матрос. —

С жиру морду разнесет — почище боярской станет.

А все ж как-то несподручно, — туговато соображал му

жик. — Одна пагуба людская от той войны. Омерзла в самый

корень!

Матрос воровато стрельнул глазами по сторонам.

Штой-то язык у тебя, как собачий хвост, стал ходить!

Что ж, разве то кривда? — качал головой Никола. —

Един хлеб гнилой знаем да ломотой болотной крючимся.

А за какие такие благодеяния?

Смолкни, полоумный! — прошипел матрос, зажимая

плотнику рот ладонью. Ткнул Николу кулаком и поспешно

принялся за работу. Огляделся опасливо и похолодел — со

всем рядом увидел царя.

Царь медленно шел по верфи — оглядывал доски, -уголь, ворвань. Остановился и кое-что услышал из перебранки. Гневно засопел. По загорелому лицу пошли малиновые пятна. Задумчивость слетела — взгляд стал пронизывающий, властный — с огнем. Надвинулся па Николу зеленой тучей и сверху, окидывая его огромными продолговатыми глазами, жестко спросил:

Пошто сидишь? Ленишься?

Я-то? — сердито отозвался мужик, разламывая краюху

хлеба. — Я-то опосля трудов закусываю, а ты вот, мил че

ловек, зряшным делом прохлаждаешься. Многие здесь хо

дят, которые сухопутные, а тут дела корабельные...

Петр гневно, а потом уже безразлично скользнул взглядом по плотнику: что с мужика взять? Скинул полковничью куртку, остался в суконном жилете и, подойдя к галере, взялся за огромный чугунный молот.

Плотники виспугаино переглянулись: все, кроме Николы, узнали царя.

Петр оглядел судно и крикнул плотникам: «Готовься!» Те забегали, засуетились у крутого днища. Оглядел всех — готовы ли — и широкими взмахами молота стал выбивать подпорки. На спине царя буграми заходили мышцы, лицо покраснело. Мужики дружно заколотили по бревнам, подпиравшим галеру. Удивленный Никола поднялся.

— Ишь ты! Ладно бьет. Сразу видно — ране плотничал.

Галера понемногу осела на салазках и сползла на бревна,

густо смазанные ворванью. Теперь судно с боков удерживали только поперечные балки. Петр прошелся вдоль пахучего борта, придирчиво осмотрел днище и киль, постоял у кормы, прикидывая что-то линейкой.