Вспомни, что будет

— Конечно, — сказал Тео. — Обязательно.

После ухода Митико Тео решил проверить электронную почту. Письма оказались самые обычные, включая и спам от какой-то компании из Мавритании. Власти Мавритании ловко устроились. Мало того что они не наложили запрет на спам, рассылаемый их национальными компаниями, они еще и наприглашали к себе кучу иностранных корпораций.

Тео просмотрел другие сообщения. Короткое письмо от друга из Сорренто. Просьба от какого-то ученого из МТИ [20] выслать копию статьи, соавтором которой был Тео. Приятно было узнать, что в мире науки кое-что шло своим чередом. И…

Да! Еще информация о его убийстве.

Письмо пришло от женщины из Монреаля. Она была француженкой и родилась во Франции, а не в Канаде, поэтому следила за новостями с родины. Информация из ЦЕРНа, естественно, свободно переходила через границу Франции со Швейцарией, и, хотя ближайшим городом к ЦЕРНу была Женева, убийство в этом научном учреждении было настолько же французской новостью, насколько и швейцарской.

В своем видении та женщина читала сообщение об убийстве Тео в газете «Монд». Все факты сходились с тем, что говорила Кэтлин Деврис. Для Тео это стало первым подтверждением того, что Кэтлин его не разыгрывала. Но сообщение было изложено совершенно другими словами. Не просто перевод той статьи, что попалась на глаза Кэтлин Деврис, а абсолютно другая статья, и в ней содержался один важный факт, не упомянутый в йоханнесбургской газете. Судя по тому, что написала француженка, детектива, занимавшегося расследованием убийства Тео, звали Хельмут Дрешер и он работал в женевской полиции.

Свое письмо женщина завершила словами: «Bonne chance!»

Bonne chance. «Желаю удачи». Да уж, удача ему не помешала бы.

Номер, по которому нужно было звонить в полицию Женевы, Тео знал наизусть: 1-1-7. На самом деле этот номер был на наклейке, прикрепленной ко всем телефонам в ЦЕРНе. Но это был номер, по которому звонили в экстренных случаях. Тео и понятия не имел, как звонить в отдел расследований. Он воспользовался телефонной книгой, нашел номер и набрал его.

— Алло? — произнес Тео. — Попросите, пожалуйста, детектива Хельмута Дрешера.

— У нас такой детектив не работает.

— Возможно, он занимает какую-то другую должность? Не такую ответственную.

— Сожалею, но у нас нет никого с такой фамилией.

Тео задумался.

— А у вас есть справочник по другим полицейским управлениям Швейцарии? Нельзя ли уточнить?

— Здесь у меня ничего такого нет. Придется покопаться.

— Но вы могли бы это сделать?

— А о чем речь?

Тео решил, что честность — или хотя бы полуправда — лучшая политика.

— Он расследует убийство, а я располагаю кое-какой информацией.

— Хорошо. Поищу. Как с вами связаться?

Тео назвал свое имя и номер телефона, поблагодарил офицера и повесил трубку. Он решил попробовать более прямой подход и набрал фамилию «Дрешер» на клавиатуре телефона.

Ничего себе. В Женеве существовал только один Хельмут Дрешер, и жил он на рю Жан-Дассье.

Тео набрал номер.

8

Все началось раньше, чем они предполагали. Из-за пережитого вчера стресса у Мари-Клэр Беранже начались схватки. Гастон повез жену в больницу в Туари. Беранже жили в Женеве, но для них обоих очень важно было, чтобы их сын родился именно на французской земле.

Как генеральный директор ЦЕРНа, Гастон получал неплохое жалованье. Прилично зарабатывала и Мари-Клэр, которая работала юристом. Поэтому за ходом беременности Мари-Клэр следили лучшие врачи. Гастон слышал, что в Соединенных Штатах многие беременные женщины иногда впервые попадают к врачу в день родов. Неудивительно, что в США смертность среди новорожденных была во много раз выше, чем в Швейцарии или Франции. Нет, у их сына все должно быть по высшему разряду. Гастон знал, что будет мальчик, но видение здесь было ни при чем. Сорокадвухлетней Мари-Клэр, как старородящей, была проведена ультразвуковая диагностика, так что они ясно увидели мужские принадлежности будущего младенца.

Конечно, Гастон не мог не рассказать Мари-Клэр о своем видении. Он был не из тех, кто имеет секреты от жены, но в данном случае утаить что-либо было просто невозможно. У нее было точно такое же видение — ссора с Марком, только на другом эмоциональном фоне. Гастон был рад, что Ллойду Симкоу после разговора со своим аспирантом и женщиной из Канады удалось доказать наличие синхронизации видений. Что до Мари-Клэр и Гастона, то они дали друг другу слово никому не рассказывать о своих видениях.

Однако, хотя оба видели одно и то же, все же возникали вопросы. Мари-Клэр попросила Гастона рассказать о том, как она выглядела двадцать лет спустя. Некоторые подробности Гастон опустил: в частности то, что она располнела. Уже несколько месяцев Мари-Клэр переживала из-за набранных во время беременности лишних килограммов и заявила о своем твердом намерении вернуть себе прежнюю фигуру после родов.

Из рассказа жены Гастон, к собственному изумлению, узнал, что в 2030 году будет носить бороду. Он и в юности-то не отращивал бороду, а теперь, когда у него начали седеть виски, решил, что никогда не станет бородачом. А еще Мари-Клэр сказала ему, что он не облысеет. Но было ли это правдой или она просто решила не огорчать его? Или, может быть, к концу третьего десятилетия двадцать первого века будут разработаны сверхэффективные способы борьбы с облысением? Этого Гастон не знал.

Больница была переполнена пациентами. Многие лежали на каталках в коридорах; видимо, их доставили сюда после вчерашних событий. Однако большинство травм не требовали госпитализации: в основном переломы и ожоги. К счастью, в родильном отделении пациентов оказалось не больше, чем обычно. Медсестра усадила Мари-Клэр в кресло-каталку и повезла в палату. Гастон шел рядом, держа жену за руку.

Гастон, конечно, был физиком, то есть когда-то был физиком, но настоящей наукой не занимался уже больше десяти лет, с тех пор как перешел на административную работу. Он понятия не имел о том, что могло вызвать у людей видения, но не сомневался: это как-то связано с экспериментом на БАК. Слишком точное совпадение по времени, чтобы его можно было игнорировать. Но что бы ни стало причиной Флэшфорварда, каким бы неприятным ни было его собственное видение, Гастон о нем не сожалел. Оно явилось для него предупреждением, знамением. Он твердо решил ничего никому не рассказывать и не допустить, чтобы все стало так, как в его видении. Он будет хорошим отцом. Он будет уделять сыну много времени.