Те же и Скунс - 2

А Эсфирь Самуиловна подняла на него огромные воистину библейские глаза и повторила:

- Так они... поймали его? Гриша обречённо махнул рукой:

- Тётя Фира, на каком свете живём?..

- А чё! В правовом, блин, государстве! - захохотал дядя Саша.

- Конечно, никого не поймали,- наконец-то успокоил жадно слушавшую тётю Фиру Гриша Борисов. - Вы только представьте, сидит человек в ресторане, кого-то из Москвы ждёт, о встрече договорился... Тут вламывается громила и убивает его, а телохранителя тяжело ранит, а потом выходит себе этак спокойненько... И никто его не то что не задерживает, охрана в том числе, а даже и примет каких следует не запоминает...

- Ага, сейчас прямо вам бросились, - презрительно хмыкнула Витя Новомосковских. - Вальке моему вон машину разбили, он их попробовал задержать, так я до сих пор чехлы от кровищи не отстирала. Нет уж! Фиг вам!.. С маслом!..

Её очень тянуло употребить более крепкое слово, но присутствие тёти Фиры заставило сдержаться.

- А приметы запомнишь, в милицию пойдёшь - самого потом придут и зарежут, - тихо добавила Патя Сагитова.

- Из чего завалили-то? - спросил дядя Саша. Он любил иногда проявить эрудицию. - Из "Калашникова" небось? Или из "тульского Токарева"?

- Вот тут самое пикантное... - начал было Гриша и, спохватившись, покосился на тётю Фиру - стоит ли продолжать. Но та слушала прямо-таки с болезненной жадностью, и Гриша продолжил: - Вы себе представляете? Ресторан был какой-то восточный, так палочками для еды!.. Эсфирь Самуиловна, вы у нас медик - это возможно вообще? Они ведь деревянные! Не нож, не вилка там, наконец...

Тётя Фира кивнула и прошептала:

- Возможно. Если очень сильный удар... А про себя сопоставила ржавый гвоздь и деревянные палочки с досками от разломанных ящиков, которыми когда-то орудовали в далёкой отсюда подворотне три юных подонка. Шлыгин, Гнедин... и ещё один, пока что живой. Пока что... О, шма-Исраэль!.. У неё закружилась голова, и она заподозрила, что вряд ли дойдёт до своей комнаты, если вообще встанет со стула. Не говоря уж о том, чтобы кашу на диван относить.

- Ну так вот, - рассказывал Гриша. - Из-за этого уже версии разные пошли. Одни говорят - заказное убийство, только замаскированное. Тем более Гнедин этот двух начальников подряд, говорят, схоронил, оба от болезни...

- Знаем мы такие болезни, - проворчал дядя Саша.

- ...А недавно сам к какому-то расследованию приступил, где уж очень большие деньги были замешаны. Вот так. А другие говорят, всё на бытовой почве. Даже вспомнили, что он вроде с женой на днях очень сильно поссорился. Вот она, может быть, и решилась... Или за неё кто...

- Любовник, - высказалась Витя Новомосковских. Патимат осуждающе покачала головой и нахмурилась.

- А что? - неожиданно воинственно заявила Оленька Борисова. - Эти важные начальники дома часто такие!.. Он её, может быть, бил!.. И развод не давал, чтобы имидж не портить! Тут не то что любовника заведёшь, тут в самом деле с зарплаты на киллера будешь откладывать...

- Ну, бабы такие есть, что и в морду сунуть не грех... - вступился за сильный пол дядя Саша.

Оля и Витя немедля повернулись к нему и принялись яростно возражать. Гриша, видя, что разговор съехал в безнадёжно примитивную плоскость, развёл руками - о времена, о нравы!.. - и удалился к себе. В следующем выпуске новостей могут поведать ещё какие-нибудь подробности, которые всё поставят на место.

Тётя Фира осталась сидеть на своём стуле и довольно долгое время не двигалась с места. Вдвоём с Плещеевым они были единственные в Питере люди, доподлинно знавшие, КТО. Плещееву, правда, в отличие от тёти Фиры, оставалось лишь гадать, ПОЧЕМУ. Зато он знал о готовящемся убийстве заранее - и не только не выполнил свой прямой долг по предотвращению преступления, но даже сделал обратное: помог его совершить. Тётя Фира наверняка пожалела бы шефа "Эгиды" и пришла бы к выводу, что ей всё-таки легче.

Сначала ей казалось, что она так и просидит здесь, в кухне, целую ночь, потому что не соберётся с силами встать. Потом задела локтем завёрнутый чугунок, и новое беспокойство отодвинуло все прочие горести: каша-то!.. Остывает!.. Этого никак нельзя было допустить. Эсфирь Самуиловна поднялась на ноги, взяла чугунок и пошла в свою комнату. Чувствовала она себя так, как будто ей исполнилось не семьдесят семь лет, а все девяносто девять.

Ночью она, естественно, не спала. Даже не ложилась в постель. Прислушивалась ко всем шорохам и даже несколько раз выходила в коридор караулить, возле входной двери. Минула половина третьего, памятная ей по прошлому разу, но никто так и не появился. Эсфирь Самуиловна выключила в комнате свет и стала смотреть в окно, благо огромный стеклянный полукруг выходил на Кирочную. Увы, в окно была видна в основном дальняя сторона улицы, да и ту мешал как следует разглядеть фонарь, горевший прямо внизу. Тётя Фира пересаживалась со стула на кресло, а с кресла на диван, куталась в плед, замерзала и отогревалась, гуляла по комнате, держа на руках Ваську, и тщетно гнала от себя мысли о том, где мог быть теперь её постоялец.

В современных боевичках про наёмных убийц, несколько штук из которых она тайком прочитала в чисто познавательных целях, описывались ночные клубы, роскошные рестораны, дорогостоящие любовницы... Бог с ними там. Тётя Фира прекратила свои "изыскания" не потому, что её коробило от чисто литературного убожества текстов или выводили из себя зубодробительно-откровенные описания. Садистские и сексуальные сцены она воспринимала с профессиональным спокойствием медика, лишь отмечала про себя неточности и перехлёсты - ну не холодеет в пять минут только что застреленный человек, и тут уж вы как хотите!.. И докторица со "скорой" не падает в обморок при виде пулевого ранения!.. Боевики опротивели ей даже не из-за того, что описанные в этих книгах "типично киллерские" особенности и ухватки не имели никакого отношения к реальному убийце, жившему у неё в доме. Причина, по которой она перестала посещать лоток возле метро, была печальней и проще.

Всех киллеров в финале с мрачной предопределённостью убивали...

Эсфирь Самуиловна отвернулась от окна и тихонько включила музыкальный центр, который Алёша по её просьбе настроил на всякие станции. "Европа плюс" передавала хит сезона - нечто нескончаемое, без мелодии и без ритма. Вместо двух других, обещавших круглосуточные передачи, шипели и трещали помехи. "Эльдорадио" предлагало полуночникам побеседовать в эфире о том, какой брак прочнее - "гражданский" или чин чином оформленный в загсе. Тёте Фире пришла даже дикая мысль позвонить в студию и высказаться по этому поводу, но потом она махнула рукой и снова переключила канал. Из колонок зазвучала песня группы "Сплошь в синяках", которую последнее время с удовольствием стал слушать Алёша.