Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)

Вокруг «Нассау» разворачивалась трагедия. Оранжевыми пятнами роились спасательные плотики, обломки, несчастные, которым не хватило места в спасательных средствах, раненые, трупы. С ближайших портовых городков к ним спешили для оказания помощи вертолёты береговой службы, малотоннажные гражданские суда.

Давайте слегка поиронизируем! Жители острова Нассау, который входит в группу Багамских островов, и не подозревали о том, что только что утонул корабль, носящий имя кусочка суши, по которой они ходят, реже бегают и ещё там всяко, всяко….

А представьте, как было бы интересно, если бы что-нибудь случалось с тем, (или чем) в честь кого, (или чего) назвали, например, корабль! Утонул крейсер «Асигара» — и гора с таким же названием содрогнулась, распираемая внутренним давление магмы. Сдетонировал боекомплект эсминца УРО «Джон С. Мак'Кейн», а его оригинал в гробу перевернулся. Или это какой Мак'Кейн? Какой-то ещё вроде бы живой. Наследник?

А авианосец с номером 77 «Джордж Г. У. Буш»? Ну, если это младший Буш, так тот бы просто бубликом подавился в очередной раз. Смеху ради…

Ну, да ладно. Оставим эти блудодомыслы, и немного порассуждаем о превратностях и закономерностях судьбы.

Как часто наша жизнь, помимо естественной предопределённости, зависит от ряда, порой даже мелких случайностей. Казалось, опоздай ты куда-нибудь там на каких-то несколько минут, и событие развивалось бы по другому сценарию. А то и не только событие — целая жизнь. Возможно, поэтому люди верят во всякие приметы…, и вообще чересчур, суеверны. Некоторые (на самом деле большинство) ни как не могут успокоиться и продолжают перемывать косточки давно минувшим событиям с основным комментарием: «а вот если бы…,». А некоторые стойко и покорно принимают данность уже свершившегося, оперируя такими понятиями, как «рок», «судьба», «бог». В их понимании жизнь — это неразрывная цепь последующих друг за другом взаимосвязанных событий, изменить которые человек, при всех его стараниях, не в силах. То есть, получается, как бы ни хотел тонуть универсальный десантный корабль «Нассау», точнее как бы сложно не протекал это процесс … (сам корабль, являясь неодушевлённой железякой, чего либо хотеть не может, наверно такое желание было у проектировщиков, строителей и экипажа судна), в общем, как бы он не сопротивлялся, утонуть ему было предопределено!

Так вот! Цепь неразрывных событий! Не будем залезать в дебри, а выделим то, что лежит на поверхности: во-первых, проблемы самого корабля, оставшегося незащищённым (если уточнять — неисправность на SV-22A «Оспри» и отсутствие кораблей эскорта). А так бы: две цели (японские корабли) — две ПКР «Гарпун». И всё! Проблем нет! Ну, может быть три, четыре, пять ракет — бронированный крейсер все же не так легко потопить. А во-вторых, то, что тяжёлый крейсер «Асигара» имел на вооружении торпеды. Без крейсерского торпедного залпа ничего бы не вышло!

А ведь в своё время разработчик проекта крейсеров «класса А», к которому принадлежит «Асигара», Юдзуру Хираге склонил Генеральный штаб: «отказаться от торпедного вооружения, излишнего и опасного для крейсеров», что в принципе было правильно и оправданно. Однако сторонники торпедного вооружения в Генеральном штабе смогли навязать свои взгляды и принудили переделать чертежи, предусмотрев установку на крейсерах этого типа четырёх спаренных торпедных труб.

А дальше одно за другим — первые попадания в «Нассау», потеря хода, последующие взрывы торпед, и так далее….

Вспомогательный крейсер «Хококу Мару» оказался вообще вне поля внимания, и ни кем не преследуемый затерялся в океане. «Харриер», прилетевший на выручку вертолётоносцу, входил в группу самолётов, барражирующих над Атлантикой в поисках японских кораблей, тем самым он оголил свой сектор патрулирования, и два лёгких авианосца «Чиода» и «Дзуйхо» проскочили в образовавшуюся прореху в сетях расставленных американцами.

Теперь о людях. В большинстве своём, люди создания импульсивные, остро реагирующие на свои эмоции. Многим из них с возрастом удаётся подавлять свои первоочерёдные естественные порывы, оглядываясь на общественное мнение, устоявшиеся законы и правила этого мира. Поэтому человек, гордо именуя себя «разумным», одевая на себя маску цивилизованности, старается опираться на рассудок и логику. Наверное, в этом мы и отличаемся от животных и зверей, в родстве с которыми, как ни крути, всё же состоим.

Для мирного сосуществования такой вариант вполне приемлем, а для войны? Согласитесь, что подключая свой разум, человек становится самым опасным хищником на планете. Но вырастая из примитивного, животного разума ребёнка, не теряем ли мы, то острое чувство природного инстинкта, которое помогает выжить всем тварям на Земле?

Вот и пилот конвертоплана, хотел же добить беспомощный биплан, однако не сделал этого?! А может надо было податься инстинктивным порывам? Целее был бы!

Пилот конвертоплана МV-22А, он же командир экипажа капитан Харви весь взмок, ёрзая в кресле. Чёртов японский самолёт появлялся с самых неожиданных курсов, пули пугающе стучали по корпусу летального аппарата. Если бы не бронирование, или более крупный калибр у противника, винтокрылая машина давно бы уже грохнулась вниз. К тому же он незадолго перед вылетом насосался кофе и теперь испытывал раздирающее желание, а резкие манёвры и броски машины доводили состояние его организма до постыдной на пилотском месте грани. Наверное, каждый знает, как оно долбит по мозгам, когда жутко хочется, сами понимаете чего.

С каждой секундой боя, желание уничтожить назойливый самолёт, подстёгиваемое физиологией, всё больше возрастало. Наконец, ему удалось подловить на вираже биплан, выбив из его фюзеляжа крупные куски обшивки. От удовольствия наблюдать за скользнувшей вниз дымящей машиной, его отвлёк зуммер предупреждения о поломке — падение тяги правого двигателя. Надеясь, что это всё же сбой электроники, он перешёл на дублирующую систему, но аварийные лампочки вообще замигали отказом двигателя. Удостоверившись, что автоматика произвела все возможные контрдействия и потушен возникший пожар, доложив о неисправностях, Харви потянул машину в сторону полевых аэродромов — естественно, садится на обстреливаемый десантный корабль, было бы полной глупостью.

Подлетая к полуострову Кейп-Код, он разглядел вблизи берега болтающийся на воде гидросамолёт. Двигатель у того молотил на малых оборотах, по фюзеляжу бегали наглые японцы, и как ему с высоты показалось, тушили слабодымящий движок. Судя по небольшой пенной дорожке, самолёт медленно двигался к берегу, переваливаясь на длинных и покатых волнах. Вот тогда у него возникло мстительное желание расстрелять беззащитную вражескую машину. Руки на штурвале управления даже рефлекторно дёрнулись, как уже упоминалось — это было инстинктивно правильное желание, но…

Но всё, что он смог из себя родить, это с рёвом пройтись над головами, показать кто тут главный, долбя по ушным перепонкам лопастями.

— Может надо было их срезать? — Спросил второй пилот.

— Ненавижу! — Сквозь сжатые зубы шикнул капитан, — передай на землю их координаты. Ими займётся либо береговая охрана, либо полиция, какой там населённый пункт ближе?

— Что-то там лесное. Ага, вот — Вудс-Хол!

— Вот с ними и свяжись.

Когда конвертоплан выходил из пологого пикирования, замигала «аварийка» второго двигателя.

— Паркер, смотри! — Отчаянно жестикулируя, капитан указал второму пилоту на дисплей, покрасневший огоньками лампочек, — чёрт побери, у нас проблемы и со вторым движком. Я не удержу машину в воздухе. Придётся садиться! Передавай наши координаты!

Гондолы с двигателями медленно поворачивались лопастями к верху, переводя машину на вертолётный режим, но она продолжала быстро терять высоту. Удар об воду был сильным, но не смертельным.