Обыкновенная прогулка

ет после той ссоры на берегу то ли южного, то ли северного моря, и все эти годы его диван и ее диван разделяла только не очень толстая бетонная плита, и по по вечерам он слышал, как она пела в своей комнате, а она, возможно, слышала громкие разговоры и музыку, когда к нему приходили друзья. Она ведь тоже долго любила его, только женщине, наверное, гораздо труднее остаться одной.

Такая вот бесхитростная история. Она, возможно, никоим образом не относится к Эдгару.

Утомившись ждать появления Юдифи, Эдгар решил заглянуть в подсобку. Подсобка оказалась не подсобкой, а длинным коридором, упирающимся в застекленную дверь. Юдифи в коридоре не было.

Эдгар прошел по коридору, останавливаясь и дергая ручки многочисленных дверей - все они оказались запертыми. Он вернулся к исходному пункту, по пути постучав в каждую дверь - эффективность его действий продолжала оставаться нулевой. Он постоял в коридоре, тщательно изучив настенный экран социалистического соревнования, стенд народного контроля, списки взятых на квартирный учет, "Наши поздравления", юридический уголок, пустую витрину стенгазеты "За высокую культуру обслуживания", доску объявлений, предлагающую срочно уплатить в бухгалтерию взносы членов общества книголюбов, график отпусков, социалистические обязательства, три почетные грамоты и паспорт комсомольско-молодежного коллектива.

Юдифь не появлялась.

Он опять дошел до конца коридора и посмотрел сквозь застекленную дверь. Дверь вела на улицу, к соседнему дому с флюгером-самолетом, и была тоже заперта. Судя по всему, Юдифь испытывала крайнее смущение от выходки Марсианского Сфинкса, которая в корне противоречила заголовку стенной газеты. Эдгар понял, что ему вряд ли удастся выманить дщерь ветилуйскую из укрытия, но уходить он не собирался.

- Я все равно не уйду, не заплатив, - громко заявил он всем дверям сразу.

Хотя покидать комбинат бытовых услуг ему не хотелось не только по этой причине.

И в это время за стеклянной дверью на улице появилась запыхавшаяся Юдифь. Щелкнул замок и она впорхнула в коридор, стараясь спрятать за спину полиэтиленовый пакет с изображением пышноволосой звезды эстрады. Из пакета предательски выглядывал округлый кончик батона и горлышко молочной бутылки.

Сердце Эдгара растаяло. Он шагнул к Юдифи.

- Позвольте, я помогу.

Юдифь от смущения похорошела еще больше, хотя больше уже было некуда. Она растерянно протянула Эдгару пакет и прошептала:

- Извините... Я не думала, что вы так быстро.

- Пустяки. Я только что закончил разговор. Спасибо вам.

Юдифь с благодарностью взглянула на него и у Эдгара защемило

сердце. Он ведь знал, что город б е з л ю д е н. Дело здесь,

наверное, в том, что "быть" и "казаться" - два совершенно разных

понятия. Можно б ы т ь, а можно просто

к а з а т ь-с я - ч т о - б ы т ь. Но если мы верим в кажущееся

значит, оно есть для нас?

И если мы говорим об этом кажущемся, которое есть для нас, другим, значит, оно становится существующим и