Полярная мечта (Мол Северный, часть 4)

Любить это значит: в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи. Любить это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником.

Алексей поставил локти на стол и, положив на ладони подбородок, внимательно смотрел в черные Галины глаза. - Любить? - повторил он. - Это ревновать к Копернику, к Павлову, к Мичурину. Их считать соперниками. Любить - это дорваться до любимой работы, силой своей играючи. Как ты вовремя это вспомнила, удивительная ты, Галя! - И он продолжал, все так же пристально смотря Гале в лицо: Любить... Может быть, любить - это, взявшись за руки, идти вперед? Галя протянула ему обе руки. Он схватил их, привлек Галю к себе и стал целовать ее: - Люблю, люблю! Галя отвечала ему, задыхаясь, пытаясь вырваться, чтобы вздохнуть. Только и успела спросить, сияя глазами: - Почему... только теперь знаешь? - Почему только теперь? Потому, что силу ты мне невиданную подарила. - Осторожно... Алеша, любимый... - шептала Галя. Но как ни помогала любовь взлету творческой фантазии, закончить к утру чертежи она помешала. Федору ничего не оставалось, как прислать им в помощь уже вышедших на работу чертежников.

Глава четырнадцатая ТОЛЬКО ВПЕРЕД!

Радист Иван Гурьянович, как говорится, сбился с ног. Радиограммы сыпались на него дождем. Это были сводки о весенних всходах в Кара-Кумах, обязательства нефтяников Сахалина, цифры выплавки стали по всему Советскому Союзу, сообщения о высотном рекорде самолета, о выработке электроэнергии на атомных станциях, о ходе специальных работ в Проливах, сводки и доклады с бесчисленных участков грандиозного промышленного и строительного фронта. Весь этот поток радиограмм, обрушившихся на радиорубку гидромонитора, был адресован Волкову. Но ни самого Волкова, ни телеграммы о его прибытии не было. Всем собравшимся в салоне капитана было ясно, что вместе с Ходовым, которого ждали с минуту на минуту, прилетит, очевидно, и сам Волков, приказавший переправлять ему корреспонденцию сюда. Александр Григорьевич порывисто распахнул дверь в салон: - Встречайте! Летят! Федор и Алексей поспешно оделись и вышли на палубу. В лучах прожекторов вертелись серебристые вихри снежинок. Матросы сметали с палубы снег. Он лежал на поручнях, на крышах ларей, в углублениях иллюминаторов. Ванты казались сделанными из толстых белых веревок. Вскоре Волков и Ходов поднялись на борт корабля. Галя, в ожидании притаившаяся у реллингов, бросилась к отцу. Волков поцеловал дочь, поздоровался со всеми встречавшими его моряками и строителями и распахнул пальто с меховым воротником, словно давая этим понять, что торопится снять его. - Устали с дороги? Может быть, отдохнете? - спросил Федор на правах хозяина корабля. - Какое там устал! - рассмеялся Волков. - Выспался. В Москве не всегда удается. Я думаю, что мы, не теряя времени, соберемся у Василия Васильевича. - Прошу, - пригласил Ходов. - И вас также, - обратился он к Гале. - Нет, зачем же? - смутилась она. - Я ведь не руководитель. - Как хотите, - сухо сказал Ходов и решительно направился к салону. Алексей шел рядом с Ходовым. - Василий Васильевич, хочу срочно доложить вам о новых возможностях. - Доложите заместителю председателя Совета Министров, - оборвал Ходов. - Но это очень важно, Василий Васильевич! - настаивал Алексей. - На совещании, - сухо ответил Ходов и отвернулся. Алексей пожал плечами и замедлил шаг. Его догнал дядя Саша. - Кажется, дело плохо. Даже слушать не стал, - шепнул он. - Может быть, решение уже принято? - Разберемся, - сказал дядя Саша Алексею, кладя руку на его плечо. Галя шла рядом с отцом. - Как мама? - Письмо привез. Платок теплый прислала, - улыбаясь, ответил Николай Николаевич. Гале очень хотелось спросить, зачем прилетел отец, но не рискнула. Она осталась у запертых дверей салона. Матросы и строители подходили к ней и почему то шепотом спрашивали: - Ну как? Галя пожимала плечами.

- Итак, товарищи руководители, - начал Волков, - положение на стройке грозит срывом правительственного задания и далее нетерпимо. Волков словно отрубал каждое слово, и в этой его манере говорить, как и в спокойной уверенности Ходова, Алексей угадывал предопределенное решение. Он опустил голову. Волков продолжал: - Я прошу руководителей строительства, начиная с товарища Ходова, назвать мне ту помощь, которую вам надо оказать людьми, материалами и машинами, чтобы выправить положение. - Я уже докладывал, Николай Николаевич, - начал Ходов. - Для выправления положения нужно немедленно вернуться к прежнему методу работ на опытном участке. Однако время упущено. Чтобы наверстать потерянное, нужно увеличить число строителей, добавить строительные механизмы и немедленно реализовать выделенные нам фонды на трубы. У меня все. - У вас все, - задумчиво повторил Волков и оглядел остальных присутствующих. Он встретился глазами с настороженным взглядом Алексея, заметил скованное лицо Федора, выколачивающего трубку, обратил внимание на запущенную в густую бороду руку Александра Григорьевича. - Так, продолжал он. - Это мне ясно. А что потребуется для строительства, чтобы закончить мол в срок, строя его без труб? Лицо Василия Васильевича потемнело. Однако он прежним, чуть скрипучим, спокойным голосом сказал: - Можно построить мол и без труб. Для этого, товарищ Волков, необходимо: удвоить армию строителей, утроить наличный парк автомашин-вездеходов, утроить наши грузоподъемные средства. У меня все. - Ясно, - Волков записал что-то себе в блокнот. - А вы что скажете, товарищ Карцев? - Простите, можно мне задать вопрос? - встрепенулся Алексей. Волков поморщился. Алексей смутился. - Я, кажется, ясно сформулировал свой вопрос, - холодно сказал Волков. Присоединяетесь ли вы, заместитель главного инженера, к требованиям, выдвинутым начальником стройки? - Нет, не присоединяюсь, - ответил Алексей. Ходов медленно повернулся к Алексею. - Я думаю, что, перейдя всем строительством на метод стройки без труб, мы можем примерно вдвое уменьшить существующую армию строителей, - закончил Алексей. - Уменьшить? - Волков пристально посмотрел на Алексея, потом мельком взглянул на напряженные лица Федора и Александра Григорьевича. Ходов едва сдерживал себя, барабаня пальцами по столу. - Да, уменьшить, - подтвердил Алексей. - Нам также не потребуется значительной части оборудования, если... - Товарищ Карцев! - прервал Ходов. - Я прошу вас быть серьезнее. На нашем совещании председательствует член правительства. - Подождите, - остановил его Волков. - Я не сомневаюсь в серьезности товарища Карцева. Очевидно, у него имеются какие-то основания так говорить, тем более, что и другие товарищи, надо думать, осведомлены о планах товарища Карцева. Федор и Александр Григорьевич кивнули. Хмурый Ходов, сидя на стуле, выпрямился, как по команде "смирно". - Мы сможем перейти всем строительством на быстрый метод стройки мола без труб, - пояснил Алексей, - если правительство выделит нам нужное количество вертолетов. - Опять проекты! - не сдержался Ходов. - Когда, наконец, вы поймете, что у нас тут, прошу прощения, не экспериментальные мастерские, а стройка! Стройка в чрезвычайно тяжелых условиях! - вышел из себя Ходов, продолжая, однако, сидеть на стуле в неестественной позе, не касаясь спинки. - Подождите, - снова остановил Ходова Волков. - Могу я узнать детали вашего плана, товарищ Карцев? - Конечно, - обрадовался Алексей. - Мы разработали схему нового технологического процесса. Моя вина, что я не успел доложить ее начальнику строительства. Ходов быстро взглянул на Карцева. - Я сейчас попрошу Волкову принести все чертежи, - Алексей поднялся. - Можно посмотреть не только чертежи, - вставил Федор. Волков повернулся к нему: - Что вы имеете в виду, Федор Иванович? - Проехать на опытный участок, - ответил Федор, кладя на стол трубку. - Наши комсомольцы успели реализовать новый технологический процесс на своем участке, - разъяснил парторг. - Вот как!- сказал Волков, поднимаясь. - Подождите, товарищ Карцев. Можете не ходить за чертежами. Посмотрим, как это выглядит в натуре. Жаль, что вы не успели доложить Ходову. - Прошу прощения, товарищ Волков, - мрачно вставил Ходов. - Это я виноват, не выслушал товарища Карцева, потому что не хотел задерживать начало заседания. - Хорошо. Поедем, - решил Николай Николаевич. - Далеко это? - Не очень, - ответил Александр Григорьевич. - Но вы замерзнете, Николай Николаевич. Надо одеться потеплее. - Найдется ли одежонка впору? - рассмеялся Волков. Волкову принесли доху, которая человеку обычного роста доходила до пят. Николаю Николаевичу она была чуть ниже колен. Николай Николаевич вышел на палубу и увидел Галю. - Вот и хорошо, поедем с нами! Галя села в вездеход с Николаем Николаевичем. Ходов неприветливо пригласил Алексея в свой вездеход. Федор и Александр Григорьевич уехали вперед. - Ну как, Галчонок, дела? - спросил Волков, кладя руку на Галин рукав, когда они уселись рядом на сиденье. - Говорят, закончила разведку грунтов? - Папа, - тихо сказала Галя, - я так счастлива! - и она уткнулась лицом в мягкий мех дохи. Отец гладил ее по голове. Ему показалось, что дочь плачет. - Ну вот! - с укоризной говорил он. - Небось на острове Исчезающем не ревела. Плечи девушки стали вздрагивать еще сильнее. - Ты мне хоть о новом методе расскажи, наверное, над ним тоже работала, спросил отец. Галя только выговорила: - Увидишь, все увидишь, - и опять уткнулась лицом в мех. Вездеход остановился. Отец с дочерью вышли на снег. Надо льдом поднималась ребристая стена радиатора, около которой, ожидая Волкова, стояли все руководители стройки. Снегопад не прекращался, ветра не было. Снежные хлопья, искрясь в лучах прожектора, не падали, а летали над ребристой стеной. Подойдя ближе, Волков заметил, что от стены вверх тянутся стальные тросы. Алексей указал на них рукой: - Там вертолет. Он превращен нами в летающий кран. Денис, давай команду. Стоящий рядом Денис казался еще более громоздким, чем обычно, из за походной рации, видневшейся у него за спиной. Держа в мохнатой рукавице телефонную трубку, он сипло скомандовал: - А ну, давай, хлопец! Вира! Вира! Помаленьку! Чуть лево. Легче! Погнешь трубу, жалеть будешь. Трошки еще! Себя жалеть будешь. Ползи, ползи, голубушка! Вверх ползи! Волков видел, как кабина вертолета, которую он скорее угадал, чем увидел в вышине, стала удаляться. Тросы натянулись, часть ребристой стены длиною около десяти метров поползла вверх. Частокол труб, похожих на прутья, стал расти на глазах. Трубы, прогретые электрическим током, легко выходили изо льда. Алексей объяснял: - Вертолет для нас не только кран, - мы используем его и как транспорт. Вытащив целиком неразборный блок, вертолет несет его к полынье, где сразу опускает в воду. Трубы у нас как бы двухъярусные. Нижняя часть трубы более тонкая - входит в верхнюю, большего диаметра. Поэтому при спуске нижняя труба упирается в дно и начинает вдвигаться в верхнюю, пока радиаторы не встанут на нужном уровне. Таким путем мы избегаем всех лишних операций сборки и разборки. - Стоп! Так держать! - закричал Денис. Поднятых радиаторов уже не было видно. Казалось, что трубчатый забор уперся в самое небо, оторвавшись в то же время от земли. Во льду под ним стали заметны отверстия. - Хлопцы! Надевай патрубки! - скомандовал Денис. - Соединяющие патрубки остались на дне, ими мы жертвуем, - объяснял Алексей. - Сейчас на трубы снизу наденут новые дугообразные патрубки, и блок будет готов к спуску. Кстати, будем их отливать изо льда. Через несколько минут вертолет со своей ношей улетел. - Орел! - с довольным видом заметил Денис. - В торосах не застрянет! Сверху все еще слышался характерный свистящий звук горизонтального винта. - Вернулся? - спросил Волков. И как бы в подтверждение его слов, из снежной сетки стал спускаться блок радиаторов, но трубы были не длинные, а коротенькие, словно их успели обрезать. - Этот новый блок, доставленный вторым вертолетом, останется здесь стоять навечно, чтобы поддерживать ледяной мол в замороженном состоянии. Все блоки мы собираем теперь в теплых трюмах, их приносят по воздуху, чтобы установить здесь, - Алексей показал ногой на дырки во льду. Блок опускался. Галя тронула отца за рукав, чтобы он отошел в сторону. Волков подошел к Ходову и вопросительно посмотрел на него. Меховой капюшон обрамлял его худое темное лицо. Он закашлялся. Подошли Алексей, Федор и дядя Саша. - Я выслушал доклад о новом методе, примененном на опытном участке, - с обычным спокойствием начал Ходов и внезапно замолчал, стараясь взять себя в руки. Волков распахнул доху, наблюдая, как устанавливают радиаторы. Подъехала автоцистерна для заполнения блока раствором. - Я как инженер должен признать решение удачным, - сказал Ходов, кладя руку на плечо Алексея. - Не скупитесь, не скупитесь, Василий Васильевич! - подбадривал его Волков. - Не только удачным... - Я должен признать это техническое решение блестящим и полностью снимающим все возражения... - он закашлялся, - все мои возражения против строительства мола без труб. Я был не прав в занятой мной позиции. Этот способ оказалось возможным механизировать. Гале казалось странным, что в голосе Ходова не слышалось привычного скрипа. Он звучал почти взволнованно, и она подумала, что, быть может, Ходов этой нарочитой скрипучестью всегда смирял свою страстность. - Василий Васильевич! - сказал Алексей. - Если бы не вы, мы ничего бы не придумали. Вы заставили нас искать это техническое решение и в нужном направлении - в направлении механизации. - Но я не искал этого технического решения, а должен был искать. - Вы признаетесь в ошибках, - сказал Волков, - признаетесь прямо и открыто. Иначе не может поступить ни один настоящий коммунист. Но вы еще раз ошибаетесь, говоря о техническом решении. Ходов, смотревший в землю, поднял глаза. - Почему? - живо спросил Алексей. - Задачу вы решили, товарищи, не только технически верно, но и коммунистически правильно. И это главное! Волков вместе с группой сопровождающих его строителей медленно шел вдоль ребристого забора. Обняв Алексея за плечи, он продолжал говорить: - Ты, Алеша, правильно решил задачу и сам же опроверг все свои лихие высказывания, звавшие строителей искать радость в лишениях... - Николай Николаевич улыбнулся и, сняв рукавицу, стал оттаивать пальцами ледышки на усах. - Радость коммунистического труда, - сказал он, обращаясь уже не только к Алексею, - в его великих задачах, в его совершенной организации, в его новом, особенно высоком уровне механизации. Строя коммунизм, мы во всем, именно во всем, движемся только вперед! Волков остановился и стал смотреть на быструю работу вертолетов. Людей почти не было видно, казалось, что всю тяжелую работу здесь, на льду, выполняют только эти крылатые машины. Алексей смотрел на ребристый забор и уже представлял себе, что он тянется на тысячи километров на восток - до самого острова Врангеля, славного традициями своих первых жителей, и дальше - к Берингову проливу. Он видел ледяной мол уже законченным.