Отличный Город

Словно крошечные резные фигурки, путешествующие в огромной кукольной коробке, где карликовым деревьям калечат корни, а в ручьях каким-то чудом течет настоящая вода, Васташа и Клэй шагали сквозь сосновые и дубовые леса, сквозь кишащие демонами чащи, шли по болотам, пустыням и лугам, по полям хищных растений и руинам заброшенных городов, по крутым взгорьям и склонам холмов.

Лето было в самом разгаре, когда дни длинны, а ночь освежает прохладой после палящего солнца. Путники сидели у костра под звездами и курили трубку. Васташа был буквально в самом расцвете, и шея сзади у него проросла блестящим черным плодом на тонком черенке. Клэй, который больше не нуждался в листьях, чтобы понимать своего спутника, спросил о назначении этой сливы.

– Завтра мы будем у цели, – сказал листвень, – тогда я открою тебе всё.

– Ладно, – согласился Клэй.

– Тот кристалл, что дал тебе старик из племени Слова. Он с тобой? – спросил Васташа.

– Здесь, в кармане, – ответил Клэй.

– Он понадобится нам, – объяснил листвень.

– А когда мы покончим с этим заданием, ты обещаешь, что я попаду в Вено? – спросил охотник.

Листвень ничего не ответил, только посмотрел вверх, на луну.

– Да или нет? – настаивал Клэй.

– Ты попадешь в Рай, – сказал Васташа. Засыпая, листвень закрыл глаза, втянул в себя руки, поник головой – и из зеленого человека снова превратился в куст. Клэй старался думать о том, что он скажет Арле Битон, когда вновь встретится с ней, но мысли все время возвращались к дому у озера. Ему не хватало Вуда, и хотя Васташа был отличным товарищем и приятным собеседником, охотнику казалось, что там, на лугу у озера, он оставил часть самого себя.

Клэй сунул руку в карман – проверить, на месте ли кристалл. Пальцы нащупали его твердую гладь, однако в кармане оказалось и кое-что еще – две маленькие вещицы, которых он туда не клал. Охотник собрал их в горсть и вытащил наружу: на ладони лежали Кэроллы – не все, а только женщина и мальчонка.

– Вилия… – улыбнулся Клэй и сжал куколки в ладони.

В полдень они подошли к нависавшей над горизонтом горе, которая в последнюю неделю пути с каждым днем становилась все огромнее. Вслед за Васташей Клэй миновал рощицу, окружавшую подножие каменного гиганта, и вышел к заросшей тропе, что, петляя, уходила вверх по южному склону. Охотник был поражен: сколько же труда ушло на то, чтобы высечь дорогу в толще горы!

– Чья это работа? – спросил он древесного человека, когда остановился перевести дух.

– Тех, что пришли из внутреннего моря. Всё это они проделали за один день: гору выпотрошили изнутри, а вершину, которую отсюда не видно, сняли, чтобы солнце могло освещать искусственный мир. Их машины не единожды делали невозможное легким.

– Что это за машины? – заинтересовался Клэй.

– Механизмы, но не такие примитивные, как у вас, у людей, – отвечал листвень. – Народу О подвластны такие силы, которые меняют саму природу мироздания.

– Что это было для них? Убежище? – спросил охотник о пустотелой горе.

– Да, – подтвердил его догадку листвень, – но не для них. – И раньше чем Клэй успел продолжить свои расспросы, Васташа двинулся дальше по обрывистой тропе.

Охотник покачал головой, подумав: «Мудрит почище Брисдена». Подобрав мешок, он оглянулся назад и только теперь заметил, как высоко они забрались. Далеко внизу расстилалась широкая равнина, по которой они шли три последних дня. Вздохнув полной грудью, Клэй зашагал вслед за проводником.

Получасом позже и сотней футов выше они вышли к тому, что сначала показалось Клэю горной пещерой. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что края у грота слишком ровные, а свод изгибается чересчур правильной аркой, чтобы иметь природное происхождение. Васташа остановился у зияющего отверстия.

– Вот мы и пришли, – сказал он. – Можешь отдохнуть, а я пока расскажу тебе обо всем.

Клэй скинул мешок и уселся. Листвень опустился напротив, и, передавая друг другу флягу, путники сделали несколько жадных глотков.

– Эта пещера – вход в заповедный сад, – начал Васташа. – Я говорил тебе, его создали те, что вышли из моря…

– У них что, нет своего названия? – перебил Клэй.

– Есть, но оно такое длинное и сложное, что я никогда не мог его запомнить, – терпеливо объяснил Васташа. – Если хочешь, я буду называть их «О», или «подводный народ», или «те, что вышли из океана».

– Договорились, – улыбнулся охотник.

– Так вот, – продолжал листвень, – в скале разбит роскошный сад, который создали специально для последней оставшейся в живых Великой Змеи. Когда-то эти гиганты обитали по всему Запределью, от края до края. Нельзя было пройти и мили, чтобы не повстречаться с одним из них. Это были грозные создания: с розовой чешуей и рогами, они по-змеиному скользили по земле…

– Я видел их скелеты, – вставил Клэй. – Я называл их Сиримоны – как созвездие.

– Прекрасно, – сухо сказал Васташа, недовольный тем, что его снова перебили. – Так вот, эти, как ты их называешь, Сиримоны были не просто торговцы смертью, не просто самый ужасный кошмар местных племен – в них была заложена способность воплощать и отражать сознание Запределья. Все вместе они образовывали что-то вроде паутины, по нитям которой текли его мысли. Именно через них Запределье сознавало собственную разумность.

– Оно думает?! – поразился Клэй.

– Думало. Направляло ход своего существования. У Запределья была воля, и эта воля была доброй, – продолжал Васташа. – Но война между Па-ни-та и подводным народом уничтожила Сиримонов и истощила волю Запределья, так что теперь она сосредоточена в одной-единственной особи, заточенной в этой скале. Дебри гибнут.

– Но как война могла уничтожить таких гигантов? – удивился охотник.

– Па-ни-та завладела волей Запределья и обратила Сиримонов против тех, что пришли с моря. В ответ подводный народ наслал на них мор – как когда-то и на моих братьев. Когда мы потерпели поражение и тело Па-ни-та погибло, подводные люди поняли, что натворили, но было поздно. В воздухе Запределья уже витал запах смерти. Они спасли последнего Сиримона и изолировали его здесь, в этой горе, – до тех пор, пока не отыщется способ возродить их к жизни. Ведь они хотели завоевать новые земли, а вовсе не умирающий мир.

– По мне – так Запределье просто кишит жизнью, – с сомнением заметил Клэй.

– Это оттого, что ты – существо инородное, – возразил Васташа. – Тебе не видны мельчайшие и сложнейшие признаки умирания, и ты ничего не почувствуешь, когда дебри оживут.

– Кажется, я понимаю, о чем ты. Хотя все это слишком похоже на сказку, – сказал охотник. – Но при чем тут я?

– Па-ни-та велела нам возродить Великую Змею, – заявил листвень. – То есть оплодотворить ее.

Клэй расхохотался.

– У меня, конечно, давно не было женщин, но не думаю, чтобы меня возбудил вид чешуйчатого монстра.

Васташа повернулся к Клэю спиной.

– Сорви плод с моей шеи. Держи его крепко, не вырони: там семя, от которого в назначенный срок змея произведет потомство.

Охотник протянул руку и обхватил темный плод пальцами. Рывок, резкий щелчок – и по склону горы эхом прокатился мучительный вопль. Клэй от неожиданности чуть не выпустил тяжелый плод из рук. Когда Васташа обернулся, на лиственном лице блеснули капли слез.

– Прости… – смутился охотник.

– Ничего, – сказал Васташа, тяжело дыша, – тебе придется труднее. Теперь ты должен соблазнить змею.

В глубине грота темнело озеро, напомнившее Клэю водоем в той пещере, где он наткнулся на останки Па-ни-та. Несколькими ярдами дальше в скале имелось еще одно отверстие, покрытое тончайшей голубой пленкой. Сквозь это волнистое голубое окно проглядывал великолепный сад, полный деревьев, цветов и трав. Именно так Клэй представлял себе Рай – с тех пор как давным-давно, в Анамасобии, впервые услышал о нем.

На полу, под черной шляпой, лежала его одежда. Клэй, абсолютно голый, в одной руке сжимал плод, а в другой – кристалл, подарок татуировщика.