Хроники Кадуола

«Продолжайте».

«Фексельбургская полиция все прекрасно знает про гробницу Зонка — и то, где она находится, и то, что в ней нет никаких сокровищ. Они держат эти сведения в тайне и поэтому смотрят сквозь пальцы на любые безобразия, которые творятся в мономантической семинарии. Для них важнее, чтобы туристы не узнали о гробнице. Подозреваю, что как только ордина Заа обнаружит мой побег, она предупредит фексельбургские власти, и те попытаются перехватить меня по дороге».

«Думаю, вы совершенно правы, — ответил Плок. — На самом деле мы только и ждали удобного повода устроить чистку в фексельбургской полиции. Дайте мне подумать одну минуту. Вы сейчас в магазине на развилке у Фликена?»

«Да».

«Как вы туда попали?»

«Нанял автобус».

«Когда, по вашему мнению, обнаружат ваш побег?»

«Минут пятнадцать тому назад я почувствовал что-то странное — телепатический ужас, если хотите. Уверен, что побег уже обнаружен. В любом случае они узна́ют, что меня нет, не позднее рассвета».

«Я вылечу к вам сейчас же, с отрядом оперативных агентов. Ждите нас примерно через полчаса. На тот случай, если фексельбургская полиция нас опередила, поручите водителю автобуса ехать в Фексельбург, но сами оставайтесь в магазине. Полиция, скорее всего, поедет по дороге, но даже если они полетят, они приземлятся, увидев автобус, чтобы его обыскать — это их задержит. Вы меня понимаете?»

«Прекрасно понимаю».

«Мы сделаем все возможное. До скорой встречи!»

Бэнт тоже воспользовался телефоном, чтобы договориться с Эсмером о замене. После этого он повернулся к Глоуэну: «Нам пора в дорогу, если вы хотите приехать на рассвете».

«Мои планы изменились, — сказал Глоуэн. — Вы поедете в Фексельбург без меня».

Круглое лицо Бэнта чуть вытянулось от удивления: «А вы останетесь, что ли?»

«Именно так».

«Вы не шутите? Вы хотите, чтобы я вез в город пустой автобус?»

«Если пятьдесят сольдо — не шутка, все остальное не имеет значения».

«Золотые слова! В таком случае, до свидания. Рад был возможности вас подбросить».

Автобус уехал. Глоуэн задобрил старика Килумса еще одним сольдо: «Мне нужно подождать друзей — они скоро приедут. Вы можете идти спать. Если мне что-нибудь понадобится, я вас позову».

«Как вам будет угодно», — Килумс поднялся по лестнице в спальню. Глоуэн выключил свет и, усевшись у окна, приготовился ждать в темноте.

За окном мерцали холодные звезды степной ночи; в уме Глоуэна, быстро сменяя друг друга, возникали и пропадали образы прошедших двух месяцев. Никогда в жизни он не чувствовал такой дикой радости, как в тот момент, когда его подошвы коснулись неровного скалистого склона! Что, если бы внизу, под окном, ждали ухмыляющиеся Мьютис и Фьюно? Ему даже думать не хотелось о таком повороте событий. Заживет ли в его памяти, когда-нибудь, глубокая рана, нанесенная самодурствующими философами? Наверное, нет. Даже сейчас у него мурашки бежали по коже от одной мысли о нелепых, безобразных вещах, которые с ним вытворяли в семинарии. С ним, с Глоуэном Клаттоком! А чему тут удивляться? Космосу нет никакого дела до человеческих представлений — ни до чего человеческого вообще.

Так он сидел, мрачно размышляя, и еще одно новое, неведомое чувство наполнило его потрясенный ум: мимолетное дуновение душераздирающей скорби и горечи, печали бездонной, немыслимой, превосходящей всякие человеческие представления, способной, если дать ей волю, сразить наповал без самоубийства.

Глоуэн спрашивал у ночи: что с ним происходит? До сих пор он даже не подозревал о возможности таких восприятий. Что это, плод воображения или действительность? Возможно, одинокое заключение в гробнице Зонка наделило его какой-то дополнительной — и непрошеной, даже нежелательной — способностью.

Необъяснимое настроение прошло, оставив лишь ощущение холода и отчужденности. Глоуэн вскочил и стал прохаживаться взад и вперед, разминая руки привычными гимнастическими жестами.

Прошло двадцать минут, полчаса. Глоуэн вышел и стал стоять у входа. С неба спустился большой черный автолет с девятиконечной серебряной звездой — эмблемой МСБР — на носу. Автолет приземлился на пустом заднем дворе магазина. Из него вышли командор Плок и еще пять человек: двое в форме агентов первого уровня и три рекрута.

Глоуэн вышел им навстречу, и все они ввалились в магазин, снова разбудив старого Килумса. Глоуэн заказал горячий суп для новоприбывших. Затем, следуя указаниям Плока, он позвонил в центральное отделение фексельбургской полиции: «Говорит капитан Глоуэн Клатток. Соедините меня с суперинтендантом Вуллином, по важному делу».

Последовал язвительный ответ: «Посреди ночи? Вам, наверное, приснилось, что вы на другой планете. Суперинтендант Вуллин будет храпеть до второго пришествия аватара Гундельбаха! Позвоните утром».

«Мое дело не терпит отлагательств. В таком случае соедините меня с инспектором Барчем. Скажите ему, что звонит капитан Глоуэн Клатток».

Инспектор Барч подошел к телефону: «Капитан Клатток? Не ожидал услышать ваш голос! Я думал, вы уже вернулись домой. Почему вы звоните? Честно говоря, в такое время все нормальные люди спят».

«Я звоню, потому что у меня есть информация чрезвычайной важности, а также потому, что я вне себя от возмущения и злости. Обе причины достаточны».

«По-видимому, вам пришлось пережить любопытные приключения».

«Очень любопытные! — Глоуэн вкратце изложил все, что с ним произошло, постоянно подчеркивая свое негодование и призывая безотлагательно и официально принять необходимые ответные меры. — У меня нет слов! Это какие-то сумасшедшие извращенцы! Так обращаться с офицером полиции! Это просто ни в какие ворота не лезет!»

«Вы правильно выразились, — не возражал Барч. — «Извращенцы» — точное определение. Именно по этой причине, из брезгливости, мы предпочитали раньше ими не заниматься. Пожалуй, они слишком распустились. Пора их приструнить».

Глоуэн не успокаивался: «Меня продержали два месяца в пещере, где, как они утверждают, был захоронен Зеб Зонк. Само собой, там нет никакого сокровища. Но тайное наконец стало явным — теперь каждый узнает, что искать-то, в сущности, нечего». Пока Глоуэн говорил, он подумал, что Барч, скорее всего, знал о его заключении. Говорить дружеским тоном стало гораздо труднее.

Барч, по всей видимости, не испытывал таких трудностей, но происходящее его явно забавляло: «Вы пережили крупные неприятности. Тем не менее, факт остается фактом — округ Лютвайлер находится за пределами нашей юрисдикции».

«И вы не намерены принимать какие-либо меры?»

«Не торопитесь! На Тассадеро все не так просто. Дела делаются определенным образом, и дважды два нередко равно семи, а то и тридцати семи, в зависимости от того, кто считает».

«Не совсем вас понимаю, — пожаловался Глоуэн. — Мне нужна простота, мне нужны результаты! Пожалуй, будет лучше, если я извещу МСБР, так как вас слишком беспокоит вопрос о юрисдикции. Юрисдикция МСБР ограничивается только Ойкуменой».

«Совершенно верно. Именно поэтому их деятельность неэффективна, — возразил Барч. — Местные агенты МСБР — подхалимы и крючкотворы. Если вы хотите результатов, вы правильно сделали, что обратились к нам. Вы находитесь на развилке у Фликена, насколько я понимаю?»

«Да, в магазине Килумса».

«Подождите у телефона. Я позвоню суперинтенданту Вуллину. Не сомневаюсь, что он распорядится устроить настоящую облаву в мономантической семинарии. Но не звоните в МСБР — они только помешают».

«Как скажете».

Прошло полминуты, и Барч перезвонил: «Суперинтендант просит, чтобы вы оставались во Фликене и ждали. Он решил принять срочные меры».

«Какие именно?»

«Суровые и решительные, уверяю вас! Мы обсудим возможности позже. Главное — никому пока не говорите о ваших злоключениях».

«Не вижу, почему нет. Я вправе говорить с каждым, кого это интересует, тем более что я однозначно определил местонахождение гробницы Зонка и знаю наверняка, что в ней ломаного гроша не найдешь. Эту новость необходимо распространить как можно быстрее, чтобы больше никто не обманывал туристов».