Рама II. Научно-фантастический роман

В предутренних сумерках высоко над болотами парил одинокий орел. Дуновение морского ветра понесло его вдоль берега океана на север. Далеко внизу, под крыльями птицы, сменяли друг друга светло-бурые и белые пески побережья, островки, устья рек, бухточки уходили к западному горизонту, однообразие лугов и болот нарушал только комплекс разбросанных зданий, соединенных мощеными дорогами. Семьдесят пять лет назад космодром Кеннеди считался просто одним из дюжины вокзалов Земли, где путешественники могли пересесть прямо со скоростного поезда или аэроплана на челнок-шаттл, поднимавший их на одну из низкоорбитальных космических станций. Но Великий хаос оставил от процветавшего космодрома лишь обглоданные кости, разбросанные на равнине как напоминание о расцвете ушедшей культуры. Его порталы и соединительные переходы на долгие годы были предоставлены траве, водоплавающей птице, аллигаторам и всяческим насекомым Центральной Флориды.

В 2160-х годах после двадцати лет полного бездействия космодром начал постепенно возвращаться к жизни. Первым ожил аэропорт, а потом возродился и транспортный центр, обслуживавший Атлантическое побережье Флориды. Когда к середине 2170-х годов речь зашла о возобновлении космических полетов, вполне естественно было вспомнить про пусковые площадки космодрома Кеннеди. И к декабрю 2199 года более половины прежних его сооружений вновь стали обслуживать медленно крепнущее сообщение между Землей и космосом.

Из окна своего временного кабинета Валерий Борзов следил за великолепным орлом, плавно скользившим к гнезду на одном из редких высоких деревьев, разбросанных среди корпусов. Борзов любил птиц. Их полет завораживал его еще с детских лет, проведенных в Китае. Генерал Борзов частенько видел один и тот же сон — как блаженствует в небе далекой планеты, между стаями невиданных пернатых созданий. Он до сих пор помнил, как спрашивал у отца, обнаружила ли экспедиция на первого Раму летающие биоты, и как был разочарован его ответом.

Услыхав рев мотора большого автомобиля, генерал Борзов выглянул в обращенное на юг окно. Прямо напротив из ворот нового испытательного цеха выползал двигательный блок на громадной платформе со множеством осей, один из тех двух, что послужат двум кораблям экспедиции „Ньютон“. После ремонта его пришлось вернуть на отладку из-за неполадок в ионной системе. Сегодня блок погрузят в грузовой шаттл, который доставит его к месту сборки на „Низкоорбитальную станцию-2“, где блок пристыкуют к хвостовой части корабля… к Рождеству можно будет начать комплексные испытания всех его систем. Оба космических корабля экспедиции проходили сейчас отладочные испытания на этой станции. Космонавты же с помощью сдублированного оборудования проводили тренировки на „Низкоорбитальной станции-3“. На летные системы они будут допущены только за неделю до полета.

Перед южной стороной здания затормозил электробус, из которого появилась горстка людей. Среди пассажиров оказалась блондинка в полосатой желто-черной блузке с длинными рукавами и черных шелковых брюках. С непринужденной грацией она сразу же направилась ко входу в здание. Даже издали генерал Борзов не мог сдержать восхищения. Удивляться не приходилось — до того как стать тележурналисткой, Франческа преуспевала в качестве фотомодели. Что же ей нужно, подумал он, почему она так настаивала на личной встрече сегодня, пораньше — перед медицинским обследованием.

Минуту спустя она уже появилась в дверях его кабинета.

— Доброе утро, синьора Сабатини, — поздоровался он.

— Зачем такие формальности, генерал? — отвечала она со смехом. — Из всего экипажа лишь вы и оба японца до сих пор отказываетесь звать меня Франческой, — она заметила, что Борзов как-то странно глядит на нее, и перевела взгляд на одежду — вдруг что-то не так. — В чем дело? — после недолгих колебаний спросила она.

— А… должно быть, это блузка виновата, — вздрогнув, ответил Борзов. — В какой-то момент мне почудилось, что передо мной тигр, уже готовый наброситься на меня, словно на беззаботную антилопу или газель. Старею, должно быть. Или воображение фокусничает. — Он пригласил Франческу сесть.

— Кое-кто из моих знакомых уже говорил мне, что я похожа на кошку. Но на тигрицу… — Франческа уселась в кресло рядом со столом и кокетливо мяукнула. — Я всего лишь безобидная киса.

— Не верю и не поверю, — усмехнулся Борзов. — Вас, Франческа, можно описывать целой кучей прилагательных. Но уж „безобидная“ среди них не значится. — Тон его сразу сделался деловым. — Чем я могу вам помочь? Вы говорили, что хотите обсудить нечто важное и безотлагательное.

Франческа извлекла большой лист бумаги из своего мягкого портфеля и вручила его генералу.

— Вот программа пресс-службы проекта. Я только вчера согласовала ее с отделом информации и телевещательными компаниями. Прошу вас учесть, что из подробных интервью со всеми космонавтами состоялось только пять. На этот месяц было намечено еще четыре. Но когда вы добавили три дня упражнений на тренажере, то вычеркнули время, выделенное на интервью с Уэйкфилдом и Тургеневой.

На миг она умолкла, чтобы проверить, слушает ли генерал.

— На следующей неделе в воскресенье мы еще можем перехватить Такагиси, О'Тулов можно будет проинтервьюировать в сочельник. Но Ирина и Ричард дружно утверждают, что у них для этого нет времени. Кроме того, напомню о старой проблеме — и вы, и Николь не включены в расписание…

— Значит, вы назначили мне встречу в 7:30 только для того, чтобы обсудить ваши журналистские проблемы, — прервал ее Борзов, тоном давая понять свое скептическое отношение к ним.

— И эти тоже, — невозмутимо отвечала Франческа, не обращая внимания на кислый тон. — Опросы свидетельствуют, что из всех участников экспедиции, — проговорила она, — публика испытывает наибольший интерес к вам, Николь де Жарден и Дэвиду Брауну. Но пока я не могу уговорить вас назначить мне дату своего интервью, а мадам де Жарден заявляет, что вообще не собирается давать его. Телекомпании недовольны. До начала экспедиции я могу не успеть познакомить публику со всеми членами экипажа. Мне нужна ваша помощь.