Двери паранойи

ет – я все время не «в себе», а где-то поблизости. Ладно, проехали.

Пока мамочка отходила после допроса с пристрастием, бросая в мою сторону опасливые взгляды, я потягивал слабый раствор мочи, который в этой стране называют пивом, и размышлял о своем неопределенном будущем. Занятие абсолютно бесполезное, так как босс и Фариа обо всем позаботились.

В Зеленом зале уже нет публики, а крупье и охранники выглядят не более предприимчивыми, чем заспиртованные эмбрионы. Старик прогуливается среди них с бокалом шампанского в руке. Анжелка и Равиль благоразумно испарились до начала бойни.

Мама послушно топает к выходу – она все еще пребывает в легком трансе. Едва ли не впервые в жизни ей пришлось ощутить чье-то абсолютное превосходство. Падение с Олимпа вышибло из нее апломб. Не знаю, надолго ли. Но пока она семенит рядом, как беременная такса, и пытается понять, что произошло с ее охмуренным войском.

Внезапно она останавливается. Ее губы трясутся, а глазные яблоки выкатываются так далеко, что я на всякий случай готовлюсь их подхватить.

Оказалось, один из охранников сидит к нам спиной; небольшой лоскут кожи на его затылке завернут вверх, открывая картинку в духе Дали. В черепе проделано идеально очерченное квадратное отверстие, сквозь которое можно разглядеть серое вещество. По нему (веществу) ползают крупные коричневые муравьи. Черт знает, откуда они взялись зимой в центре города!

Некоторое время я с интересом слежу за ними. На самой толстой извилине торчит регулировщик и движениями усов управляет стройными колоннами рабочих насекомых. Лично я не вижу в их поведении ничего экстраординарного. Идет нормальный процесс переноса информации.

Охранник поворачивает к нам голову. Он – само внимание и жаждет выполнить любое приказание. Фариа приближается к нему сзади и с улыбочкой устраняет демаскирующий фактор, ловко орудуя длинными пальцами без всякого инструмента. Теперь дефект скальпа сможет обнаружить только парикмахер, да и то, если будет стричь его налысо. Мама реагирует адекватно. Из ее подсознания изливается тоскливый ручеек матерщины…

Я и сам с недоверием обвожу взглядом зал, насчитывая не менее десятка человекообразных муравейников. Задаю «консультанту» безмолвный вопрос: неужели все они непоправимо изменены? Вместо ответа Фариа продолжает демонстрировать свои безукоризненные фарфоровые протезы – ухмылку сфинкса-оборотня.

В отличие от охранников, я осознаю степень деформации и глубину зависимости. Я не ощущаю даже элементарной свободы. «Подвигался» внутри тела и понял, как трудно будет слететь с катушек. Впервые за долгое время мне захотелось, чтобы это действительно произошло, чтобы диагноз Сенбернара оказался верным.

Часть седьмая

Крысиные бега

57

Вторую неделю отсиживаемся с мамулей в моей загородной избушке. Выяснилось, что здесь имеется неплохая библиотека. Однажды я забрел сюда от нечего делать, но сразу понял, что с некоторых пор я больше не читатель.

Почти все книги девственны, тома мертво вбиты в тесный строй