Станция Араминта

– Возможно, все это и так, но как насчет моего отца?

Флорест нахмурился и сделал нетерпеливый жест.

– Ты что, действительно такой тупой? Тебе надо обязательно кричать в самое ухо? Ты подпишешься под тем идеалом, который я нарисовал?

– Нет.

– А Бодвин Вук?

– И Бодвин Вук тоже не подпишется.

– А твой отец?

– И мой отец не подпишется. На самом деле, почти никто на станции Араминта под этим не подпишется.

– У других людей в других местах встречаются более прогрессивные взгляды. Я сказал тебе достаточно, теперь ты должен уйти.

– Конечно, – согласился Глауен, – как вам угодно.

Глауен вышел из тюрьмы и пошел заниматься своими делами, это заняло у него весь оставшийся день и все следующее утро. В полдень Бодвин Вук обнаружил его завтракающим в «Старом дереве».

– Где ты прячешься? – спросил его Бодвин Вук, – Мы везде тебя обыскались.

– Вы даже не пытались посмотреть в Архивах, где сразу бы меня и нашли. А что такое срочное случилось?

– Флорест прямо из себя выходит. Он хочет посовещаться с тобой как можно быстрее.

– Ну что ж, пойду взгляну на него, – поднялся Глауен.

Глауен пересек реку и направился к тюрьме.

– Ну наконец-то, – обрадовался, увидев его, Маркус Диффин.

– Меня очень удивляет моя внезапная популярность. Последний раз, когда я был у него, он не знал, как от меня побыстрее отделаться.

– Предупреждаю: у него был сегодня очень неудачный день он не в духе.

– А что случилось?

– Для начало они разругались с Намуром. Я уже хотел вмешаться, когда Намур выскочил из камеры мрачнее тучи. Следующей была леди Скеллейн, которая еще больше расстроила его и он начал срочно требовать тебя.

– Думаю, я знаю, что его так расстроило, – сказал Глауен, – Возможно, я и сумею его немного успокоить.

Маркус Диффин открыл дверь и крикнул в камеру:

– Пришел Глауен Клаттук.

– Наконец-то! Приведите его!

Глауен обнаружил Флореста стоящим у стола и кипящим от негодования.

– Твое поведение до невероятности бесстыдно! Как ты смеешь вмешиваться в мое завещание?

– Ты имеешь в виду мой разговор с леди Скеллейн Лаверти?

– Именно! Мой счет арестован, а ты делаешь абсолютно невероятные заявления! Ты разрушаешь все наши планы!

– Я пытался объяснить это тебе раньше, но ты не захотел слушать.

– Естественно, я не стал слушать такой бред.

– Объясняю еще раз, в обмен на информацию, я отказываюсь от своих претензий. Все очень просто, не так ли?

– Я не согласен с тем, что все так уж просто! Ты поставил меня перед чудовищной дилеммой! Разве я это не ясно объяснил?

– Ты это объяснил в совершенно непонятных мне терминах.

– А тебе и не надо ничего понимать! Тебе должно быть достаточно моего заявления!

– Я лучше возьму миллион солов из твоих денег.

Флорест прислонился спиной к столу.

– Ты мучаешь меня в последние часы моей жизни.

– Тебе достаточно только дать мне ту информацию, которую я от тебя требую.

Флорест хлопнул кулаком себе в ладонь.

– Разве я могу тебе доверять?

– Я должен поверить, что ты говоришь мне все, что знаешь. А ты, в свою очередь, должен поверить мне.

– У меня нет выбора, – устало вздохнул Флорест, – и на самом деле, я верю, что ты честный парень, хотя и вредный.

– Ну, так что, да или нет?

– А что именно я должен тебе рассказать? – хитро спросил Флорест.

– Если бы я это знал, то зачем бы спрашивал? В общем, я хочу знать все, что тебе известно про моего отца: как он исчез, почему, кто в этом виноват, где он сейчас. Возможно, будут и другие вопросы, на которые попрошу ответить.

– Откуда я могу все это знать? – проворчал Флорест. Он принялся расхаживать взад-вперед по камере, – И так я должен выбирать. Дай мне время подумать. Приходи где-нибудь через день.

– Это будет уже слишком поздно. Если ты думаешь, что я пойду на уступки после твоей смерти, то подумай еще раз. Твой «Орфей» для меня ничего не значит. Я заберу все твои деньги и куплю себе космическую яхту, о которой я давно уже мечтал.

Флорест уселся в деревянное кресло и уставился на Глауена, сидящего напротив него.

– Ты заставляешь меня нарушить клятву, чтобы выполнить другую.

– Насколько я понимаю, это побочный эффект.

– Так и быть. Я выполню твою просьбу. Я запишу определенную информацию, которая, надеюсь, тебя удовлетворит. Но ты должен прочитать это только после моей смерти.

– Почему ты просто не хочешь рассказать мне то, о чем я прошу?

– У меня есть определенные договоренности, которые могут нарушиться, если я расскажу тебе это сейчас.

– Меня это не вполне удовлетворяет. Ты можешь скрыть какой-нибудь важный факт.

– Тоже самое могу сказать и я. Кто поручится, что после моей смерти ты не заберешь кругленькую сумму из моих денег? Мы оба находимся в отчаянном положении и должны доверять друг другу.

– В таком случае, – сказал Глауен доставая из кармана фотографию, которую он взял из письменного стола Заа, – Посмотри на эти лица и назови мне имена этих дам.

Флорест внимательно рассмотрел фотографию, потом бросил косой взгляд в сторону Глауена.

– Зачем ты показываешь мне эту фотографию?

– Ты говорил о доверии. Если сейчас я не услышу правды, то не будет и никакого доверия. А если я не могу доверять тебе, ты не можешь доверять мне. Я ясно изложил свою мысль?

– Даже чересчур ясно, – Флорест снова начал разглядывать фотографию, – Мне придется поднапрячься. Это, как ты знаешь, Заа. Ее настоящее имя, насколько я помню Задайн Баббс. Это Сибила Девелла. А это, – на какое-то время Флорест замялся, – А это Симонетта Клаттук.

– Под каким еще именем ты ее знаешь?

На этот вопрос Флорест моментально отреагировал. Он вскинул голову и уставился на Глауена с недоверием.

– Кто сказал тебе ее другое имя?

– Достаточно того, что я его знаю, но я хочу, чтобы его назвал ты.

– Невероятно! – бормотал Флорест, – Неужели Намур сказал тебе это? Нет, конечно, нет. Он бы не посмел. Тогда кто? Заа? Да! Должно быть, Заа! Но почему она это сделала?

– Она собиралась убить меня, по твоему, кстати, предложению. Она часами разговаривала со мной.

– Подлая баба. Теперь ни о каком единстве не может быть и речи.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Не играет роли. Я и не надеялся, что ты поймешь. Возвращайся завтра в полдень. К этому времени я подготовлю для тебя бумаги.

Глауен вернулся в Архив, расположенный в старом агентстве. В середине дня он наткнулся на то, что надеялся найти и тут же позвонил Бодвину Вуку.

– Я бы хотел вам кое-что показать. Вы можете придти в Архив?

– Сейчас?

– Если возможно.

– Я сейчас буду.

Когда Бодвин Вук пришел в Архив, Глауен сразу же провел его в смотровую комнату.

– При разговоре с Флорестом у меня возникла идея. Я пошел проверить ее… Ну, сейчас все сами увидите.

Они прошли в смотровую комнату. Через два часа они вышли оттуда. Глауен был бледен и молчалив, Бодвин Вук был мрачнее тучи. Когда они вышли на проспект Венсей, то обнаружили, что на станцию Араминта уже спустился вечер. Бодвин Вук остановился и задумался.

– Мне был хотелось сейчас же и разгрести это дело, не откладывая в долгий ящик. Но уже поздно и если мы сделаем это завтра, то ничего не изменится. Завтра в полдень с ним и покончим. Я сделаю соответствующие распоряжения после ужина.

Они ужинали вдвоем в комнатах Бодвина Вука. Глауен рассказал о своей встречи с Флорестом.

– Я уходил от него, как всегда с полной мешаниной в голове. Я спросил его о другом имени Симонетты, думая о мадам Зигони из Розалии, и он очень разволновался. Он был возмущен и пытал меня кто открыл мне этот великий секрет. Он должен был знать ее под другим именем. Что это за имя и почему он так разволновался?

Потом еще: он сказал, что напишет всю информацию о моем отце, но я не должен читать ее до его смерти. Я попытался узнать причины, но он наотрез отказался сообщать их мне. Я в полной растерянности! Какая ему разница?