Мерцающая мгла

Искупался, простирнул одежду, дождался, пока высохнет.

И отправился дальше. Спокойно и уверенно.

До следующей ямы крылатых котов не встретилось. После нее — увидел одного, затаился, переждал. Скучновато было, раньше хоть страх перед котами немного развлекал. Зато сейчас необязательно сохранять полную неподвижность — можно чесаться, устраиваться поудобнее.

Так и продолжалось, бежал от ямы к яме. Расстояние было неодинаковым, так что в одних ямах устраивал длинные привалы, отсыпался, в других — только варил кашу, съедал и бежал дальше. Научился варить зерна так, чтобы каша была рассыпчатой, подсушивал ее на солнце и получал таким способом сухие, но достаточно мягкие зерна, которые насыпал в карман, чтобы на ходу перекусывать. Гастрит от нерегулярного питания никому не нужен.

Осмелел до такой степени, что уже не маскировался, когда видел в небе точки, прятался под плащом, только если крылатые коты замечали. Один раз завалился спать не в яме, а посреди степи. Естественно, накрывшись плащом.

Приоткрылась тайна неизнашиваемости каменнодеревской одежды — на одном из привалов обнаружил, что нить, которой зашивал порванный рукав, местами не проходит сквозь ткань, а свисает петлями, присмотрелся — нить как будто вытеснена из ткани. Посмотрел еще внимательнее — края прорехи… срослись! Осторожно вытянул остатки нити. От шва оставался след, но и он со временем исчез. Чудеса.

Где-то после десятого большого привала Михаил обнаружил людей. Сперва увидел дым — прозрачная, почти незаметная струйка. А дыма без огня не бывает, а огня — без людей. Побежал смотреть, что горит и кто жжет, хотя чутье почему-то предупредило, что лучше не связываться. Чутью надо верить, но оставалась глубоко в душе глупая надежда, что люди тут живут более-менее нормальные. Близкое общение с крылатыми котами неплохо помогает от мизантропии, а чутье пусть лучше поможет договориться с местными жителями, чем убеждает не связываться.

Заметил неровность на горизонте, присмотрелся, используя всю мощь очков — это была самая верхушка какого-то строения, многоскатная крыша. Точно, это люди. Наверное, довольно крупный населенный пункт, раз в нем высокие строения. Едва не рванул со всех ног, но — нельзя, чутье предупреждает. Безопаснее всего будет оббежать селение по большому кругу, чтобы не заметили, однако… вдруг — можно договориться?! Надоела пресная каша со слизнями, в нормальной постели спал последний раз аж в мире Тарст, а уж по общению истосковался… Эдак и человеческий язык забыть можно, совсем одичать.

Потому решил осторожно подкрасться, посмотреть. Хотя бы попробовать выяснить, почему с местными лучше не связываться.

Двинулся вперед неторопливо. Всматривался. И скоро в сторонке от верхушки башни увидел еще кое-что — цвет степи изменился. Распахано? Может быть.

На пути очень кстати оказалась большая яма, Михаил, поддавшись чутью, накрылся плащом и полз, пока ямы не достиг. Да, здесь есть люди — в яме многие кусты вырублены, а роднички — облагорожены, выложены камешками. Самих людей в яме сейчас не было, это, пожалуй, хорошо.

Выбрался на противоположный склон, присмотрелся. Люди. Но общаться с ними не хочется.

Люди, выстроившись цепочкой наискосок от Михаила, вскапывали землю узкими шестизубыми вилами. Одетые в синее мужчины, все бритоголовые, они двигались с абсолютной синхронностью. Не просто одновременно втыкали вилы в землю и переворачивали пласты почвы — движения были совершенно одинаковые. Приходит мысль даже не о танце или групповой отработке боевых приемов, нет, что-то в этом было механическое. Нечеловеческое.

Люди не выглядели тупыми машинами для копания, их лица казались спокойными, умиротворенными. Задумчивыми. Но синхронность эта… они даже моргали одновременно! Хотя лица разные, и по росту люди отличались, и по сложению.

Михаил наблюдал за копателями не меньше часа. Потом они закончили копать, одновременно перехватили вилы и пошли колонной по направлению к башне. Не строевым шагом, обычным, но… Подобную синхронность не во всяком балете увидишь. Как они дошли до жизни такой? Может, у них один разум на всех, или еще что-то в этом роде? В лбом случае, лучше с ними не связываться. Михаилу не по пути с теми, кто ходит строем и в ногу. А как они от крылатых котов защищаются? А вдруг — никак? Вдруг, десять съеденных копателей для местных — небольшая потеря? Уже одного этого предположения достаточно, чтобы к селению не приближаться.

Побежал дальше. Еще через несколько больших привалов обнаружил крупное брошенное селение, настоящий город. Сначала увидел неровность над горизонтом, всмотрелся через сверхочки-яасен — вроде бы строения. Точнее — жилища, нечто вроде вытянутых куполов разного размера с окошками. Расположены концентрически от середины селения, хотя строгой геометрии нет.

В этот раз чутье ничего не говорило об опасности. Говорило другое — ничего полезного Михаил в селении не найдет. Посмотреть, разве что.

По мере приближения убедился, селение брошенное — не видно ни людей или животных, ни дыма, ни какого-нибудь развешенного для просушки белья или чего-то в этом роде.

Добежал, прошелся по заросшей мхом пустой улице. Дома каменные, выглядят хорошими, добротными. А людей нет и следа. Даже мусора нигде не валяется. В окошках нет ни стекол, ни ставень, в дверных проемах — дверей или занавесей. Заходил в дома — по нескольку комнат в каждом, и все — совершенно пустые. Ни мебели, ни утвари, даже гвоздей в стенах нет.

Ну ладно, город брошенный. Либо горожане переселились в другое место, получше, либо селение было очень тщательно разграблено. Не суть важно.

Гораздо больший интерес вызывает уровень здешней цивилизации. Как у них тут с самолетами, есть они, или нету их? Пока что признаков высокой технологии не наблюдалось. Вообще-то любых признаков маловато, очень трудно сказать, до чего тут техника с наукой дошли. Камни в стенах ровные, скреплены однородным раствором, но пойди разбери, машинами камни отесывали или вручную, и раствор может быть чем угодно — от простой окаменевшей на солнце глины, до биотехнологического суперклея. Или нанотехнологического. Крыши тоже каменные, сводом, хотя гораздо логичнее кажется крыть дома специально для этого предназначенным материалом. И о чем это говорит? Михаилу ни о чем не говорило, архитектурных знаний не доставало.

Нашел втоптанный в мох осколок цилиндрического сосуда — стакана или бутылки. Фабричное было изделие? Может да, а может нет — земное человечество научилось делать стаканы гораздо раньше, чем самолеты. И не только земное.

Удача ждала в одном из строений, где, по всей вероятности располагалась мастерская или кузница. Каменный пол в комнате был замусорен ржавой трухой, а кроме трухи — металлической стружкой. Белой и блестящей, в форме аккуратных спиралек, то есть — токарный станок работал. Или сверлильный.

Не факт, что станок был сложный, может это вообще каким-то примитивным коловоротом работали, однако стружка совершенно не тронута ржавчиной. Алюминий? Или серебро?

Вынес одну из стружек на свет, стал сравнивать с банкой-котелком. Оттенки разные. А еще видно, что поверхность стружки покрыта очень тонким слоем белого окисла — почти наверняка это алюминий. Для производства которого нужна целая индустрия… на Планете Земля. В этом мире может быть по-другому — может им самородный алюминий девать некуда.

Михаил вернулся в мастерскую и, порывшись в трухе, довольно быстро нашел очень интересный объект — косичку из изолированных проводов. Обыкновенные изолированные провода, синий, зеленый и белый, многожильные. А жилки — медные. Таким образом, можно смело делать вывод, что в мире будущих сумерек знают электричество и пользуются им. Иначе — зачем провода? Нет, горожане могли использовать косичку как угодно, да хоть в качестве розги, но изначальная цель изготовления многожильного изолированного провода может быть только одна, электрическая. Ничего другого в голову не приходит, хоть мозги напополам сломай. А материал изоляции — тягучий, больше похожий не резину, чем на пластмассу — почти наверняка синтетический. Хотя бы потому, что провода разного цвета.