Кинтарский Марафон

— Как они умудрились выбрать ту же станцию, что и мы? Это идет вразрез со всякой логикой!

— Может, мы просто наследили на полу? — предположила Калия.

— Теперь это уже неважно, — вздохнул гипнот. — Дезрет, живо — проверь, точно ли слева нет дороги. Сообщи нам и сразу возвращайся. Мы пойдем прямо в пещеру. Дай торгашам пройти, а когда убедишься, что они скрылись из виду, иди за ними. Если мы обнаружим проход, сразу же позовем тебя.

— Я сделаю все, что в моих силах, — ответил коринфианец, трогаясь с места.

Джозеф повернулся к Тобруш.

— Держи меня в курсе того, как продвигается их группа. Если они догонят нас, предупреди по меньшей мере за пять минут, чтобы мы в случае необходимости могли выбрать направление. — Он устало вздохнул. — По крайней мере, нам не придется иметь дело со Святыми Кошмарами.

— Может, и придется, — ответила Тобруш. — Пока мне удалось уловить мысли только одного из биржанцев, Дарквиста, и я не смогла выудить из них что-либо конкретное. Но он только что спросил телепата, как далеко позади них находятся мицлапланцы.

Джозеф с силой ударил кулаком по ладони, вне себя от разочарования.

— Черт подери! Ни минуты передышки! Как они вообще умудрились обскакать мицликов?

— Не могу сказать наверняка, но у меня такое впечатление, что мицлапланцы поймали одного из них. Как только речь заходит о святошах, их мысли становятся такими тяжелыми, что, как я подозреваю, сейчас они ненавидят мицликов даже больше, чем мы. Мы не любим их в целом, а у биржанцев зуб на эту конкретную группу. Может быть, нам с ними объединиться? Мы не сделали ничего такого, за что они могли бы ополчиться на нас, так что остается только общая неприязнь друг к другу, от которой в данной ситуации мало толку. Если нам каким-либо образом удастся выбраться отсюда, такой союз мог бы облегчить нам дальнейший путь. Ну а если не удастся, то уже не будет разницы, какой мы расы и к какой Империи принадлежим. И конечно же, если они в дальнейшем станут нам помехой… на данный момент нас больше, и, учитывая нашу военную подготовку, спонтанный бой на ближней дистанции будет нам только на руку.

— Разумно, — согласился Джозеф. — Однако, как ты помнишь, они требовали от нас сложить оружие и капитулировать, а этого я сделать не могу. Либо взаимное уважение, либо ничего. Возможно, через какое-то время нам и придется заключить с ними сделку, но сейчас, когда у них есть оружие, а у нас нет, я бы предпочел, чтобы мы держались от них подальше, и желательно впереди. Однако, если на них нападут мицлики, мы придем им на помощь. Мы перед ними в долгу.

— Дезрет? — окликнул Джозеф. — Как там у тебя дела?

— Холм очень большой, — ответил коринфианец, — и тропинка постепенно сужается — ее подмывает раскаленная лава из озера. Должно быть, надо все же идти в пещеру, лейтенант. Если даже этот узенький каменный мостик меня и выдержит, все равно я не вижу здесь ни единого места, где могла бы находиться станция.

Джозеф вздохнул.

— Что ж, ладно, пещера так пещера… Дезрет — подожди! Ты слышал, что обе группы где-то здесь, рядом с нами?

— Да.

— Пусть они пройдут. Если надо, пропусти обе. По мере возможности избегай боя. Не переключай канал — мы сообщим тебе свои координаты, когда переберемся на ту сторону. Если там негде зарядиться, нам так или иначе крышка. В таком случае просто жди. Когда придут торгаши — которые, скорее всего, будут единственными выжившими, — действуй по своему усмотрению. Если же мы сумеем перезарядиться, они окажутся как раз между нами, и тогда мы возьмем их в клещи.

— Понял. Идите. Я справлюсь.

Джозеф с трудом тронулся с места. Каждый мускул его тела требовал отдыха, восприятие притупилось.

— Ну что, вперед в пекло! Давайте найдем наконец эту станцию, — сказал он устало.

Уже через десять метров им с помощью приборов удалось сориентироваться на местности. Внутренняя полость холма во многом напоминала залы станций, а обсидиановая порода на сколах очень напоминала тот материал, из которого состояли их стены.

— Странно, — заметила Тобруш. — Обычно чем медленнее остывает вулканическая порода, тем крупнее образующиеся кристаллы. Обсидиан возникает в результате почти моментального охлаждения магмы, а следовательно, вообще не кристаллизуется — это аморфная порода, по структуре напоминающая стекло. Наиболее крупные кристаллы всегда находятся глубоко под землей. Однако, здесь мы видим обширную, масштабную кристаллизацию обсидиана.

Джозеф поежился.

— Ты чувствуешь, Тобруш? Здесь везде то же самое потустороннее ощущение.

— Еще бы, конечно, чувствую. Это наводит на предположение, что, возможно, кристаллизация могла быть вызвана какими-нибудь необычными свойствами химического состава, характерными для здешнего обсидиана. Если в то время, когда он был еще жидким, уже существовал достаточно сильный резонанс, то эти свойства могли появиться в нем еще тогда, и это может быть хотя бы каким-то объяснением. Порода в пространстве другого измерения остывала медленно. Если этот проход ведет на достаточную глубину, вполне возможно, что там окажутся кристаллы такого же размера, как и те, что мы видели снаружи. Возможно, их не вырастили, а просто добыли!

— Что же, спускаемся вниз, — согласился Джозеф. — Мои приборы сейчас показывают почти пятнадцатиградусное отклонение.

— И температура тоже растет, — отметила джулки. — Теперь это не просто Ад — теперь здесь и жарко, как в аду!

— Что показывает датчик резерва твоего скафандра? — спросил вдруг Джозеф. — И твоего, Калия.

— У меня осталось порядка пятидесяти минут, — ответила Калия.

— У меня час девять, — вставила Тобруш. — Я не так много стреляла.

— У меня даже немного меньше, чем у Калии, — сказал им Джозеф. — Лучше бы нам поскорее придумать что-нибудь выполнимое.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Калия. — Там впереди свет!

Проход перед ними сужался и слегка поворачивал, и пройдя за этот поворот, они попали в огромный зал, длиной в несколько километров. Это было необычайно, нереально красивое место — все вокруг было усыпано кристаллами, они мерцали и переливались, обеспечивая слабый, но приемлемый уровень освещенности.

— Основная жила, — выдохнул Джозеф. — Вот откуда они все появляются!

— У меня от них кружится голова и болит сердце, — пожаловалась Калия. — Ты хочешь сказать, что они просто вырыли свои станции, и все — отсюда? Но если так, то каким образом они вытащили их наружу? Явно не тем путем, которым мы сюда пришли.

Она была права. Несмотря на то, что здесь были кристаллы всевозможных размеров — от больших, как мамонт, до сравнительно маленьких, метра два в диаметре, — ни один из них никак не мог бы пройти в узкий петляющий проход, особенно в последний поворот.

— Окружающая температура чуть меньше тридцати восьми градусов, — отметила Тобруш. — Воздух очень сухой, но в остальном все показатели близки к норме, и здесь есть даже освещение. Я предлагаю отключить все системы, кроме питания скафандров, и снять шлемы.

Джозеф одобрительно кивнул, чувствуя легкое головокружение.

«Я устал сильнее, чем думал», — сказал он себе, пытаясь взять себя в руки.

— Симпатичные цвета, — сказала Калия необычным, каким-то детским голосом и принялась с интересом осматриваться.

Тобруш тоже чувствовала себя дезориентированной, ей вдруг показалось, что огромная пещера начала вдруг двигаться, кружиться как карусель.

— Джозеф, — сказала джулки, — я боюсь, мы исчерпали свой лимит. Мне не хотелось бы останавливаться в этом месте, но если смотреть на вещи реалистично, я не думаю, что мы сможем идти дальше.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — с трудом выговорил он, опершись на кристалл размером с бревно, торчащий из пола пещеры. — И, пожалуй, это как раз наилучшее место для отдыха. Мы можем отключить питание, чтобы не расходовать его зря, и немного поспать, укрывшись за каким-нибудь из больших кристаллов — например, вон там. Если у тебя осталось столько же Таланта, сколько у меня, то даже мицликский телепат не сможет определить, что мы здесь.