Хроники Кадуола

«Не нужно. Так или иначе, это не имеет значения».

«Я сообщаю вам об этом только для того, чтобы вы не приняли меня за праздного посетителя. Мое расследование касается недавней экскурсии на остров Турбен, в которой участвовали шесть человек из вашей семинарии, — Глоуэн прочел шесть имен из списка. — Сами по себе меня эти люди не интересуют. Меня интересует, кто именно организовал это мероприятие».

Заа молча стояла в дверном проеме. Глоуэн сообразил, что не задал никакого вопроса. Холодный неподвижный взгляд ордины заставлял его нервничать. «Осторожно! — подумал он. — Не проявляй нетерпение, держи себя в руках!» Он спросил прежним, формально вежливым тоном: «Вы можете назвать имя организатора экскурсии?»

«Да».

«Как звали этого организатора?»

«Она мертва. Не знаю, пользуются ли мертвые именами».

«Как ее звали при жизни?»

«Ордина Сибилла».

«Известно ли вам, от кого Сибилла узнала об этих экскурсиях?»

«Да. И не затрудняйся задавать следующий вопрос — не вижу причины разглашать эту информацию».

«Каковы причины вашей скрытности?»

«Они непросты; для того, чтобы их понять, тебе потребовался бы некоторый предварительный опыт».

Глоуэн задумчиво кивнул и сказал самым сердечным тоном: «Если бы вы согласились выйти, мы могли бы присесть на ступенях, что позволило бы вам не стоять слишком долго. После этого вы могли бы вкратце разъяснить мне, в чем заключается такой «опыт» — в той мере, в какой это необходимо, чтобы я понял ваши побуждения».

Ордина Заа ответила ровным, невыразительным голосом: «Посоветовала бы тебе впредь воздерживаться от дерзостей и следить за собой. В тебе заметны тщеславие и агрессивность. Ты произвел плохое впечатление».

«Очень сожалею, — слегка опешил Глоуэн. — У меня не было такого намерения».

«Не вижу причины сидеть на ступенях и повторять сказанное дважды. Советую внимательно подумать о моих словах. Если ты хочешь получить дополнительные сведения, можешь войти в семинарию, но ты это сделаешь по своему собственному желанию, а не по приглашению. Это понятно?»

Глоуэн нахмурился: «Не совсем».

«На мой взгляд, я выразилась достаточно ясно», — возразила Заа.

Глоуэн колебался. Как тон, так и содержание предупреждения ордины намекали на некую неприятность, ответственность за которую он должен был взять на себя. Он открыл было рот, чтобы снова попросить разъяснений, но дверной проем уже опустел — Заа ушла.

Глоуэн не решался переступить порог. Но что могло с ним случиться? Он был офицером полиции. Если его задержат или станут принуждать к чему-нибудь, Керди известит командора Плока. Глубоко вздохнув, Глоуэн зашел в вестибюль с высоким потолком, каменными стенами и каменным полом. Вокруг никого не было.

Глоуэн немного подождал, но к нему никто не вышел. Слева короткий сводчатый проход вел в другое помещение с высоким потолком — нечто вроде небольшого конференц-зала, вымощенного квадратной плиткой из черного камня. Дальняя стена прерывалась тремя высокими узкими окнами — бледные наклонные лучи звезды Зонка озаряли длинный дощатый стол, прилежно выскобленный за многие годы настолько, что прожилки твердого дерева выступали заметным рельефом. Стол окружали тяжелые деревянные стулья; вдоль стен тянулись скамьи. В самом конце зала, в тенях, стояла Заа.

Заа указала на скамью: «Садись, отдохни. Не теряй времени. Скажи все, что хочешь сказать».

Глоуэн вежливо пригласил ее сесть: «Вы ко мне не присоединитесь?»

Заа ответила непонимающим взглядом: «В чем?»

«Я не хотел бы сидеть, пока вы стоите».

«Это галантно, но я предпочитаю стоять», — она снова указала на скамью жестом, показавшимся Глоуэну чересчур повелительным.

Глоуэн с достоинством поклонился и присел на край скамьи. Надеясь каким-то образом завязать более оживленный разговор, он заметил: «Достопримечательное здание! Ему, наверное, уже много веков?»

«Много. Зачем, на самом деле, ты сюда явился?»

Глоуэн терпеливо повторил причины своего визита: «Как вы можете видеть, все не так уж сложно. Устроитель экскурсий — преступник, он должен предстать перед судом».

Заа улыбнулась: «Тебе не приходит в голову, что наши представления о правосудии могут расходиться?»

«Не в этом случае. Если бы я подробно описал то, что происходило на острове, вам стало бы нехорошо».

«Я не так чувствительна, как может показаться».

Глоуэн пожал плечами: «Правосудие правосудием, но в ваших интересах было бы ответить на мои вопросы без утайки».

«Не вижу логики в этом высказывании».

«В настоящее время наше расследование ограничивается деятельностью концерна «Огмо». Если нам придется прибегнуть к помощи МСБР, расследование распространится и на семинарию, так как Сибилла участвовала в оргиях на острове, а это чревато скандалом и, несомненно, причинит вам много неудобств, потому что слушания будут проводиться в Фексельбурге».

«Что дальше? Я хотела бы выслушать весь перечень угроз и устрашений».

Глоуэн рассмеялся: «Это не угрозы — лишь вполне предсказуемые последствия. Впрочем, если это вас так интересует, шесть старших ординатов могут быть обвинены в соучастии. И они вполне этого заслуживают. Но в данный момент арест семинаристов выходит за рамки моих полномочий».

Заа, по-видимому, забавлялась происходящим: «Я хотела бы убедиться в том, что я тебя правильно понимаю. Если я не отвечу на твои вопросы, МСБР займется расследованием, причинит мне неудобства и предъявит обвинения шести старшим ординатам. Такова сущность твоего заявления?»

Глоуэн снова принужденно рассмеялся: «Вы перефразировали мои слова с самыми неправильными намерениями. Я всего лишь указал на возможные последствия, которых вы могли бы избежать, если захотели бы».

Заа медленно приблизилась: «Тебе известно, что ты находишься в округе Лютвайлер?»

«Разумеется».

«Местные законы охраняют семинарию. Они предоставляют нам право бесцеремонно обращаться с незваными гостями, преступниками и вредителями. Враги семинарии навлекают на себя серьезный риск».

«Я — офицер полиции, и всего лишь выполняю свои обязанности. Чего мне опасаться?» — с подчеркнутой уверенностью возразил Глоуэн.

«Прежде всего, обычных наказаний, уготовленных для шантажистов».

«Это еще что? — Глоуэн резко выпрямился от удивления. — Откуда вы это взяли?»

Заа снова оценивающе разглядела его с головы до ног, и Глоуэн снова подумал, что она забавляется: «Сегодня меня предупредили о том, что ты приедешь, и о требованиях, которые ты предъявишь».

У Глоуэна челюсть отвисла: «Какая нелепость! Кто вас мог предупредить?»

«Имена не имеют значения».

«Для меня они имеют значение — тем более, что вы вводите меня в заблуждение».

Заа медленно, ласково покачала головой: «Зачем притворяться? Ты выдал себя своими собственными словами».

«О чем вы?»

«Неужели ты настолько наивен, что надеешься меня провести? Неужели ты думаешь, что я поддамся на твои искусные уловки и ухмылки?»

«Мадам, вы меня совершенно неправильно понимаете! Я ни в чем вас не обманываю, ни в малейшей степени! Уверяю вас от всей души. Если вы усмотрели в моем поведении какое-то притворство, вы ошибаетесь».

«Будь так добр, говоря со мной, применяй обращение «ордина»», — ледяным тоном отозвалась Заа.

С острым сожалением Глоуэн понял, что позволил себе бестактную вспышку эмоций: «В любом случае, я не притворяюсь и никого не шантажирую».

«Очевидная неправда. С продуманным заранее злым умыслом ты угрожал мне расследованием МСБР. С очевидным удовлетворением ты перечислял ожидающие меня страдания и унижения, обещая нанести ущерб старшим ординатам».

«Остановитесь! — воскликнул Глоуэн. — Чем дольше вы говорите, тем более тяжкими становятся мои воображаемые прегрешения. Вспомните о фактах! Совершены преступления. Кто-то должен найти виновных. Я не предъявлял вам никаких требований. Если вы не желаете отвечать на мои вопросы, я пожелаю вам всего наилучшего и откланяюсь».