Журнал «Если», 1999 № 08

Граусс замахал руками, как шкипер, севший на мель у берега Миссисипи.

— Но у пришельцы есть мотиф! Они хотеть фремя, чтобы жить карашо и у них есть технологий, чтобы фзять его. Но жуки? Зачем этим жукам фремя? — Он махнул рукой в сторону Копински. — Он каворит, эссен? Кушать? Как они едят фремя? Какой питательный ценность иметь фремя? Сколько калорий в отин час?

Копински покачал головой.

— Для них это не время, а еда.

— Они могут превращать одно в другое, — вмешалась Дина. — Это вроде того, как энергия и масса переходят друг в друга в нашей Вселенной… Пространство и время в эйнштейновских системах отсчета…

Граусс заморгал. Уэйд удивленно посмотрел на женщину. Хасли кивнул.

— Мне кажется, есть достаточно оснований, чтобы пересмотреть весь ход расследований, — произнес Лэнглон. По его тону было ясно, что он мечтает об одном — как-нибудь прекратить этот диспут. Однако никто не обратил на него внимания.

— Как эта пища и фремя, как они трансформируются? — спросил Граусс. Голос его постепенно терял уверенность.

— Не имею понятия, — ответил Копински. — Это по вашей части. Почему бы не предположить, что такое возможно, и не поработать над этой гипотезой, вместо того, чтобы все отрицать. Надо посмотреть, куда она нас приведет.

— Методом индукции, а не дедукции, — вставила Дина на тот случай, если кто-нибудь не понял.

— Как мы вообще в это вляпались? — простонал Уэйд, обводя присутствующих мученическим взглядом.

В этот момент зазвонил селектор внутренней связи. Лэнглон уставился на аппарат зачарованным взором, словно кролик на удава.

— Лучше ответить, — посоветовал ему Уэйд.

Лэнглон нажал на кнопку.

— Да, Бетти?

— Извините, что опять помешала вам, мистер Лэнглон, — послышался голос секретарши, — но у меня два джентльмена, которые хотят видеть мистера Копински и мистера Уэйда. Я сказала, что у вас совещание, но они настаивают. Один из них священник, другой…

— Их-то я и жду, — обрадовался Копински. Лэнглон вопросительно посмотрел на Уэйда. Тот покорно кивнул, всем своим видом показывая, что хуже все равно не будет.

— Впустите их, пожалуйста, — разрешил Лэнглон, и в кабинете появился отец Мойнихэн, а за ним Эрингер.

— Переходя улицу перед вашим зданием, просто рискуешь жизнью, это уж точно, — весело заметил священник. — Все равно что Лэндсдаун-роуд в Дублине, когда англичане выигрывают у ирландцев в регби.

Бетти с виноватым видом маячила в двери позади посетителей. Она была очень похожа на растерянного бобра, у которого обрушилась плотина.

— Извините, мистер Лэнглон, но они так настаивали… — пробормотала секретарша.

Копински представил присутствующих друг другу. Новости Эрингера состояли в том, что здание Сайкомпа объявлено опасным для жизни, люди эвакуированы, а теперь инженеры изучают прилегающий к нему мост Куинсборо, где наблюдаются те же проблемы. По пути в Бюро он узнал от отца Мойнихэна о предположениях Копински и был ими очень заинтригован. «Во всяком случае, в этом что-то есть», — так звучал его предварительный вердикт.

Но Граусс не собирался уступать свои позиции без боя.

— Почему тогта есть фее эти заплаты по фсему горот? Почему эти жуки едят фремя сдесь и сдесь, а не там и там? — он повел рукой в одну сторону, потом в другую. — Почему они едят фремя на телефонной станции и едят фремя в аэропорту Кеннеди, а фот ф парке и на стадионе для пейспола они его не едят? Какая разниса? Фремя есть фремя, так? Где сдесь смысл? Я не фишу.

Уэйд с любопытством посмотрел на Эрингера. Тот лишь пожал плечами.

Ненадолго установилась тишина. Потом Дина проговорила:

— Интересно, что бы сказали эскимосы, если бы узнали, как много у нас слов для обозначения строительного материала.

Уэйд непонимающе вскинул голову.

— Что такое?

— Видите ли, может, это как в случае с эскимосами… Для нас снег — это просто снег, а у них есть множество слов для обозначения этого Вещества, потому что оно служит им в разных целях. — Дина посмотрела на всех присутствующих в поиске поддержки, но быстро убедилась, что их взгляды лишены какого-либо понимания или одобрения. Однако она продолжила. — Так же и время для этих жучков, о которых мы говорим. Для нас это просто… — она щелкнула пальцами, безуспешно пытаясь найти нужные слова, — …просто время, всегда одинаковое. Но для них могут существовать разные виды времени. — Она медленно кивнула, как бы стараясь окончательно сформулировать мысль. — Я хочу сказать, что они могут видеть в нем разные сорта того… того, чем они питаются. Таким образом, причина, по которой они едят время в одних местах и не трогают его в других, в том, что некоторые сорта времени лучше «на вкус».

— Лучше на вкус? — растерянно повторил Уэйд и взглянул на Лэнглона. Граусс не произнес ни слова — он стоял, сгорбившись, и был похож на тощую хищную птицу, сжимающую в когтях маркер.

— Если это полная группа преобразований, то можно ждать чего угодно, — сдержанно заметил Хасли. — Если вещество из их вселенной аналогично времени в нашей, и наоборот, то время для этих жуков может иметь тьму разных сортов. И они различают их не хуже, чем мы способны отличить мел от сыра.

— Или гранит от дерева, — кивнул священник. — Они отличают их на вкус, а? Честное слово, тут есть над чем поразмыслить в течение нескольких длинных дождливых воскресений.

Казалось, каждый теперь ждал, какие идеи появятся у остальных. Эрингер медленно подошел к окну и выглянул на улицу.

— Почему бы и нет? — произнес он, поворачиваясь. — Дина сказала, что время кажется нам всегда одинаковым, но так ли это на самом деле? Я знаю, что инструменты, которыми мы, физики, измеряем время, не различают один вид времени от другого. Но разве не правда, что мы, существа более чувствительные, чем любой инструмент, хорошо знаем, что у каждого времени свой цвет и аромат? — Он замолчал, как бы приглашая всех что-нибудь добавить, потом кивнул в сторону священника. — Отец Мойнихэн только что упомянул об этом. Мы знаем, как медленно тянется время в дождливое воскресенье и как оно летит, когда мы развлекаемся на вечеринке; или возьмем утро, когда вы собираетесь к дантисту, и утро, когда вы несетесь в аэропорт. Понимаете, что я имею в виду? Мы все знаем, что разные сорта времени ощущаются по-разному. Они даже текут с разной скоростью.

Священник потер нос. Вид его выражал сомнение.

— Вы хотите сказать, что повседневные дела, которые имеют смысл для людей и их Создателя, могут иметь какой-то смысл и для микробов? Нет, для меня это уже слишком. Нет-нет, с этим я никогда не смогу согласиться.

Эрингер покачал головой.

— Нет, я вовсе не хочу сказать, что они реагируют на происходящие у нас события, которые имеют смысл лишь на субъективном человеческом уровне. Я просто хотел проиллюстрировать свою мысль. Но величины, которые можно объективно измерить, например, скорость изменения различных физических переменных, действительно могут придавать разные характеристики различным временным интервалам, равносильные свойствам, которые различают жуки в своей вселенной.

— Хорошо, согласен, — дал свое благословение отец Мойнихэн.

— Например, скорость изменения электрического поля! — воскликнул Хасли. — Особенно когда это происходит регулярно, а плотность энергии выступает в качестве второй переменной. Что и присутствует во всех наиболее пораженных местах.

— Кажется, вы поняли, — сказал Эрингер, отходя от окна.

Хасли торопливо кивнул.

— Теперь все сходится, — объявил он. — И почему это происходит в таких местах, как вычислительные центры или аэропорты, и почему ситуация улучшается, когда их закрывают: жуки теряют интерес и отправляются искать более лакомый кусочек.

— Да, и почему эффект слабее на менее активных установках, таких, как персональные компьютеры, телефонные станции в ночное время или индивидуальные электронные аппараты, — согласился Эрингер.

Копински поднял руку и с удивлением посмотрел на свой хронометр.