Последняя легенда Анкаианы

Движение у калитки не сразу отвлекло ее от созерцания картин своей памяти. Был миг, когда ей показалось было, что это полиция, которая явилась за новыми сведениями по своему безнадежному делу, однако в следующий момент она раскаялась в такой заниженной оценке умственных способностей доблестных стражей порядка, потому что одежда стоящего у калитки человека не подошла бы ни одному полицейскому даже в гробу. Он был в джинсах и белой фланелевой рубашке, небрежно завязанной узлом спереди в районе талии (можно было бы определить местонахождение узла коротким словосочетанием "на пузе", но это было бы несправедливо по отношению к хозяину, потому что ничего похожего на сие достойное вместилище кулинарных излишеств в том месте не росло).

Поняв, что замечен, обладатель красивой фигуры улыбнулся и постучал суставом согнутого пальца в доску забора. Только после этого Кэсси узнала в нем своего вчерашнего партнера по пьяным танцам. В руке он держал что-то смутно узнаваемое.

- Привет, - сказала Кэсси.

- Привет. Ты вчера на столике забыла вот это, - он протянул ей то, что было в руке.

"Вот это" относилось к тем вещам, названия которых мужчины считают ниже своего достоинства запоминать. Именовалось косметичкой. Кэсси еще и не вспомнила, что успела ее забыть.

- Ой...Спасибо.

Тут всякая приличная девица должна была всплескивать руками и кидаться на шею герою, взявшему на себя труд возвращения чужой собственности. Кэсси решила, что это вульгарно и тут же себя мысленно отругала решив, что это сказалось знакомство с Гирраном.

- Впрочем, - сказал рыжий, - это меня совсем не напрягло. Я смог еще раз тебя увидеть.

Кэсси знала, что хороша собой, однако, когда тебе это повторяет шикарной внешности парень, приятно, как в первый раз. Теперь, подумала она, он станет напрашиваться в гости.

- Ну... Я пошел, - сказал рыжий. У него были бронзовые волосы, которые переливались на солнце как перья диковинной птицы, и бронзовый загар, а классические черты лица вполне могли бы принадлежать герою сериала, заставляющего домохозяек с маниакальным упорством регулярно сгонять своих благоверных с любимого места у телевизора. Только взгляд поумнее. В общем, весь его облик напоминал Кэсси о том, что лето кончилось, а у нее так и не было романа.

- Подожди, - сказала Кэсси. - Я сейчас оденусь и позавтракаю, а потом можно будет прогуляться на берег.

- Давай вместе позавтракаем, - обрадовался рыжий. - Меня, кстати, зовут Генрих.

- А меня Кассинкана.

- Это откуда?

- Из какой-то легенды. Там вечно кого-то то Кассинкана зовут, то Аланкрес...

- ...Генрихами тоже иногда.

- Не примазывайся. Мы из разных легенд.

- У нас еще все еще впереди.

От таких слов у Кэсси перехватывало дыхание.

Они позавтракали в баре, потом там же пообедали и поужинали. Кэсси опомнилась только, когда за единственным окном заведения стало черно, а помещение заполнилось веселым народом. Подойдя к стойке за соком, она отодвинула рукой чью-то газету.

- Он тебе так симпатичен, что ты пренебрегла моим советом? послышалось из-за нее. - Не оборачивайся.

- Не влезай в мою личную жизнь, - услышала Кэсси отразившийся от бумаги собственный охрипший голос.

- Этот человек - не тот, за кого себя выдает.

- Я знаю, он шпион.

- Не совсем. Но по сути верно.

- Откуда ты знаешь?

- Чувствую.

Кэсси бесцеремонно отодвинула газету.

- Мы не знакомы, - сказал Алик, отворачиваясь. - А то еще Генрих приревнует...

Кэсси в тот момент даже не пришло в голову, что таким образом тварь заботится о ее и своей безопасности.

- Ты его знаешь?

- Нет, - улыбнулся вампир, - мой способ познания людей крайне эгоистичен. Знай я его, ты была бы сейчас одна...или со мной.

- Только попробуй, - угрожающе пробурчала Кэсси.

- Угрожаешь меня снова пожалеть? Это так унизительно...

- Я тебя убью. Прибью на осиновый крест серебряными гвоздями. А потом пожалею.

Алик расправил и сложил газету. Кэсси вдруг показалось, что она его обидела.

- Ты не обиделся?

Алик смерил ее взглядом и промолчал. Потом взгляд его смягчился и стал каким-то отсутствующим. Он положил газету на стойку и быстро вышел. Кэсси посмотрела на Генриха - тот беседовал о чем-то с неприметным типом в сером.

- Извини, я на минуточку, - сказала Кэсси пробегая мимо. Генрих успокоительно кивнул.

На улице было тихо, темно и пусто.

-Алик...- негромко сказала Кэсси зная, что если вампир поблизости, он ее услышит.

"Сюда" - внезапно раздалось в ее мозгу. Она завернула за угол, откуда звали, но ничего не увидела, кроме ясного неба, луны и лениво шевелящихся волн. Так она стояла минуту, потом еще одну, но больше никто ее не звал. Да и зачем она сюда поперлась? Извиняться перед вампиром за то, что он вампир?

И тогда ее мягко, но настойчиво развернули. Перед ней стоял Алик и крепко держал ее за плечи. И Кэсси поняла, что не может ни двинуться, ни слова сказать. Темные глаза мертвой твари, казалось, проникли на самое дно ее души и парализовали волю. Время остановилось. Она не могла даже отвести взгляд.

И не хотела. Счастлива была бы всегда чувствовать это холодное, мучительно обжигающее и восхитительное прикосновение пронизавшей душу чуждой и неведомой силы. Хотелось втянуться в эти мягкие темные глаза, чтобы изведать истоки неземного покоя... Пару раз в жизни казалось ей, как сейчас, что тайна бытия лежит перед ней как наскоро нацарапанная записка, в которую даже неинтересно смотреть из-за силы безумия и восторга, охватившей ее от сознания того, что прочитать ее так просто... И никакого страха не ощутила, когда Алик наклонился и коснулся ее шеи прохладными губами. Только сердце забилось так, что он, наверное тут же услышал. Но не от страха чувства, которому теперь просто не нашлось места в ее взбудораженном сознании. Она понимала, что это жест производится по другому, нежели обычно, поводу. Да, она знала Алика настолько, чтобы это понять.

Алик поднял голову.

- Ты любишь играть со смертью, - произнес он меланхолично. - Совсем как те, кто...

Он отвернулся, и наваждение прошло.

- Кто? - выдохнула Кэсси.

- Благодаря кому все стало так, как есть.

Кэсси все своим видом выразила готовность послушать про "тех". В ответ в глубине серых глаз возникло что-то... Вобщем, она его забавляла.

- Это было, - начал он медленно, словно бы прислушиваясь к чему-то в своей памяти, - не здесь. На материке. Во времена язычества. Были храмы, идолы, жрецы... - он, насколько мог, выразительно взглянул на Кэсси, ...жрицы тоже... Их воспитывали в строгости и с детства внушали им, что они станут избранными. Обучали искусствам и обрядам, развивали способность видеть невидимое и обращать неведомое в слова заклинаний... Они увлекались, ничего другого, разумеется и знать не хотели. Проявления обычных человеческих эмоций не поощрялось. Они потом чувствовали, что им многого не хватает, они чувствовали пустоту, страх, томление... Ограниченные соплеменники их не привлекали.

Не знаю когда и где, но именно они создали себе равных сами. Единственным способом, который, как им казалось, мог оделить их божественными качествами - вытесать из камня. Разумеется, это были те же идолы, каменные боги. Они воплощали мечту о неведомом и прекрасном, величественном и сильном. Им приносили жертвы. Зачастую не из корысти, а из любви. Им посвящали песни, танцы, обряды. В них было столько искреннего чувства, столько страсти, томления и сладостной тоски... Экстатические песнопения сотрясали стены, кровь лилась на алтари, и все это - из года в год, из столетия в столетие. А ведь ни одна жертва не бывает напрасной. Так случилось, что сила человеческих желаний дала этим прекрасным камням...

Алик замер и замолчал. В нем самом вдруг столкнулось множество противоречивых чувств, которые у него не было сил и времени выразить.

- Жизнь? - неслышно для себя самой спросила Кэсси.