Искатель. 1967. Выпуск №2

Если это не помогало и вы настойчиво пытались познакомиться с ним поближе, осьминог начинал пугать вас — в точности, будто начитался «страшных» морских романов.

Он начинал извиваться, то сжимаясь в тугой клубок, то вдруг раздувая свое гибкое тело, чтобы показаться огромным и грозным. При этом осьминог непрерывно меняет окраску, из пепельно-серого становясь вдруг зловеще черным, а потом красновато-коричневым. Щупальца его грозно раскачиваются, извиваются, точно клубок смертоносных змей. Он таращит и закатывает глаза.

А если и это не помогает, то всякий раз осьминог в конце концов поступает одинаково: выбрасывает темное «чернильное» облачко, чтобы отвлечь ваше внимание, и стремглав улепетывает.

Один осьминог пустил такое защитное облачко прямо мне в лицо. Странно, что все вокруг не потемнело, как следовало ожидать, окутавшись черной пеленой, а на несколько минут окрасилось в удивительно сочный и яркий зеленый цвет. Но когда биологи мне сказали, что «чернила», выбрасываемые осьминогом, содержат в себе какой-то природный наркотик, одурманивающий рыб, я такие опыты больше повторять не стал и держался от причудливых обитателей подводных скал на достаточно почтительном расстоянии, выказывая им должное уважение.

Осьминоги, пожалуй, больше всей другой живности, кишевшей в лагуне, интересовали наших биологов. Не так-то часто удается наблюдать эти удивительные существа в природной обстановке. А содержать осьминогов в неволе нелегко.

Им трудно усваивать кислород из воды, поэтому природа и подарила приматам моря по три сердца, непрерывно омывающих жабры голубой кровью. Чтобы не задохнуться, осьминогу средней величины приходится «прокачивать» за час почти пятьсот литров морской воды, насыщенной кислородом. Конечно, в аквариуме создать такой режим трудно.

Логинов мне рассказал, чем особенно интересовали наших биологов эти сумрачные обитатели скалистых расселин:

— Есть у осьминогов одна особенность, весьма любопытная. Это я все о том же: где прячется память? Понимаете, сколько физиологи ни искали, у человека пока не удается точно локализовать места в коре головного мозга, которые бы достоверно были связаны с процессом запоминания. Нашли центры удовольствия и страха, достаточно точно определили, какой именно участок коры отвечает за определенные движения.

А вот «точек запоминания», если можно так выразиться, никак не удается нащупать. Правда, есть в височных долях коры такие области, при раздражении которых слабым электрическим током вдруг с большой четкостью и свежестью возникают образы прошлого, пережитого, казавшиеся давно и прочно забытыми. Но это еще ни о чем не говорит. У людей, лишившихся в результате какого-нибудь заболевания и операции этих височных долей, память вовсе не ухудшается. А опыты с кошками и собаками показали неожиданно, что они вполне способны обучаться простым реакциям, даже если у них совсем нарушены нервные связи между корой и стволом мозга. Получается, что, возможно, кора даже вообще не служит хранилищем памяти, а лишь участвует в координации и воспроизводстве в нужный момент информации, хранимой где-то совсем в других местах. А вот осьминог интересен тем, что у него каждый из органов чувств имеет в мозге свою отдельную область, ведающую запоминанием, накоплением опыта. Одна запоминает только зрительные впечатления, другая — скажем, осязательные. И если у осьминога удалить или блокировать, например, зрительную запоминающую часть мозга, то он будет видеть по-прежнему, но ничему научиться с помощью своих органов зрения уже не сможет, ничего не запомнит…

— А разве вообще осьминога можно чему-нибудь научить? — удивился я.

— Конечно, как и всякое животное. Даже у одноклеточных инфузорий можно выработать определенные рефлексы. А осьминог, так сказать, гораздо одареннее. Не хуже слонов или собак они различают маленький квадрат от большого, белый круг от черного, кресты и треугольники. Они неплохо поддаются дрессировке, надолго запоминая связь между каким-либо заданием и поощрением за его выполнение.

Признаться, в тот момент я не особенно задумался над тем, о чем рассказывал Логинов. Смешно, но меня даже немножко обижало, что наши исследователи изменили угрям и так увлеклись осьминогами. Я и не подозревал, какую важную роль было суждено сыграть этим наблюдениям для разгадки тайны ориентации угрей…

Осьминоги действительно нередко проявляли совершенно удивительную сообразительность, я убедился в этом, ныряя вместе с биологами среди рифов.

Местами осьминоги, которым не досталось «квартир» в расщелинах рифа, устроили себе «индивидуальные домики» прямо на песчаном дне, среди камней. Меня удивило, как ловко они выбирали себе подходящие груды камней. У некоторых гнезд широкие плоские плиты, прикрывая их сверху, будто в самом деле служили крышей.

Но Логинов сказал, что осьминоги не только выбирают себе подходящие места для гнезд, а сами их строят, притаскивая камни издалека.

Я этому не поверил. Тогда Андрей Васильевич разрушил один из домиков, далеко разбросав камни в стороны. Перепуганный хозяин забился куда-то, спрятался, прикрывшись от нас «чернильным» облаком. Мы оставили его в покое.

Но, приплыв сюда на следующее утро, нашли осьминога опять сидящим в уютном домике! За ночь он восстановил его, притащив все камни обратно и даже аккуратно возведя над своим гнездом каменную крышу.

А однажды нам удалось подсмотреть, как ловко головоногие «мыслители» охотятся на моллюсков.

Большой осьминог, распластавшись на скале и приняв такой цвет, что почти слился с нею, терпеливо ждал, пока крупная раковина приоткроет свои створки. Наконец створки медленно раздвинулись…

В тот же миг щупальца пришли в стремительное движение и просунули между створками обломок коралла!

Раковина уже не могла закрыться, и обитательница ее стала добычей хитрого осьминога. Как хотите, а для такой охоты нужно иметь соображение!

А с какой ловкостью и изобретательностью не раз обманывали эти причудливые существа наших ученых, пытавшихся их поймать! Кажется, уже все: осьминог пойман и посажен в прочную коробку. Для верности она несколько раз обвязана веревкой…

Но приносят ее в лабораторию, торжественно открывают — а коробка пуста. Как ухитрился выбраться из нее осьминог сквозь щелку всего в три миллиметра толщиной — полная загадка. Ведь это в самом деле все равно, как если бы лошадь убежала, протиснувшись сквозь тесный хомут…

Работы исследователям хватало — и в море, и за лабораторными столами.

Наблюдая, с какой виртуозной ловкостью Логинов с помощью особого манипулятора, смонтированного с микроскопом, делает операции на одной-единственной нервной клетке, я хорошо понимал восхищение Волошина, однажды сказавшего мне:

— Мы-то что, грубые кузнецы по сравнению с ним. А ведь он, Андрей Васильевич, ухитряется отдельную нервную клетку перекраивать. Такие фокусы легендарному Левше и не снились. И сама задачка-то какова, которую он перед собой поставил: найти, где память прячется. А что такое память? Нечто такое бестелесное, пар один. Хорошо замахнулся, красиво!

— Но чем это может помочь в разгадке, скажем, тайны ориентации угрей? — недоумевал я. — Что могут они запомнить, странствуя в морских глубинах, где вечная ночь, почти постоянная температура и нет никаких ориентиров, — вы ведь сами об этом не раз говорили?

Волошин ничего толком не мог ответить, но не сдавался:

— Все узнаем, все!

Сам он успевал увлекаться не только осьминогами, но и летучими мышами-рыболовами, которых много оказалось на острове. Днем они отсыпались в своих подземных норах, а в тихие вечерние часы вылетали на охоту.

Серыми призраками летучие мыши бесшумно носились над морем, потом камнем падали в воду и тут же взмывали, цепко зажав в когтистых лапках зазевавшуюся рыбешку.

— Ловко? — восхищался Волошин. — И ведь как они ухитряются своим гидролокатором с такой точностью нащупать рыбешку под водой. Вы-то профан, вас это, может, и не слишком удивляет. Но я-то в физике разбираюсь и отлично знаю, что через границу между водой и воздухом проникает лишь одна тысячная звуковой энергии, остальная отражается, рассеивается. Представляете, какой мощности у них локатор? И весит орган, испускающий ультразвуковые сигналы, у мышки всего-навсего одну десятую грамма при объеме около кубического сантиметра. А мой звуковизор…