Мир Под лунами. Конец прошлого(СИ)

На площади Ханияр Ранишади торжественно провозгласил Халена Фарада и Евгению-олуди мужем и женой и взял с них клятву заботиться о народе и оберегать его от врагов. Он протянул им хрустальную чашу с серебряными кольцами, которые они надели на пальцы друг другу. На кольце Халена было выгравировано имя его жены, а на ее кольце - его имя. Царь коснулся губами щеки Евгении, и оба они поклонились своему замку - цитадели Фарадов, которую не взял ни один враг.

На этом публичная церемония была закончена, и супруги проследовали в замок, на протяжении всего пути пригоршнями кидая в толпу мелкие серебряные монеты. Их ждал свадебный ужин. А для народа по всей Киаре были накрыты богатые столы и выкачены бочки с вином.

По традиции большой праздничный пир с танцами и вручением молодоженам подарков должен был состояться на второй день. А в свадебный вечер царя и царицу ждал легкий ужин в компании самых близких друзей. В столовой, освещенной пламенем факелов, поднимали бокалы в честь молодых Сериада, Венгесе, несколько министров, гвардейцы и почетный гость - Амарх. Это был знаменитый воин, прославившийся в боях с дикарями на защите рубежей Ианты. Матакрусу не с кем было вести войны. Династию Хиссанов связывали с самым сильным соседом родственные узы - супруга царя Джаваля приходилась Халену родной теткой. Что касается других государств - Мата-Хоруса, Шедиза и Галафрии, с ними крусы давно заключили мирные договоры. Тем не менее воинственность крусов требовала выхода, и потому их отряды участвовали в обороне границ соседних стран, в тысячах тсанов от собственной столицы.

Хален любил кузена, но сегодня не успевал уделять ему внимание. Он не мог оторвать глаз от своей красавицы-жены и ждал лишь того момента, когда все тосты будут наконец произнесены и друзья с песнями проводят молодоженов в Царскую башню. Евгения разрумянилась, ее глаза сияли, и она то и дело поворачивала к нему разгоряченное лицо. Накануне свадьбы она с каждым днем становилась все нервнее и озабоченнее. Он видел, как ее мучают сомнения, хотя не понимал их причины. Как и всем иантийцам, ему не приходило в голову, что судьба, приведшая к нему Евгению, этим самым лишила ее другого будущего, быть может, лучшего. Его не интересовало и ее прошлое, поскольку он полагал, что тогда она, как и он, жила ожиданием их встречи. Только в последние дни, видя ее колебания, он начал догадываться, что берет в жены женщину, у которой есть свои мысли и желания. Это почему-то его тревожило. Конечно, Хален знал, что в олуди должны скрываться необыкновенные способности и что они рано или поздно раскроются. Ради этого он на ней и женился. Но теперь он начал думать об этом с опаской. Что прячется за ее глазами, в которых так ясно читается мысль? Евгения уже не раз задавала ему вопросы, которые мог бы задать царь царю. Несмотря на молодость, она умела мыслить масштабно и интересовалась вещами, о которых молодые женщины обычно вообще не имеют понятия: правами сословий, принципами налогообложения... Даже спросила однажды о сумме годового дохода царской казны и системе планирования будущих доходов и расходов. Хален не знал, что всего год назад она писала в школе работу по схожей тематике. Интересы Евгении оказались для него полной неожиданностью.

Нельзя сказать, чтобы такое поведение его сердило. Нет, его восхищало все, что она делала. Но он был вынужден сказать себе: его супруга не из тех женщин, что проводят годы в своих покоях, вышивая скатерти и сплетничая с подругами. Это и радовало его, и пугало.

Как бы то ни было, в эту минуту перед ним была не властительница, а всего лишь красивая девушка, ждавшая и боявшаяся предстоящей ночи. В ее глазах он видел смущение. Она с преувеличенным интересом расспрашивала Амарха об обычаях Матакруса. Родич Халена, как и другие офицеры, праздновавшие вместе с ними, глядел на царицу с откровенным восторгом и под столом то и дело пинал брата ногой, не имея другого способа выразить свою зависть. Когда царю это окончательно надоело, он решительно поднялся. На секунду повисла тишина. Но вот один из офицеров по имени Пеликен затянул песню, которую за открывшимися дверями подхватили десятки голосов. Хален повел жену в Царскую башню, а выстроившиеся вдоль коридора и лестницы люди - слева мужчины, справа женщины - осыпали их лепестками цветов и распевали свадебные гимны.

В их спальне по обычаю стояли на подоконнике три зажженные лампы, оберегавшие мужа и жену от сглаза, болезней и злых духов. Их золотой свет смешивался с проникавшим в окно белым сиянием лун. Масла в лампы было налито совсем мало, они быстро угасли, и на стене вспыхнул двойной прямоугольник лунного света. Темнота и тишина комнаты контрастировали с шумом замка. В Большом зале продолжали пировать придворные, а во дворе пели и плясали слуги.

Хален осторожно поцеловал сомкнутые веки. Евгения устала и изнервничалась за долгий день и заснула почти сразу после того, как они разомкнули объятья. От юного тела пахло яблоками. Она отвернулась, словно пытаясь и во сне спрятаться от света. Луны - это единственное, чего она боялась. Хален опустил на ее плечо одеяло, прижался теснее, но так и не смог уснуть...

Позже Евгения не могла воскресить в памяти второй день своей свадьбы. К ней подходили десятки незнакомых важных людей, чьих имен она не могла запомнить. Голова раскалывалась от музыки и криков, сопровождавших ее повсюду. Несколько часов они с Халеном провели на площади, принимая подарки. Соседние страны, иантийские провинции, все сословия и кланы прислали делегатов с богатыми дарами. Когда ночью она наконец осталась одна и устало закрыла глаза в ожидании мужа, перед внутренним взором все еще проплывали сверкающие украшения, картины в золоченых рамах, рулоны разноцветных тканей и кож, ковры, кувшины с экзотическими напитками, мечи и щиты, породистые скакуны и охотничьи собаки, элегантные экипажи, - все, чем были богаты земли и люди.

С площади молодые отправились в Дом провинций, и начался пир, какого не бывало уже несколько лет. Ей опять пришлось улыбаться и говорить с незнакомыми людьми. Евгению познакомили с рассами - членами Совета, крупнейшими землевладельцами и полноправными хозяевами в своих землях. Они прибыли в Киару с семьями и оруженосцами, и если бы не радостные лица и цветы вокруг, можно было бы подумать, что столица готовится к нападению, - столько здесь собралось военных. Они стучали своими сапогами, цеплялись ножнами за юбки дам и потели в парадных золоченых доспехах, надетых поверх кожаных мундиров. Их жены нежно ворковали вокруг Евгении, и зазывали ее в гости, и рекомендовали ей своих служанок. Из всей толпы этой аристократии она запомнила лишь управителя провинции Хадара Рашила Хисарада и его жену Армину. Запомнила, во-первых, потому, что завтра они должны были сопровождать ее и Халена в поездке к водопаду, а во-вторых, потому что Рашил единственный из губернаторов не владел обширными землями в своей провинции, а был потомственным военным Киарского гарнизона. И он, и его жена говорили на чистом местном наречии, как и другие жители столицы, и Евгения хорошо их понимала, чего нельзя было сказать о других гостях, съехавшихся со всех концов страны и из-за рубежа.

Бесконечно длинный жаркий день все же закончился. Царица отбыла в замок. Через час после ее отъезда Халену удалось покинуть друзей, открывавших второй бочонок с вином, и вернуться в свою башню. Оконная рама со стуком захлопнулась от сквозняка прежде, чем он успел прикрыть дверь. Но Евгения не пошевелилась: ожидая его, она заснула, и даже заглядывавший в окно Раат - ближняя из лун - не смог ее разбудить. Хален постоял немного, прислушиваясь к ее тихому дыханию, потом вспомнил о завтрашней дальней дороге, пожалел ее и на цыпочках вернулся к двери.

Выезд планировался рано поутру, но, конечно же, и к девяти часам кортеж еще не был готов. Евгении это не касалось: она умела собираться быстро, и даже десятикратно выросший с последнего школьного похода багаж не смог этого изменить. Но ей пришлось руководить десятком бестолковых слуг, явно мучившихся похмельем, и на это ушло много времени. В конце концов вещи были упакованы и отправлены вперед, а царь и губернаторская чета сели в экипаж, где царица уже успела соскучиться. Был полдень, десять часов.