Черный поток. Сборник

Соискатели инфанты занимают скамьи под вторым куполом. Под третьим куполом, на низкой скамеечке, сидит молодая женщина с бритой головой и оранжевым лицом. Она удивленно и презрительно поглядывает на своих кузин с далекого острова. Под четвертым куполом укрылся ее эскорт, менялы талантов. В самом центре — под главным куполом — расположилась Дуэнна, с ног до головы закутанная в крупную, похожую на рыболовную, черную сеть.

— Фея Подви-Прозорливая, — проскрипела она. Теперь очередь Под представить в выгодном свете свои товары.

Когда Под поднялась и вышла вперед, провидец из Таска напрягся, сосредотачиваясь.

— Давай, Под!

Под очень тихо, чтоб никто не услышал, прошептала свое черное имя.

Перемещайся! Перемещайся по каютам корабля пространства-Ка. Так, теперь задержись!

И пока ты задерживаешься, твоя сестра разделяет сознание Под. Перемещайся обратно.

— Все?

— Да.

У Под получилось увидеть гобелен с болотами цвета зеленой желчи и илистыми островами. Высоко вздымался медовый гребень скалы. Она нависала, будто женщина-птица, застывшая на ветру. Вдруг нити полотна сплелись с реальностью. Птица бросилась вниз за плывущей змеей… Это был мир Марла.

— Перемещайся! Задержись. Перемещайся обратно.

На этот раз Под увидела мир желтой глины — плоский как блюдо. Однообразие плоскости нарушали несколько больших круглых овощей с роговидными листьями на макушке и еще один плод, по форме напоминавший грушу, с жесткими листиками вокруг талии. Наверху у этой груши был прямой тонкий стебель, который тянулся вверх, будто корень, растущий в небо. А в верхней части груши неподвижно смотрели перед собой три совершенно человеческих глаза. В безоблачном бледно-желтом небе потрескивали разряды. Молнии сверкали, перечеркивая друг друга…

Изумленный провидец преклонил колени перед Под.

Легкое покачивание и мелькание вспышек света и тени резко замедлилось…

Ох и бесилась Донна, когда вы с Пэли вернулись на борт «Красотки Джилл» после прогулки во дворец! «Вот подожди у меня, маленькая жрица. Вот подожди», — грозилась она сквозь зубы.

Чего подождать?

Подождать недели. Недели, пока твой Кортеж не доставит тебя в Тамбимату. И еще недели, пока «Красотка Джилл» не вернется на север.

На обратном пути «Красотка Джилл» делала очень короткие остановки в пути: даже меньше, чем по полдня в каждом порту, только чтобы пополнить запасы фруктов и овощей, а в Порт Барбру не зашли вовсе. Через некоторое время вы подошли к причалу задымленного Гинимоя.

К счастью, наступила зима. Поэтому не надо было открывать люки для проветривания помещений, потому что воздух снаружи далеко не свежий. (Люди Гинимоя не понимают, как можно дышать воздухом других городов — таким сырым, без запахов, нецивилизованным!) Сквозь стеклянный люк ты наблюдаешь, как в сером небе над городом рывками движется огромный воздушный шар…

Ты тоже так можешь.

Это самое непонятное. Столько недель пронеслось с запредельной скоростью, так что в этом стремительном движении, бешеном ритме мелькания дней и ночей невозможно было ничего различить. И ты не можешь сказать, что ты «жила» все эти недели — в полном смысле этого слова. Однако теперь время внезапно возобновило нормальный ход, и ты можешь вспомнить что-нибудь из того, что случилось в этот период, коль скоро ты была сознательной частью событий.

Ты была частью живого гобелена. Того, который изменяется и раскручивается. Того, который показывает тебе, что случится, если ты начнешь отсюда и отсюда и пойдешь туда и туда. И вот через некоторое время ты должна была добраться до Гинимоя.

— Йа-лиин!

По коридору гремят тяжелые башмаки. Дверь каюты рывком открывается. Влетает Донна.

— Ну ты, малявка! — Она багровая от гнева. Она размахивает страницами газетного листка. — Это продается по всему городу! — Она сует тебе под нос то, что сжимает в руках. Это «Книга Звезд» Йалин из Пекавара, напечатанная аккуратными столбцами на больших грязных листах газетной бумаги. Конечно. Что же еще? — Прямо здесь, в Гинимое, где нам труднее всего было заставить людей принимать снадобье!

— Вот и славно. Наверное, теперь будет уже легче.

— Да что ты говоришь? Ну ладно же, хочу, чтоб ты знала: я уже разослала срочные сообщения на север и на юг.

— Зачем?

— Чтобы обыскивали все грузы, дорогуша! Чтобы перехватить остатки этого.

Стоит ли говорить ей, как на самом деле была опубликована книга? И стоит ли говорить маме о том, что произошло?

Весь корабль содрогается. Каюта и Донна вдруг стали двоиться у тебя перед глазами. Изображения Донны и каюты раздваиваются и снова накладываются друг на друга. В одной из этих кают ты говоришь с Донной. В другой не говоришь. С этого момента яркие изображения целых живых картин начинают переплетаться в твоем сознании.

Донна отступает назад и презрительно фыркает:

— Это урезонит тебя, детка. Не думай, что мы не сумеем остановить это. Будет трудно, признаю! Но возможно. Действительно, возможно.

— Ты могла бы не беспокоиться о передаче сигналов, Донна.

— Неужели? Этого точно не было в продаже несколько дней назад, когда мы заходили в Сверкающий Поток. И мы не получали никаких сигналов из Ворот Юга, так ведь? Полагаю, это тешит твое тщеславие: не успела прибыть в город, а тут уже опубликовано все это.

— Неправда. Это продается всюду, от Тамбимату до Умдалы. Одновременный выпуск, сегодня. — (По крайней мере ты надеешься, что это так.) — Жребий брошен, Донна, вот что это такое. Жребий брошен. Но ты не волнуйся. Книга не принесет вреда. Только добро. Если добро можно сделать.

— Я знаю. — В ее голосе чувствуется огромное самообладание. Но не в руках. Она швыряет в тебя листы книги; хотя она рассыпается и уже перестает быть книгой, листы беспорядочно разлетаются по полу.

— Полагаю, это твое. А то, может, тот пьяный паук все неправильно напечатал.

Ты подбираешь лист.

— По-моему, все хорошо.

— Да, кстати. — Донна останавливается в дверях. — Думаю, теперь гильдия захочет продвинуть течение дальше на север, пока кому-нибудь не взбрело в голову экспортировать твое творение Сынам для их спасения.

— Но… но что будет со всеми их землями, они же станут безжизненными? После того, как умы Сынов будут сожжены? Я думала, вы планировали… Я имею в виду, если ты полностью блокируешь переправу через реку…

— Выгляни в этот люк. Здесь вовсю развивается воздухоплавание. Конечно, в безветренный день воздушный шар не сможет поднять пассажиров над течением и переправить их через реку. Но ты только представь — воздушные шары с корзинами, полными колонистов, а?

— Да…

— Ты никогда не мечтала прокатиться до бурного океана в широкой пасти Червя?

— Я не буду этого делать.

— Не стала бы вынуждать тебя. Это правда. Ты знаешь, как я была потрясена, когда твой дружок Тэм потерял руку. Но мы не в Пекаваре, а он все еще там. И твой отец тоже. И они оба в двух шагах от Чануси! Остерегайся, Чануси беспощадна!

— Там все очень плохо, да?

— Я не сказала, что там очень плохо или очень хорошо. Я просто размышляю.

— Достаточно ядовитые размышления.

— А разве ты не обвиняешь Сынов в том, что они отравляют нас?

— Это грязно! И не надейся когда-нибудь отмыться, Донна! Тебе уже не очиститься. Ты воняешь — изнутри.

— Ого, теперь наша наивная крошка заговорила о чистоте, после того как этот документ разошелся повсюду без разрешения.

— Я нуждаюсь только в своем собственном разрешении.

— Неужели? Ну, в таком случае, может быть, кто-нибудь еще захочет разрешить себе, что сам пожелает. Раз тебе можно, прочему другим нельзя, а, Йалин?

— Хм… а как ты думаешь, как я вернусь с океана?

— Нет ничего проще. Червь проглатывает тебя и пропускает через свое тело в обратном направлении — к какому-нибудь заранее оговоренному месту, где тебя подберут. Что скажешь? Жребий брошен, Йалин! Твой. Скорее всего.