Черный поток. Сборник

Концентрационный лагерь Видьи лопался по швам. Ограждения падали под давлением напиравших тел. Внешние линии ограждений — границы, за которыми лежало невыразимое словами, — тоже с треском разлетелись. И все это было не к добру, поскольку концлагерь — единственная форма выживания видов.

Мысли Видьи выхлестывали — в ум Соула и в этот беспредельный хаос за границами мышления, «где нам слова не дано», уволакивая его за собою.

Соул все больше осознавал приближение плоского призрака, который, жестикулируя, надвигался на него.

Голос с французским акцентом вопил:

— Ради бога, отойди от него, Крис! Мальчик сошел с ума. Он может заразить тебя своим безумием. По телефону передали, это называется проективная эмпатия. Это безумие. Сейчас приедет «скорая». Положи его и отойди…

Плоский силуэт призрака из точек втянул вторую призрачную фигуру обратно в кирпичнозубый рот, который хотел проглотить его. Но он был вне границ, высоко паря.

— Крис, посмотри правде в глаза! Боже, ты создал монстра почище шемахойского зверя!

Мир настойчиво расцветал вокруг миллионами бит информации.

Мир был готов к имбеддингу — к внедрению. Величайший был готов внедриться в Нижайшего. Он неистово искал смежных измерений существования, которые могли бы принять эту воду, перехлестнувшую из разбитой плотины цивилизованного мышления. И все же давление могло вылиться лишь в привычные рамки измерений, какими мозг мог воспринять их. Страх близкой развязки нарастал — паника, подобно имбеддингу, свивалась внутри Соула кольцами.

— Пойдем отсюда, Крис. Мальчика надо обездвижить и успокоить. Его сейчас заберут на операцию. Они должны парализовать его мозг, иначе ему уже не поможет ничто и никто. Положи его в машину и закрой дверь.

«Но ведь Видья — дитя моего ума. Как я могу оставить свой ум?»

У Соула-Видьи не было способа оставить себя в покое.

Вся сенсорная информация, касающаяся ситуации, потекла иным путем. Внутрь. Впадая в водоворот, занимающий умственное пространство, но не вытесняя то, что уже втекло в него.

— Пожалуйста, отойдем, — упрашивала Айлин. — Оставь его.

Оставить Видью? Оставить себя?

Конечности Видьи сотрясались в механическом танце, меж тем как Соул все крепче сжимал его в руках, и любил его, и агонизировал вместе с ним…

— Малыш сломал себе шею, — рассказывал Россон Сэму Баксу, пока санитар загружал тело мальчика в кузов реанимационной машины. Он почесывал голову в том месте, где была ссадина. — С остальными детьми дело несколько получше. Этот парень у них как бы лидер, шаман. Но ведь я предупреждал тебя, Сэм.

— Это, скорее всего, последствия приема психостимулятора? — процедил директор. — Первая ласточка катастрофы. Боже, что за неприятность для нас. Лечить столько народу — и теперь распустить всех по домам.

— Не обязательно, Сэм. В основной части Блока ПСС используется в сочетании с языковыми упражнениями. Там это может принести только пользу. Мы с Дороти работали над логическими экземплярами. Там не наблюдается такого эффекта. Мир Ричарда в скором времени может также доставить нам массу хлопот… Но какие формы может принять катастрофа! Взять хотя бы этот фактор проективной эмпатии. Потрясающий побочный продукт! Если бы только Крис прислушался к моим словам, у нас появился бы шанс использовать это в своих целях — вместо сломанной шеи. Но у нас еще остался шанс с тремя другими детьми. Только, ради бога, — будем предельно осторожны с этим материалом.

— Что-то вроде телепатии, да, Лайонел?

Россон выпятил губу.

— Я думаю, то, что случилось в мозгу у Видьи, было перегрузкой данных, которые его рассудок просто не мог отключить. Он был вынужден перерабатывать и перерабатывать их… Без всякой возможности фильтрации. Все данные внешнего мира одновременно. А Крис, вынося мальчика за порог, только стимулировал этот процесс. Должно быть, перегорели некие мозговые предохранители, если возможно такое сравнение. Напряжение оказалось намного выше, чем то, на которое рассчитан аппарат мозга. И вот на пике напряжения стало возможным передать нечто вроде эха, которое мог бы принять мозг другого человека. Вот как действует проективная эмпатия. И это — все, что мы знаем о ней на сегодняшний момент. Как я предполагаю, так же действуют и прочие парапсихологические феномены. Имеется некий пласт, который может быть прочтен другим мозгом. Вот это и есть ваша телепатия — такой она предстает по существу. И никакой передачи идей из одного разума в другой. Нет диалога — а только подчиняющее влияние, нечто вроде электрохимического гипноза. Страх — и при этом без особой пользы. Поскольку мальчик в результате сошел с ума, то и передача мыслей, по существу, явилась передачей безумия. Я ощущал тот же эффект на себе, когда приближался к мальчишке, до того как мы усыпили их барбитуратами. Когда Крис придет в себя после шока, то, возможно, сможет лучше прокомментировать ситуацию — он здесь как рыба в воде, смыслит гораздо больше моего.

Сэм Бакс досадливо посмотрел на Соула, лежавшего после солидной дозы барбитуратов на вторых носилках.

— После этой небольшой эскапады, боюсь, наш уважаемый доктор отмочит чего-нибудь еще.

Россон тоже взглянул на Соула. Голова тупой болью напоминала о том, что между ними недавно произошло.

— Психическая перегрузка. Не будем поднимать вокруг этого шум, Сэм. В наших интересах не выносить сор из избы, — сказал он великодушно, хотя в душе обозвал Соула и подонком, и придурком.

Сэм только пожал плечами. Его эти слова оставили равнодушным. Он оглянулся в поисках Айлин.

— А, миссис Соул! Вашему супругу придется отправиться в Блок на обследование, сами понимаете. И весьма кстати было бы, если бы вы не торопились в первое время с его посещением в госпитале.

— Разумеется, — сухо отозвалась она.

Вскоре после этого «скорая» отъехала.

— И все же рассудок Соула испытал не меньшее потрясение, чем мозг мальчика, — вразумлял Сэм Бакс своего коллегу Лайонела Россона, подталкивая его к машине.

Россон ерошил свою львиную гриву, морщился, задевая свежую ссадину.

А за тысячу миль оттуда, над Соломоновыми островами, по пути на север, мозговые структуры еще не были разрушены окончательно, но глубоко заморожены — до состояния, близкого к абсолютному нулю…

К северу от Лас-Вегаса, вблизи от мест взятия проб земли Комиссией по Атомной Энергии, разум тоже не был разрушен окончательно, а только расщеплен на легкие радиоактивные осколки, медленно дрейфующие к югу, перед тем как осесть в пустыне.

Казино располагались достаточно далеко, так что беспокоиться было не о чем. Игра продолжалась. Делайте ваши ставки, господа умы.

А за пять тысяч миль еще дальше к югу индеец из племени шемахоя по имени Кайяпи вообще не беспокоился ни о чем.