Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7

Коля подошел к Баренцу с замиранием сердца – он боялся увидеть Ахмета, потому что тогда получилось бы, что он предал товарища по гимназии. Но оба бандита были ему незнакомы. И Коля пожалел, что Ахмета среди них не было.

– Куда вы запропастились, лейтенант? – с раздражением спросил Баренц.

– Я уж за вами людей посылал.

Коля не стал ему отвечать.

– Вы кого-нибудь из них знаете?

– Нет, – сказал Коля.

– Жаль. Впрочем, это не играет роли – остальные успели уйти.

– А в хижине? – спросил Коля.

– В хижине пусто. Только чайник, – сказал поручик.

– Ладно, – сказал Баренц. – Будем считать, что змеиное логово, которое устраивало засады на верных слуг его превосходительства, нами уничтожено в отчаянном бою.

Коля понял, что Баренц вновь издевается над ним, но так ловко, что не придерешься, не скажешь: зачем вы меня обижаете? «Я? Вас? – скажет Баренц.

– Да вы с ума сошли». И все вокруг будут смеяться.

Коля огляделся, ему было неуютно – они стояли на открытом месте, а вокруг был чужой лес. И если Ахмет наблюдает за ними из леса, он может выстрелить. И скорее всего в Колю.

– Поехали, – сказал Коля. – Главные события будут не здесь.

– Тонко подмечено, прапорщик, – сказал Баренц, а Коля не стал поправлять его, потому что оговорка Баренца была не случайной.

Утренняя Ялта была оживлена даже более, чем положено в будний день. К скудному еще базару тянулись телеги и повозки, груженные перезимовавшим или тепличным товаром, с моря поднимались рыбаки, несшие корзины с пойманной на заре серебряной добычей. Немногочисленные покупатели собрались к площади перед беленым каменным входом рынка. Движение в другом направлении происходило ближе к городскому Совету. Грузовик контрразведки проехал неподалеку от Совета, и Коля увидел, как перед домом строится отряд красногвардейцев, состоящих из солдат, гимназистов и цивильных бездельников, многие из них с винтовками, а в стороне от толпы в окружении группы солдат стояли два пулемета-«максима».

Когда грузовик проезжал мимо, его сначала приветствовали криками, полагая, что это подкрепление, но когда грузовик не изъявил желания остановиться – над его бортами торчали папахи с кокардами, а в кабине можно было различить офицеров в шинелях с погонами, каковые были непопулярны среди революционеров, – то советские поняли, что едут их противники, и стали ругаться им вслед. На ступеньки Совета выбежал одетый в длинную серую шинель и в немецкой каске с шишаком сам Елисей Мученик, поднял кулак, грозя грузовику, и Коле захотелось вернуться, чтобы расстрелять Мученика. Но он понимал, что это не в его власти и даже не во власти Баренца, – куда важнее было успеть к Дюльберу прежде, чем Романовы будут арестованы.

Кто-то из революционеров выстрелил – то ли в воздух, то ли вслед грузовику, и выстрел далеко разнесся над Ялтой. Коля подумал, что он может разбудить Лидочку, и почувствовал к ней острую нежность. Вчерашний день был глуп и нервен, а сегодня он понял, что, несмотря на все, юношеское чувство не прошло бесследно.

Не доезжая до Дюльбера, грузовик свернул с дороги и замер в кустах. Солдаты ждали, не вылезая из кузова. Баренц приказал Коле взять одного из солдат и дойти до караульного поста – узнать, что творится во дворце. В случае чего – два выстрела.

Коля не стал спорить и обижаться, что выбрали его, а не поручика: Колю знали караульные и Джорджилиани.

Колино воображение не переставало строить драматические и весьма реальные картины засады у входа в Дюльбер, которой приказано уничтожать любого офицера, приближавшегося к дому императрицы. И его подозрения усилились, как только он увидел, что у ворот, которым положено быть запертыми, не было обычного часового. Ворота были приоткрыты, а вокруг было пусто.

Солдату тоже стало жутко. Он чуть замедлил шаги, чтобы отстать от Беккера, и тому это показалось забавным. Он засмеялся и пошел вперед. Если тебе отводят место храбреца, его приходится занять.

Коля пошел быстрее, в то же время мышцы ног его были напряжены, чтобы можно было отпрыгнуть в сторону при любом необычном звуке – щелканье затвора, окрике, даже выстреле…

Но ничего такого не произошло.

Только когда до ворот оставалось не более двадцати шагов, послышался женский смех. Его перебивал мужской голос.

На дорожке, ведущей к воротам, показались хмельные от любви княжна Татьяна и поручик Джорджилиани. Держась за руки, встрепанные, будто только что из стога, они прошли мимо Коли и обалдевшего солдата. Джорджилиани попытался отдать Коле честь, но рука не добралась до виска, потому что вновь упала на плечо Татьяны.

– Андрей! Андрюша! – сказала Таня. – Не пытайтесь меня остановить.

– Послушай, Джорджилиани, – строгим голосом произнес Коля. – Что у вас происходит?

– Мы там не нужны, – сказал Джорджилиани. – У нас своя жизнь.

Они поспешили дальше, и только тут Коля увидел спрятанную за кустами пролетку, на запятках которой были привязаны три чемодана. Джорджилиани подхватил Татьяну на руки, она захохотала, он взвалил ее в пролетку, сам вскочил рядом, подхватил вожжи, и лошадь почти сразу двинулась вперед.

– Кто такие? – спросил солдат.

– Княжна, – сказал Коля.

– Добрая баба, – сказал солдат.

Он уже куда смелее пошел к воротам и, заглянув в подкрашенную желтым сторожку, увидел, что там идет большой карточный бой между солдатами охраны и несколькими матросами в бушлатах и бескозырках – Коля сразу понял

– из охраны адмирала. Значит, Колчак уже здесь.

В дверях рыльцем наружу стоял пулемет.

– Кто старший? – строго спросил Коля, останавливаясь в дверях.

Только сейчас его заметили.

– А, гости! – поднялся навстречу унтер-офицер из охраны. – Добро пожаловать.

Унтер был сильно пьян.

Один из матросов, что наблюдал за игрой, легко поднялся, переступив через пулемет, и сбежал по ступенькам к Коле. Коля узнал в нем переодетого мичмана Вольского.

– Все в порядке, – сказал он. – Мне велено передать, чтобы вы, лейтенант, сразу шли во дворец, а контрразведка пускай занимает позиции – чтобы по дороге не прорвались.

– Вы покажете им, где занимать позиции? – спросил Коля.

– Все будет в порядке. Сейчас пошлю человека. А вы идите к адмиралу.

Коля быстро прошел ко дворцу. Лакей Жан, который встречал его, был в солдатской рубахе и брюках навыпуск.

– Они в малой гостиной, – прошептал он конфиденциально.

Когда Коля вошел в малую гостиную, там как раз была пауза – Наташа разносила гостям чай. Коля формально доложил о прибытии.

– Хорошо, хорошо, – сказал Колчак. – Я и не ждал, что бандиты будут сидеть и ждать, пока мы приедем. Тело вашего шоффера нашли?

– Нет.

– Странно. Зачем им его увозить?

– Я должна вам сказать, адмирал, – произнесла старая императрица, – что ваш молодой посланец, Андрей Сергеевич, был нам крайне полезен. Не забудьте его наградить.

– Он достаточно награжден, – сказал Колчак и чуть улыбнулся.

– Сейчас не время для наград, – сказал Великий князь Николай Николаевич.

Кроме них в комнате сидел скучный Алексей Михайлович. Поодаль чета Юсуповых: сам Феликс и его жена, прекрасная Ирина Александровна.

– Вы правы, – сказал Колчак. – Кончится революция – займемся наградами.

– И главная будет вам, господин адмирал, – сказала императрица. – В эти трагические для престола и нашего семейства дни вы оказались единственным, кто не покинул нас и не предал идею самодержавия.

– Вы не правы, ваше величество, – сказал Колчак. – Верных трону и Отечеству немало. Но иные не имеют моих возможностей.

– Когда вы сегодня подъехали, я стояла у окна, – сказала императрица.

– Я решила, что это из Совета и нас арестуют – мысль о казематах или каторге была для меня ужасна, и я подумала: «Господи, почему еще в Петербурге я не запаслась ядом?»

– Надеюсь, такая мысль вам больше никогда не придет в голову, – сказал Колчак.

Он допил чай, поставил чашечку на инкрустированный столик.