Искусство умирать

том исчезла верхняя половина и ноги зачем-то переступили на месте.

Когда фигура исчезла полностью, темные пятнышки следов потянулись в сторону леса. Кристи коснулась стрекозы на плече.

– Двести двенадцать секунд до начала процесса и двести сорок семь до конца процесса, – сказала стрекоза и замолчала.

Шаги все еще уходили. Орвелл прислушался, чтобы уловить скрип, но было слишком далеко. Он подумал, хочется ли ему жить, и ответ уже не был столь однозначен.

54

Когда настала ночь (а шестьдесят вторая хорошо чувствовала время, она обходилась без окон) – когда настала ночь, то освещение выключили. Комната сразу ослепла, не было даже маленькой световой щелки у двери. Голос снова проснулся в ее голове.

– Здравствуй.

Голос был женским и приятным.

– Здравствуй, – ответила шестьдесят вторая.

– Ты не скучала сама?

– Я ждала тебя. Ты мне скажешь, что нужно делать?

– Да. У тебя сейчас день или ночь?

– У меня началась ночь и очень темно. А у тебя?

– У меня еще не началась. Слушай. Ты умеешь плакать?

– Если нужно, то умею.

– А сильно плакать?

– Если сильно заплакать, то они уколят лекарство, а лекарство плохое, я не хочу.

– Не бойся, – сказал голос, – сегодня они не уколят лекарство. Они ведь не давали тебе есть сегодня, правильно?

– Да.

– Это все потому, что ты нужна им завтра для исследования. Ты им нужна такая как есть – без лекарств и без еды. Сегодня ты можешь плакать сколько хочешь. Договорились?

– Да.

– Тогда поплачь сейчас. Когда придет ночной педагог, то скажи, что ты хочешь по маленькому.

– Он принесет горшочек.

– А ты плачь изо всех сил и говори, что не хочешь горшочек, кричи: «я уже большая!». Запомнила?

– Да.

– Тогда он снимет с твоей ноги цепочку и выведет тебя из комнаты. Он поведет тебя в туалет и там будет присматривать за тобой. Но ты скажешь, чтобы он ушел за дверь. Ты все помнишь?

– Я очень хорошо помню, – сказала шестьдесят вторая.

– Когда он выйдет за дверь, ты закроешься изнутри. Там есть такой замочек, ты дотянешься. Потом залезешь по трубе – там трубы изогнуты, удобно – и откроешь крышечку, белую крышечку, ее почти незаметно в стене. Ты маленькая, значит, ты сумеешь туда пролезть. Там темно, но не страшно.

– Я никогда ничего не боюсь, – ответила шестьдесят вторая.

– Ну и зря. Все люди боятся. А ты – надежда будущих поколений. Тебе можно бояться, но не сильно.

– Хорошо, я буду бояться не сильно.

– Ты пролезешь по трубе и выйдешь куда-нибудь. Ты будешь на улице. Ты будешь рассказывать мне о всем, что видишь, а я буду говорить тебе куда идти. Но ты же не запомнила так много?

– Я все запомнила, – сказала шестьдесят вторая и начала хныкать.

55

По ночам городская жизнь замирает. Еще работают подземные скоростные трассы, еще светятся окраины желтоватым мутным кольцом над горизонтом, но в центре темно как диком лесу. Средние части улиц засажены искусственными деревьями (именно засажены, искусственные тоже умеют расти) – времена шумных автострад миновали,