Летающие киты Исмаэля(сборник)

О’Брейди не скрывал того, что очень нервничает:

— Я чувствую себя очень одиноким, мне кажется, что я разрываюсь на части. Я кажусь себе очень маленьким, а все вокруг меня такое огромное.

— Успокойся, — сказал Кармода. Ему не хотелось вступать в разговор, но надо же было подбодрить собрата по религии. — Многие люди чувствуют себя так же, как и ты. Хочешь выпить? Еще есть время до старта.

О’Брейди покачал головой:

— Нет. Мне не нужна подпорка.

— Подпорка! — усмехнулся Кармода. — Не будь смешным, сын мой. Скоро все пройдет. Ты снова будешь стоять на твердой почве, и голубые небеса будут сиять у тебя над головой. Стюардесса!

— Вы, наверное, считаете меня наивным ребенком, — сказал О’Брейди.

— Да, пожалуй, — усмехнулся Кармода. — Но я не считаю тебя трусом. Если ты не высадился здесь, а летишь дальше, то ты не трус. Значит, ты скоро будешь взрослым.

О’Брейди помолчал, обдумывая слова Кармоды. Затем сказал:

— Я так нервничаю, что забыл спросить ваше имя, отец.

Кармода представился. Глаза О’Брейди расширились:

— Вы тот Джон Кармода… который…

— Продолжай.

— Отец фальшивого Бога на Каррене?

Кармода кивнул.

— Говорят, что вы летите с миссией на Каррен? — вырвалось у О’Брейди. — Говорят, что вы хотите свергнуть Месса и объявить боситизм ложной религией…

— Кто это говорит? — спокойно спросил Кармода. — И, пожалуйста, говори потише.

— Все говорят, — сказал О’Брейди и взмахнул рукой, как бы показывая на всю Вселенную.

— Ватикану будет интересно узнать, как хранятся его тайны, — сказал Кармода. — Должен тебе сказать, что я лечу на Каррен вовсе не для того, чтобы свергнуть Месса.

О’Брейди схватил Кармоду за руку:

— И вы не собираетесь подменить нашу веру боситизмом?

Кармода стряхнул его руку.

— Это тоже говорят? — холодно спросил он. — Нет. Я считаю, что есть некоторое недопонимание боситизма среди людей, но моя вера непоколебима. Сомневающаяся, вопрошающая, но непоколебимая. Ты можешь сказать это всем.

— У нас очень тревожно на Спрингбоде, — заговорил О’Брейди. — Среди нашей паствы очень многие стали проповедовать боситизм. Я не могу сказать, сколько их, но очень много. И это очень тревожно.

— Ты это сказал уже дважды, ~ заметил Кармода.

— Отец, может, вы задержитесь на Спрингбоде, чтобы прочесть несколько проповедей. Нам нужен такой человек, как вы, который был на Каррене и который может разоблачить так называемые «чудеса» и так называемого «Бога».

— У меня нет времени, — ответил Кармода. — Более того, я бы разочарован тебя. Так называемые чудеса реальны, а насчет Месса, даже сам Господь не может ответить на вопрос, действительно ли он Спаситель планеты. Пока не может, — Кармода наклонился вперед, всмотрелся в цифры на экране и сказал: — Предупреждаю тебя, что и наша встреча, и наш разговор не должны быть известны никому. Моя миссия секретная. Только я да несколько могущественных церковных деятелей знают о ней. Хотя я теперь вижу, что все–таки слухи уже распространяются об этом. Если ты скажешь хотя бы слово обо мне, ты будешь строго наказан и твоя карьера отброшена лет на двадцать назад. Так что держи рот закрытым!

О’Брейди заморгал, и на его покрасневшем лице отразилось страдание. К счастью прозвучал сигнал к отправлению, и капитан начал свою речь. Остальной путь до Спрингбода О’Брейди молчал, в одиночку борясь со своим страхом.

Когда «Белый Мул» приземлился, Кармода решил выйти. Ему хотелось немного размять ноги и взглянуть на знакомые ему места. А кроме того, это была последняя из нормальных планет.

И порт, и город сильно изменились за годы со времени последнего посещения Кармоды. Белых конусов осталось еще много. Эти конусы служили жилищами бимитов — теплокровных жителей планеты, похожих на земных термитов. Они поедали дерево, и из экскрементов строили конусы. Первые поселенцы–колонисты истребляли бимитов и строили свои дома между конусами. Теперь уже эти старые дома были снесены и вместо них высились современные здания–небоскребы из металла и пластика.

Теперь на планете был огромный порт, принимавший и отправлявший множество кораблей. Кармода благодарил Бога за то, что тот позволил ему видеть много планет, которых еще не коснулась своей могущественной рукой цивилизация. Теперь уже их осталось немного, но он в дни своей молодости ходил по непроторенным путям.

С полчаса Кармода прогуливался возле здания порта, затем пошел обратно, чтобы успеть пройти санобработку. Огромная толпа загородила ему путь. Он долго не мог понять, что было причиной гневных воплей и ругательств людей, угрожающе потрясающих кулаками. Затем он увидел, что эти люди носят значки Христианского Общества Спасения. Они окружили толпу мужчин и женщин, которые ничем не отличались от своих преследователей, если не считать испуганного вида.

Но когда Кармода пробрался через толпу поближе, он увидел на пальцах мужчин и женщин золотые перстни. На перстнях был нарисован круг, под которым скрещивались два фаллосоподобных копья. Кармода уже видел такие перстни на Уайдценаулле и знал, что их владельцы поклонники Боситы.

Мужчины и женщины стояли, стараясь не обращать внимания на насмешки и оскорбления, которыми их осыпали. Предводителем людей из Общества спасения был толстый и высокий большеносый священник. Кармода узнал его сразу, хотя не видел лед двенадцать. Это был отец Кристофер Бакелинг, из ордена Святого Джамруса, к которому принадлежал и Кармода. Последний направился к Бакелингу через толпу, которая расступилась перед ним. Вернее, перед его монашеской сутаной. Кармода встал между Бакелингом и боситистами.

— Отец Бакелинг, в чем дело?

Глаза Бакелинга расширились:

— Джон Кармода! Что ты здесь делаешь?

— Во всяком случае, не нарушаю спокойствия. За что ты мучаешь этих людей?

— Мучаю? — закричал священник. — Мучаю? Кармода, я тебя хорошо знаю. Ты здесь для того, чтобы сеять смуту!

Он в бешенстве замахал руками, но затем с трудом овладел собой. Он показал на высокого красивого человека из группы боситистов.

— Посмотри на него! Это отец Гидеон! Он стал поклонником грязного идола — Боситы и перетянул в свою веру троих из своего прихода! И еще двоих из моей паствы!

Женщина в толпе заверещала:

— Гидеон антихрист! Настоящий антихрист! И он еще был моим духовником! Его нужно бросить в тюрьму, чтобы он не мог разглашать моих тайн!

— Его нужно закидать камнями! — крикнул Бакелинг. — Камнями! Или повесить в поле, как Иуду! Он предал своего Господа, предал душу дьяволу…

— Заткнись, Бакелинг! — хрипло сказал Кармода. — Чем больше ты орешь на людей, тем хуже. Я думаю, что все нужно делать тихо и спокойно.

Бакелинг, сжав кулаки, как гора, навис над маленьким священником, и тот был вынужден попятиться.

— Значит, ты на их стороне?! Я знаю тебя, Кармода! Ты тоже не свободен от грязи боситизма! Я слышал, что ты забавлялся с жрицей Боситы! Говорят, что сын Боситы — твой сын! Я, конечно, не верил слухам — ни один человек не может впасть в такой грех, даже такой великий грешник, как ты! Но теперь я могу поверить этому!

— Прочь от меня, Бакелинг! — рявкнул Кармода. Он почувствовал, как горячие волны ярости захлестывают его. — Прочь от меня! И постарайся вести себя, как подобает слуге Господа!

— Так ты угрожаешь мне? Ты хочешь воспользоваться своей репутацией опасного человека? А мне плевать на нее, ты для меня не более, чем комар!

Женщина, которая поносила Гидеона, заголосила снова:

— Что ты за священник! Ты против своей религии, против своего Бога?

Кармода старался взять себя в руки, он тихо, но внушительно сказал:

— Я пытаюсь уладить вас, чтобы вы не поддавались ненависти. Помните слова Господа: возлюби врага своего!

Женщина закричала:

— А теперь ты скажешь: подставь врагу своему щеку и пригласи его отобедать с тобой… Это же зло! Отец Гидеон — это сам Сатана! Как он мог… Как он мог… — и она разразилась градом затейливых ругательств, которыми восхитился сам Кармода, хотя он в прежние годы был весьма искусен по этой части. Кто бы ни была эта женщина, подумал он, но в этом деле она знала толк, и воображение у нее было что надо.