Категории Б (СИ)

— А, была — не была, — буркнул он, прыгнул вперед головой, аккуратно упал на руки и перекатился.

— Красиво, — заметил Кораблев, — Жаль, Полевого нет, ты б его порадовал. Он цирк любит.

Он и Гуревич поочередно последовали примеру командира и оказались в вестибюле.

— Черт, — пробурчал Новиков, — Я как-то никогда не задумывался, есть ли тут лестница.

— Лестница в таком здании? Это негуманно, — проворчал Гуревич, — Прикинь — пилить на какой-нибудь тридцатый этаж? Пехом? Поэтому должна-таки быть.

Техническую лестницу они вскоре действительно обнаружили — их отвлек только один призрак, ухайдоканный шпагой Кораблева — и потащились наверх.

Сибиряк проснулся от странного шума и долго не мог сообразить, где он, кто он и что шумит у него в ушах. И очень жаль было интересного сна, в котором он за каким-то интересом решил устроиться работать на завод. Он зашел между делом в столовую, но там было очень шумно и…

Точно! Сибиряк понял, что его разбудило. Внизу, этажом-двумя ниже шлялись какие-то люди и орали, пытаясь его найти. Странно было, что они — люди — все никак не хотели зайти к нему раньше, хотя — он, Сибиряк, был в этом абсолютно уверен — его здесь видели. Потом он вспомнил про свои карты и заторопился вниз.

«Эй! Хозяин! Ты где? Отзовись!» — орали три разных голоса. Сибиряк добежал до лестницы и, едва не свалившись, с грохотом ссыпался вниз. Похоже, люди были уже в его берлоге.

Точно. Три человека расхаживали по большой полупустой комнате, которую он определил себе под штаб-квартиру. Двое расхаживали туда-сюда, периодически подавая голос, а один внимательно разглядывал карту города.

— Здравствуйте, гости дорогие! — радостно проорал Сибиряк.

Троица обернулась: те, что расхаживали — быстро, тот, что у карты — как бы нехотя. Ха, еще бы…

— Извините, что не мог встретить вас как полагается — задремал, знаете ли… Разрешите представиться — Сибиряк.

— В каком смысле? — спросил тот, что поближе, невысокий и коренастый мужик.

— В смысле — Иннокентий Сибиряк. Фамилие такое.

— А вы случайно откуда? — поинтересовался тот, что стоял у карты.

— С Воронежу.

— Логично, — буркнул второй.

— Сеня! — одернул его первый и повернулся к Сибиряку, — Простите. Ярослав Новиков. Это вот мои коллеги — Семен Гуревич, — тот, у карты, слегка поклонился, — и Кораблев… как там тебя? А, да, Николай, — третий кивнул, — Скажите, Сибиряк, а чем вы тут занимаетесь?

Сибиряк отошел к столу и уселся на него.

— Берете, так сказать, быка за рога, Ярослав Батькович? — улыбнулся он, — Что ж, оно и верно. Вообще я здесь живу.

— Вообще, — негромко повторил Гуревич.

— Вообще, — подтвердил Сибиряк. — А в частности, я все вот это, — он повел рукой, как бы указывая на все, его окружающее, — наблюдаю.

— Зачем, простите? — с интересом спросил Новиков.

— Я хочу понять, что они делают.

— Кто?

— Да эти электрические…

— Призраки? А почему вы решили, что они что-то делают? — поинтересовался Новиков, — Мне вот кажется, что они нас просто уничтожают.

Сибиряк потер пальцем переносицу и неловко как-то улыбнулся.

— Решил… Так сразу и не объяснишь… Скажите, — он хлопнул себя по коленке, — с вами сейчас, по пути сюда, ничего не случилось? Ну, призраки эти…

Гуревич неожиданно зло сказал:

— Случилось! Одного нашего призрак прикончил.

— Где?

— Вам зачем? — грубо спросил Гуревич. — Для карты?

— Именно.

Новиков молчал. Он уже бегло осмотрел карту и чувствовал, что этот вот Сибиряк где-то в чем-то прав. Сибиряк выжидательно смотрел на Гуревича. Гуревич сместился к плану бизнес-центра и окрестностей.

— Вот тут вот, у эстакады!.. — он ткнул пальцем в план и попал почти в самый центр небольшой окружности, там, где ее пересекала прямая черта.

Гуревич замер. В совпадения он, конечно, верил, но не в данном конкретном случае.

— Это как понимать? — спросил он, глядя на Сибиряка в упор.

— Буквально, — Сибиряк сибиряк развел руками, — Там активность призраков теперь не прекращается никогда. Вообще. Вам очень не повезло.

— Да, — пробормотал Новиков, — Не повезло… Жаль, что мы к вам раньше не заглянули. Или вы к нам.

Кораблев тоже подошел к карте.

— Надо нам хоть обратный путь проложить. Чтобы не нарваться ни на что…

Гуревич хлопнул себя по лбу.

— Николаша!

Новиков воззарился на него.

— Да ты что?

— Обязательно! К чертям сегодняшнюю зачистку и вообще, надо сюда Николашу! Пусть посмотрит.

Сибиряк сидел, переводя взгляд с одного на другого.

— Кто это — Николаша? — подал он голос.

— Это инженер. Был в числе первых жертв и один из немногих, кто тогда выжил, — ответил Новиков, — Хороший парень. Но он… Ладно. Мы постараемся прибыть завтра.

— Буду ждать.

— Да, извините, Иннокентий, — сказал Новиков, — можно у вас взять какую-нибудь карту, которая вам уже не нужна? Если у вас таковая имеется, конечно.

— Разумеется, — он слез со стола и порылся в коробке, стоявшей рядом, — Возьмите эту, у меня есть почти такая же. Да и безопаснее так будет. Я вам объясню…

Завтра не получилось. Николай ушел в себя и донести хоть что-нибудь до его снова замкнувшегося сознания было совершенно невозможно. Он почти сутки сидел над кучей электрического хлама, что-то паял, привинчивал, приматывал изолентой и не реагировал даже на «Николашу», хотя с помощью этого прозвища обычно можно было хотя бы ненадолго завладеть его вниманием. Пытаться вести его в башни в таком состоянии было делом бессмысленным, кроме того, Кручинин мог или паяльником ткнуть, или еще чего-нибудь похуже. Кораблев в свое время уже пострадал от какого-то одноразового шокера, пытаясь силой накормить ничего не евшего и не пившего больше двенадцати часов Николая.

Что в такие моменты замыкания собирал Кручинин — этого даже он сам понять зачастую не мог совершенно (тот шокер, например, в момент использования оплавился так, что разобраться в его устройстве уже не было никакой возможности), однако все эти «объекты невыясненного назначения» не выбрасывались. В конце концов, и поглот-то был создан в такой «плохой день».

Наступило послезавтра.

Новиков проснулся как обычно и обнаружил, что Кручинин уже успел позавтракать и, пригорюнясь, сидел теперь на своей кровати над шахматной доской. Игра, видимо, началась достаточно давно. Рядом, на тумбочке, громоздилась собранная Кручининым хреновина, состоявшая, как показалось Новикову, из одних только проводов.

— Доброе утро, — сказал Новиков, — Я скоро.

Кручинин вяло кивнул, и Новиков пошел умываться. Мыши сидели в гостиной.

— Доброе утро, командир, — прогудел Светлов, — Как спалось?

— Доброе, — ответил Новиков, прикрывая дверь, — Нормально.

Гуревич глянул на командира и опустил глаза.

— Какие на сегодня планы? — спросил он.

Новиков внимательно оглядел мышей и кивнул на дверь:

— Как он?

— Да вроде в норме, — ответил Светлов.

— Насколько мы можем судить без специалиста, — добавил Кораблев, нервно дернув головой.

— Тогда я сейчас вам скажу, что мы будем. Только умоюсь.

И Новиков направился в ванную…

Умывшись, он вернулся в гостиную, сел за стол, насыпал кофе в чашку, долил воды и отпил глоток. Мыши молчали. Новиков улыбнулся:

— Надо с ним поговорить.

— Я рискну, — сказал Гуревич.

Новиков поднял брови. Кручинин Гуревича как-то не то чтобы недолюбливал, но относился весьма прохладно. В отличие от Светлова, например. И Гуревич это прекрасно знал.

— Сема, ты думаешь, он тебя услышит? — поинтересовался Новиков.

— Да.

— А он настроен, мать твою, — добродушно хохотнул Светлов, — Давай, Сема, мы с тобой.

— Можно и со мной… Но только мысленно. Где карта?

Новиков встал, подошел к своей сумке, висевшей на вбитом в стену гвозде, вытащил карту и отдал ее Гуревичу.