Из мрака ночи (сборник)

Этот механизм «умер» у меня на глазах. Но как это не парадоксально звучит, я стал еще более любопытным. Я вновь подумал об ассортименте магазинов этого далекого будущего. Однако теперь у меня оявилась надежда, что в этом месте где-то должна остаться неиспользованная энергия, ведь тут хранилось невообразимое. Я огляделся повнимательнее, и тут увидел экран в одном из офисов. Я подумал, что это экран. Больше всего он напоминал телевизор какого странного вида. Подобравшись к нему, я осторожно коснулся экрана. И тут раздался звук! Мягкий гудящий звук.

Этот экран, должно быть, был соединен с центральным офисом, где в энергетических ячейках еще остались остатки энергии. Там, где-то, хранился неприкосновенный запас энергии для безнадежного ремонта давно погибших силовых машин.

В этот миг в глубине моего сердца вновь зародилась надежда. Возле экрана «телевизора» располагалось множество непонятных кнопок и циферблатов… Но в самом деле существовала ли надежда?

Вот тут я замер. О какой надежде я грезил? Город был мертв и мертв уже очень долго. Вся планета была мертва. С кем мог соединить меня этот монитор? На всей планете не осталось ничего живого, что могло бы ответить на мой вызов.

Я мог смотреть на вещи проще. И как… как я мог бы определить нужный номер? С другой стороны, почему я посчитал что диск, на котором по кругу были выгравированы какие-то девять символов и стрелка — указатель система управления связью? Теперь указатель указывал на первый символ.

Действуя неуклюже из-за перчаток, я коснулся одной из маленьких кнопок с символами, инкрустированных в металл. Неожиданно раздался щелчок, и экран включился. Перед экраном в воздухе появилась трехмерная сфера, и она, завораживая, медленно вращалась у меня перед глазами. Тут я чуть не упал, неожиданно осознав, что происходит. Указатель был селектором! Всего девять. Я нажал кнопки одну за другой и вскоре передо мной в воздухе плавали девять сфер.

Тут я остановился и призадумался. Девять сфер. Девять планет. И Земля была первой в этом списке — странная планета для меня, но я узнал её по размеру и по положению. Так может, где-то все-таки осталась жизнь? На одном из этих девяти миров? Только вот где? Меркурий… планета ближайшая к Солнцу? Нет. Солнце мертво, и даже на Меркурии слишком холодно. К тому же Меркурий слишком мал. Я знал… более того, я был уверен, что у меня только один шанс. После этого те крохи энергии, что еще оставались в коммуникационной системе иссякнут, и тогда… Видимо, тут использовали ток высокой частоты, а в самом аппарате конденсаторы и катушки индуктивности. Поэтому холод особо их не затронул. Это не огромные машины, которые видимо работали на постоянном токе. И всё же, с кем мне связаться? Юпитер? Слишком большой… А потом я нашел решение. Холод разрушил машины, сделав их идеальными проводниками. А все потому, что они не были предназначены для борьбы с космическим холодом. Но машины, если таковые существовали, к примеру, на Плутоне, должны быть изначально разработаны для таких условий… Там всегда было холодно. Тогда я обратил все свое внимание на Плутон. Он стал моей единственной надеждой. Но какая из сфер соответствует Плутону? И как они меня поймут? Да и существовали ли эти «они»? Нужно было как можно скорее решить эту задачу, пока энергия не иссякла. Что-то подсказывало, что при столь сложной системе связи должен существовать какой-то проводник… Рядом с экраном был небольшой пультик, на котором было двенадцать крошечных кнопочек, сгруппированных в четыре ряда по три кнопки. Я решил, что тут использована двенадцатиричная система.

Представьте себе проблемы межпланетной коммуникации! А проблема была в том, что человек-анахронизм в мертвом городе, на мертвой планете искал, сохранилась ли где-то, хоть какая-то жизнь.

На том же пульте располагались еще две кнопки, в стороне от остальных двенадцати — одна зеленая, одна красная. Снова я задумался. Возле каждой кнопки было множество символов. Так что я вначале перевел стрелку на Плутон, а потом на Нептун. Плутон был много дальше, но и на Нептуне было достаточно холодно. Машины и там должны были работать в холодной атмосфере, но Нептун располагался много ближе, а значит, для связи потребуется меньше энергии, которой и так, судя по всему, оставалось очень мало. В итоге я нажал зеленую кнопку, надеясь, что красный цвет по-прежнему означает опасность — отключение в случае неправильно набранной комбинации, а зеленый, как и в наше время, — цвет единения, вызова. Но так ничего и не произошло. Только нажатия одной зеленой кнопки не хватило. Я ещё раз нажал шпильку, которая, по моему разумению, означала Нептун.

Прибор снова загудел. Но теперь звук был много сильнее, объемнее, и звучал совершенно по-иному. А потом где-то внутри механизма раздался громкий щелчок. Затем зеленая кнопка высвободилась. Ключ Нептуна под отметкой на циферблате мягко замерцал. А экран замерцал серым светом. А потом совершенно неожиданно гудение прекратилось. Словно средство коммуникации не выдержало нагрузки. Мерцание знака Нептуна померкло. В любом случае сигнал был отправлен. Минуту за минутой я стоял у темного экрана, глядя в пустоту. А потом экран снова замигал, но в этот раз он светился более тускло. Видимо, остатки энергии иссякали, её последние крохи были бессмысленно посланы в глубину пространства…

— Боже, — простонал я. — Это бесполезно… Все бесполезно…

Я знал, что сигналу может понадобиться несколько часов, чтобы добраться до этой далекой планеты, даже если он станет двигаться со скоростью света. А из-за отсутствия энергии на это могут уйти годы. Вот так я и стоял там. Экран был таким же темным, каким я нашел его, но тут сигнальная кнопка снова зажглась. Я замер, затаив дыхание в безумной надежде. А потом, не зная, что и предпринять, во второй раз ткнул кнопку Нептуна. Видимо, последние крохи энергии были на гране истощения, потому что в этот раз голограмма с образом Нептуна над кнопкой показалась мне мутной и едва различимой.

Я отступил от аппарата. На душе была горечь. Я погрузился в бездну безнадежности. Передо мной раскинулся пейзаж, который, если перенести его на холст, можно было озаглавить: «Последние дни Земли». И похоже, я был тем, кто использовал последние крохи энергии теперь уже окончательно мертвой планеты. Этот город до конца пытался служить своим создателям, и я, прибывший от зари времен в конец всех времен, использовал последнюю каплю его жизненной энергии. А теперь город окончательно умер.

Медленно я вернулся к стене, под свет умирающих звезд. В полумиле поднималась рампа, вздымавшаяся вверх на несколько миль… Я шел медленно… на кладбище не стоит суетиться… Теперь мне ничего не оставалось, как только ждать смерти. Вскоре я обнаружил скамейку — скамейку вырезанное из металла посреди буйства ярких, но замороженных цветов. Я присел и уставился на замороженный город, а потом перевел взгляд на умирающее солнце. Не знаю, сколько я там просидел, прежде чем у меня в голове раздался голос.

— Мы искали вас возле телевизионной машины.

Я вскочил со скамейки и стал дико озираться. Эта штука напоминала плавающий вы воздухе металлический дирижабль, рубиново-красный в этом свете гибнущего светила, двадцати футов длиной и футов десяти в диаметре. Яркий, теплый оранжевый свет мерцал в его иллюминаторах. Я в удивлении уставился на летающий аппарат.

— Сработало! — выдохнул я.

— Энергии хватило, и сигнал достиг Нептуна, — ответило существо, находившееся на борту летающего аппарата.

Я не видел своего спасителя, но каким-то образом слышал его. Только тогда это меня ничуть не удивило.

— У вас почти закончился кислород, и я боюсь, что ваш мозг скоро пострадает от его недостатка. Я хотел бы, чтобы вы поднялись на борт. Тут внутри нормальная атмосфера.

Не знаю, откуда мой спасатель это узнал, но манометры на моем кислородном баллоне подтвердили его заявление. Кислород в баллоне почти закончился. Возможно, я протянул бы еще часок, если бы не открыл клапаны так широко, но тогда я чувствовал бы себя не так здорово.