Такие разные миры. Сборник

– С этим я ничего не могу поделать.

– Ты можешь уйти восвояси и больше не возвращаться. Конечно, если тебе не в радость быть на побегушках у Лэпторна.

– Мне? В радость? Да я бы ему с огромным удовольствием кишки по дюйму вытянул. Но повторяю: я вынужден выполнять его приказы.

– И чего же он требует?

– Приносить драгоценные камни. В некоторых странах из-за этого возникают волнения. Я же не из воздуха эти самоцветы делаю. Мне прямо-таки неловко, поскольку среди элементалей воровство не приветствуется, как и среди людей.

– А если я найду способ тебя освободить?

– Я был бы этому безмерно рад. Но ты не сможешь.

– А вдруг получится?

– Если получится, я обязательно воспользуюсь шансом убраться отсюда.

– Какие первые слова произносит Лэпторн, когда призывает тебя?

– «Каспардутис, приди ко мне». Вот так он говорит. Еще, конечно, много всякого, заклинания и прочее, но заканчивает он всегда тоже этими словами.

– И что ты делаешь?

– Чем бы ни занимался, бросаю все и являюсь в пентаграмму, где лежит тело этого мальчика.

– Тебе кто-нибудь указывал, что надо войти в пентаграмму?

– Нет, но мне это кажется логичным.

– И все же тебе не велят поступать именно так? То, что ты входишь в пентаграмму, – это твое личное решение и твоя собственная трактовка команды?

– Думаю, что да, если смотреть на это глазами адвоката.

– А какими еще глазами следует рассматривать детали соглашения?

– Ну… ладно, я тебя понял. Но какая разница, где я появлюсь – в пентаграмме, в другом углу комнаты или даже в хлеву?

– Никакой, насколько я понимаю. Ты можешь отвечать на его призыв, материализуясь, где сочтешь нужным. Захочешь – далеко, захочешь – совсем близко.

– Совсем близко? На что это ты намекаешь, господин Эмер?

– Да, действительно, на что! – прогремело в дверях.

– Ну, дальше ты сам, – сказал Каспардутис. – Я сматываюсь!

И глаза идиота снова стали пустыми.

Высокий, худой, как огородное пугало, Лэпторн решительно вошел в комнату. Лоснящиеся черные волосы падали ему на глаза. Шрам на щеке побагровел от гнева.

– Ты посмел без приглашения заявиться в мой дом?

– Именно так, – сказал Эмер.

– И узнал мои секреты, Крафтер?

– Я узнал то, что мне надо было узнать. Вы держите в рабстве ребенка, Дугласа. Сделали его вместилищем для элементали, которая именует себя Каспардутисом. Это, сэр, против законов Божеских и человеческих. Более того, вы обогатились за счет жителей Рок-Харбора. Ваш нечестивый промысел приманивает злых духов и навлекает на город множество несчастий. Вы виновны в гибели людей, сэр.

Лэпторн пожал плечами и улыбнулся:

– Эти жалкие людишки не в счет, мой дорогой Эмер. Простой народ всегда рискует, когда в дело идет магия. Ты прекрасно это знаешь. Ты ведь и сам колдун. Мы служим одному господину.

– Это неправда, – сказал Эмер. – Я не служил Сатане и никогда не буду. Я представитель древней гильдии благородных алхимиков. Мы исследователи тайных законов вселенной, мы не практикуем черную магию.

– Что ж, тем хуже для вас, – сказал Лэпторн. – Если, сэр, вы не служите черной магии, она обслужит вас, как только что обслужила вашу потаскуху-жену!

– Самона? Что ты с ней сделал?

– Она пыталась увлечь меня подальше от дома, чтобы дать тебе время навредить мне, если только ты вообще на это способен. Но я разгадал ваш нехитрый план и поступил с ней так, как и должно поступать с красивыми, но вероломными шлюхами.

Лэптон хмыкнул и отвернулся. В жилах Эмера вскипела кровь. Если этот нечесаный выродок прикоснулся хотя бы к волоску на голове Самоны… Исторгая из горла жуткий рык, похожий на треск разрываемого металла, Эмер, как барс, кинулся на Лэпторна…

И в следующую секунду обнаружил, что летит через всю комнату.

Пошатываясь, Эмер встал на ноги и с радостью отметил, что ничего не сломал при столь жестком приземлении. Но в то же время он ощутил собственную беспомощность. Сила удара о пол уничтожила его физическую защиту. Эмер вспомнил изречение, которое справедливо как для науки, так и для магии: «Сила всякого действия равна силе противодействия».

Эмер понял, что его провели. Лэпторну удалось спровоцировать противника на необдуманное нападение.

На восстановление сил нужны были часы и даже дни. Лэпторн не собирался давать своему врагу передышку.

Тут скрипнула дверь. Мужчины обернулись. Дверь медленно отворилась и впустила в дом вечернюю прохладу.

А потом вошла Самона.

Спокойная и прекрасная, безупречно одетая и причесанная; и каждый волосок на месте.

– Господин Лэпторн, – сладким голосом сказала Самона, – вы не стали ждать, пока я схожу домой за шалью?

– Едва мы расстались, – ответил Лэпторн, – я разгадал ваш план и поспешил домой. И обнаружил его. – Он указал на Эмера.

– Вы были с ним грубы, – заметила Самона.

Она прошла через комнату и встала рядом с мужем.

– Я только начал. Когда покончу с ним, я и с вами разберусь, мастерица обмана.

Самона положила руку на плечо Эмера. Он почувствовал, как в его тело перенесся импульс жизненной силы. Эмер взбодрился, расправил плечи. Но для продолжения борьбы он был слишком слаб.

Лэпторн оглядел супружескую пару, нахмурился и немного отошел назад.

– Я с обоими справлюсь. Вот только зачем утруждаться, если я могу приказать – и из ваших тел вырвут все кости, а души перенесут в специальный ад, который ждет всякого, кто попытается перейти дорогу магу? Каспардутис, приди ко мне!

В комнате было очень тихо, только тикали старинные напольные часы. Дуглас, маленький идиот, безучастно сидел на низком табурете. Ни его лицо, ни тельце не выказывали признаков чужого присутствия.

– Каспардутис! Слышишь меня? Как хозяин печати Соломона, я приказываю тебе немедленно явиться!

Лэпторн встал перед пентаграммой, воздел руки к потолку и запрокинул голову. Было слышно, как расщепляется энергия. Тлевшие в камине угли вспыхнули сине-голубым пламенем. Лэпторн пошатнулся, но сразу восстановил равновесие.

На его лице отразилась тревога, которую быстро сменил ужас.

– Что ты наделал? – Ювелир схватился за виски. – Убирайся оттуда! – завопил он.

Самона повернулась к Эмеру:

– Дорогой, что происходит?

– Просто смотри, любовь моя. – Эмер погладил жену по руке.

Лэпторн, держась за голову и сгибаясь в три погибели, забегал по комнате. Он натолкнулся на стол, отпрянул и врезался в кресло, едва не перекувырнулся через него, но устоял, а потом завертелся, как дурная собака в погоне за собственным хвостом. Потом Лэпторн опрокинул буфет с китайским фарфором и растянулся на полу посреди осколков. Он бился в судорогах, как выброшенная на берег форель; он рвал на себе волосы и колотил пятками по дощатому полу. Но вот по телу пробежала последняя конвульсия, и он затих.

– Ты ухитрился его отравить, любовь моя? – спросила Самона.

– Самона! – возмутился Эмер. – Как ты могла подумать, что я способен отравить человека в его собственном доме?

– Но как иначе можно получить подобный результат?

– Я всего лишь показал лазейку Каспардутису, плененной Лэпторном элементали. Это не яд, не колдовство и даже не алхимия, а всего-навсего юридическая уловка.

Лэпторн зашевелился и с трудом сел.

– Это был отличный трюк, – сказал он голосом Каспардутиса. – Покинув этот дом, я поразмыслил над твоими словами и убедился, что условия моего появления перед Лэпторном действительно недостаточно конкретны. Если бы ты, Эмер, не указал мне на это, я бы так и носился по вселенной за его камнями.

– Не понимаю, – сказала Самона. – Какое имеет значение, где ты появляешься, откликаясь на его зов?

– Если мое место не обозначено точно, я могу появляться в самых разных местах… даже в голове Лэпторна. Что я и сделал. И там мы и сошлись в борьбе за обладание телом.

– И ты победил, – сказала Самона.

Лэпторн – нет, теперь уже Каспардутис – отвесил ей низкий поклон.