Собрание сочинений-5.Тьма над Диамондианой

— Но, — перебил его нахмурившийся Хэнли, — почему тогда дерево, на котором я просидел день и ночь, не попыталось меня прикончить?

— И привлечь к себе внимание? — усмехнулся Роган. — Оно могло попытаться провести против вас нечто такое, что могло бы сойти за несчастный случай. Например, сломать ветвь, чтобы вы свалились. Но не делать ничего открыто.

Роган закончил требовательным и жестким тоном:

— Господин Хэнли, не существует другого способа выжить на этой планете, как установить сотрудничество с ее Разумом. Именно к этому вы и должны стремиться.

И Роган сжато и деловито набросал схему тех этапов, которые предстояло преодолеть для этого. В течение нескольких лет — не вторгаться в районы лесных зарослей. Совершенно исключить какое бы то ни было использование древесины, за исключением сухостоя, о котором Роган попробует договориться. Установить противопожарные устройства вокруг ближайших лесов для борьбы со стихийными вспышками огня. Распространить затем эту систему на всю планету.

Хэнли, пораздумав над изложенным Роганом планом, нашел в нем изъян.

— Мне бы вот что хотелось выяснить: как мы будем поддерживать контакт с Разумом после вашего отлета?

Уже заканчивая свой вопрос, он заметил приблизившуюся к ним Элеонору. В сумерках ему показалось, что она наклонилась вперед, как бы желая не упустить ответа Рогана.

— Только время, — пожал он плечами, — может дать ответ на этот вопрос.

Колонисты соорудили на берегу ручья деревушку, назвав ее “Новая Земля”. Нигде поблизости не было видно ни одного дерева. Как сообщил Роган, кустарник, росший по берегам реки, был лишь самым отдаленным образом связан с большими деревьями и поэтому мог быть использован в хозяйстве.

За последующие одиннадцать дней нападения камней повторялись по меньшей мере восемнадцать раз. Во время одного из них из степи выкатилась гигантская глыба в шестьдесят метров диаметром. Утюгом пройдя по деревне, она сровняла с землей два дома и прокатилась дальше еще на два километра. Остановившись, она вознамерилась повторить атаку, но атомные пушки успели пустить ее в распыл.

Затем в одну прекрасную ночь ничего не случилось. А на заре появился Марк Роган, изможденный, но улыбающийся.

— Все чудесно, — вымолвил он. — Вы получили свой шанс.

Мужчины приветствовали его громкими возгласами. Женщины не удержались, чтобы не всплакнуть, и пытались дотронуться до него. Хэнли, держась несколько в стороне, подумал: “Слишком еще рано предаваться веселью”.

Но дни шли за днями, и никаких враждебных проявлений со стороны Разума не отмечалось. Сторожа стали дремать на постах, так что было решено отказаться от ставшей ненужной охраны. К концу восемнадцатого дня этого ничем не омраченного перемирия в дверь Хэнли постучали. Элеонора пошла открывать, и Хэнли услышал, как она с кем-то тихо разговаривает. Нежный тембр голоса ее собеседника мгновенно пробудил у Хэнли подозрения, и он совсем было собрался покинуть удобное кресло, как раздался стук закрываемой двери. Элеонора вернулась, прерывисто дыша.

— Он уходит, — просто сказала она.

Хэнли даже не стал спрашивать, о ком речь. Он выскочил из дома, но фигура Рогана виднелась уже далеко от деревушки. Это был просто расплывчатый силуэт в сгущавшейся темноте. Прошла неделя. О нем не было ни слуху ни духу. Среди колонистов поползли слухи, что он уже достиг только ему одному присущим способом другой части Галактики. Хэнли попытался высмеять эту байку, но, когда услышал, что ее запросто рассказывают на собрании техников, прикусил язык. Он с грустью подумал, что легенда о Марке Рогане переживет все опровержения.

Прошло два месяца. Как-то утром Хэнли проснулся от того, что Элеонора скользнула к нему в кровать.

— Хочу сообщить своему повелителю и господину, — непринужденно прощебетала она, — что семья Хэнли вскоре увеличится на одного человечка.

Поцеловав жену, Хэнли полежал еще какое-то время, ничего не говоря. Он думал: “Ну, если у него будут зеленые глаза и черные как смоль волосы, то я… я…”

Он так и не сумел представить себе, что натворит в этом случае. Он ворчал про себя, охваченный нестерпимой ревностью. Но уже где-то в самом потаенном уголке души он начал осознавать тот факт, что человеческая раса освоится еще на одной планете.