Собрание сочинений-2.Зверь

Альфред Элтон Ван Вогт

Зверь

А дом стоит себе спокойно…

Пролог

Погруженное в бездну мрака сознание смутно отреагировало на чей-то мужской голос:

— А я ведь, доктор, уже слышал о подобного рода ранах, но видеть их до сих пор не приходилось.

Мелькнула мысль: значит, впившаяся в него на той улочке пуля только ранила, и он жив. Все еще жив! Но взметнувшееся было ликование исчезло как туман, и снова — штопором в глубокий сон. Когда вынырнул из него вторично, говорила уже женщина:

— Это Таннехилл… Артур Таннехилл из Альмиранте, что в Калифорнии.

— Точно?

— Еще бы! Я же секретарша его дяди. И узнала бы племянника где угодно.

Впервые подумалось: у него есть имя, место рождения. Внезапно он ощутил, что его обхватили и приподняли.

— Отлично, — прошептал кто-то. — Выталкивайте его в окно.

Стало болтать из стороны в сторону. Хохотнули, а женщина проронила:

— Если космолет не придет вовремя, я…

Затем возникло неясное впечатление, что его куда-то мчало с глухим ворчанием. Но тут же внимание целиком переключилось на мужчину.

— Разумеется, на похоронах будет полно народу. Крайне важно, чтобы он выглядел, как настоящий покойник…

Все его существо бурно противилось самой идее, что ему отведена роль заштатной пешки в каком-то диком кошмаре. Но тело словно парализовало, и он не смог даже шелохнуться, услышав — это было чуть позже, хотя и неясно когда именно, — торжественные и величавые звуки погребальной музыки. Особенно жуткое чувство возникло в момент завинчивания крышки над ним. А также когда раздался тупой звук стукнувшегося о дно могилы гроба. Разум изнемогал от навалившейся — со всех сторон тьмы, но он отчаянно сопротивлялся ей, одновременно понимая, что находится в непробудном сне.

Он все еще лежал в гробу, когда в лицо пахнула свежая струя воздуха. Таннехилл пошевелил рукой. Сверху и сбоку — обито сатином. Но все приятнее холодило ноздри. Его сковал ужас. Послышался шум. Явно копали. Кто-то вскрывал могилу. Наконец мужской голос произнес:

— Превосходно… Быстро вытаскивайте гроб. Космолет уже здесь.

И опять он сорвался в беспамятство. А очнулся уже на больничной койке.

1

До Рождества оставалось три дня, и Стивенс засиделся в тот вечер на работе допоздна, разгребая текучку в надежде встретить праздники с легкой душой.

Позднее пришлось признать, что это обстоятельство оказалось одним из самых решающих в его дальнейшей судьбе.

Незадолго до полуночи, когда он уже расставлял по своим местам понадобившиеся ему книги по юриспруденции, раздался телефонный звонок. Машинально взяв трубку, он произнес:

— Эллисон Стивенс слушает.

— Это из телеграфной службы Вестерн Юнион, — отозвался женский голос. — На ваше имя, мистер, поступила телеграмма. От Уолтера Пили из Лос-Анджелеса.

Пили был таким же адвокатом, как и он, но занимал более высокое положение, являясь управляющим всем состоянием семейства Таннехиллов. Именно он назначил Стивенса на его нынешнее место, поручив вести такого же рода дела, но в локальном масштабе — в городе Альмиранте. “Что стряслось?” — подумалось ему.

— Зачитайте, пожалуйста, текст.

Девушка на том конце провода четко, с расстановкой изложила содержание:

Положив трубку, Стивенс задвинул ящик письменного стола и бросил взгляд в панорамное окно. Снаружи мерцало всего несколько огоньков. Правда, основная часть города в это окно кабинета не была видна. Ни единого проблеска в вязкой черноте небес, ничто не указывало на то, что в каких-то сотнях ярдов раскинулся могучий океан.

Молодого администратора смутила эта телеграмма. У него сложилось впечатление, что и сам Пили был озабочен и растерян. В любом случае его советы были на руку. Если наследник имущества Таннехиллов окажется человеком с причудами, придется держать ухо востро. Стивенс вовсе не собирался терять своего места. “Позвоню-ка ему завтра, — решил он, — скажу только, что я полностью в его распоряжении. Если не придусь ему по душе, то задержусь в этом городишке ненадолго…”

Он покинул кабинет, заперев его на ключ. Но едва успел сделать несколько шагов по коридору, как услышал пронзительный женский крик, буквально вопль, раздавшийся где-то в чреве огромного здания.

Остановившись, он прислушался. Но если днем все вокруг кипело и бурлило, то в этот поздний час, наоборот, было пустынно и безмолвно. “В качестве управляющего, — подумал он, — я обязан выяснить, что тут происходит…”

Он решительно, крупно и быстро вышагивая, подошел к лифту и нажал на кнопку вызова. Несколько секунд спустя его радостно приветствовал Дженкинс, ночной лифтер.

— Хелло, мистер Стивенс, поздненько вы что-то сегодня. Я…

Адвокат прервал его:

— Билл, кто там торчит еще наверху?

— Кто?.. Как… В триста двадцать втором засели эти индейцы. Поклонники уж не знаю какого там культа… Они… А что, собственно говоря, случилось?

Стивенс нехотя пояснил. Он уже сожалел о своей слишком импульсивной реакции. Индейцы — члены какой-то там экстравагантной секты. Припомнилось, что, согласно журналам занятости здания, 322 офис занимала мексиканская фирма.

— В сущности, — продолжал Дженкинс, — это не совсем индейцы. Кроме двоих, у всех остальных довольно белая кожа. Но Мэдж, уборщица, как-то рассказывала мне, что у них там все забито каменными статуэтками еще доколумбовых времен.

У Стивенса сразу же всплыло в памяти где-то прочитанное упоминание о том, что состояние Таннехиллов частично складывалось из доходов от торговли предметами искусства, относившимися как раз к этой давней эпохе. Тотчас же вся ситуация предстала в неприглядном свете: арендаторы 322, должно быть, являлись довольно убогими людьми с дурными нравами.

Это объясняло тот странный вопль, который он только что слышал. Во всех городах побережья расплодились самые разнообразные секты, исповедовавшие множество культов, и их члены во время религиозных церемоний истошно завывали, жалобно стонали, противно хрюкали, визжали и рычали.

— Думаю, — начал Стивенс, — что лучше будет…

Но закончить мысль ему не удалось. Раздался второй крик, на сей раз несколько приглушенный, но, несомненно, исторгнутый невыносимой болью. Дженкинс побледнел.