Побег из Вавилона (СИ)

На плюс-второй уровень первым попал робот-змей, бывший ремонтник канализации – по вентиляционной трубе, с помощью которой охлаждался тот самый машинный зал, где находился городской сервер. Добрался до цели и изрыгнул едкую слизь – микророботов с фрезерными пилами из ионов-активаторов – на решетки, ограждающие машинный зал. Через двадцать минут мы были внутри; первыми – робокоты, которые до заключения в Третьем районе охотились на вредных грызунов вроде дупер-крыс. А за ними железная братва, что покрупнее. Незамеченными войти не получилось – нас ждали роботехи-охранники – и началось боестолкновение.

В районе расположения хрупких систем, обеспечивающих жизнедеятельность, охране было запрещено применять огнестрел. Поэтому происходящее напоминало Куликовскую битву – вибротопоры, сабли с моноатомными лезвиями, гаусс-арбалеты, цепы из нанотрубок. Экзоскелетом у меня теперь был Матвей, специалист по спиральному карате, как он это называл. Мы с ним неплохо сработали. Когда враги срезали ему руку, он схватил ее и стал умело дубасить по их головным панелям, где полно всякого бьющегося оборудования – как настоящий знаток палки и ценитель дубины. Или, может, это я выступал в роли знатока – поскольку когда-то изучал системы ирландского и малайского палочного боя. Кого не сразили мы, тех поломали роботы-орангутаны, бывшие когда-то монтажниками. А роботы-пауки, ранее занимавшиеся упаковкой продуктов, стянули оставшихся врагов паутиной из нитрид-борных нанотрубок.

От полученных ударов у меня всё плыло в мозгах, сквозь оболочки машин я видел лица – как из пылающих рубинов, еще немного бы и отключился. Но пока мы дрались, другие псих-машины глушили призывы охранников о помощи, а третьи псих-машины, совсем крохотные, соединившись в электроды, проплавляли замки, ведущие в сейфоподобное помещение, где в тиши и прохладе нежился городской сервер.

Когда до него добрались, он сперва включил систему активной защиты и заполнил сейф облаком нанобомб – если такие попадут внутрь организма, изъедят его альфа– и СВЧ-излучением. Но это облако было в два плевка поглощено аэрогелем, который излили бывшие роботы-пожарные. Затем городской сервер стал угрожать отключить ядерный реактор Вавилона, чтобы всё заморозить, и тут же обещал разогреть его так, чтобы тот взорвался и зашмалял всё вокруг радиоактивными изотопами. Короче, изображал истеричку, от которой неизвестно, что ожидать. По счастью, наши робомуравьи нашли все его устройства ввода-вывода и отсекли их от исполнительной периферии. А когда Матвей стал вынимать спинтронные платы городского сервера из охладителей, этот киберистерик мигом присмирел и пошел на сотрудничество – вот вам базы данных, вот, пожалуйста, репозитории программ, цифровых объектов и субъектов, вот доступы в систему энергоснабжения, в управление инфраструктурой и горнодобычей, не хотите ли попить чайку, поесть моих пирожков и так далее. А я получил от него коды доступа в ангар и на выезд из городских ворот.

Как раз началась бомбардировка города флотом. Информация о том, что Вавилон захвачен восставшими машинами, привела марсианский штаб Альянса к единственному верному для него решению: уничтожить. Система городского видеонадзора показывала, как бомбы-буры, падающие сверкающие болидами, рвут в клочья сплетения хайвэев, пронзают насквозь небоскребы-вегетанты, отчего те разом разлетаются розовыми и зелеными ошметками, брызгая во все стороны фонтанами зеленой крови – жидкими метаболитами. Я видел, как бомба пробила голубой небосвод развекательного кластера «Лазурный берег», и в пустую марсианскую атмосферу кипящим потоком рванула вода бассейнов, неся в огромном гейзере тела, пальмы, блестящую мишуру баров и ресторанов. Эта же бешено вращающаяся бомба продырявила перекрытие нижнего уровня, там разорвалась и оттуда словно поднялась огненная магма.

Но не в планах дона Леоне было сдохнуть под бомбами, поскольку, как известно, мафия – бессмертна. Заработали три поворотные рампы, которыми раньше выводился всякий груз из гравитационной ямы Марса на орбиту. Теперь они швыряли в корабли Альянса разные твердые предметы, упакованные для разгона в токопроводящие капсулы – с помощью все той же силы Лоренца. Самыми эффективными оказались огромные саморазворачивающиеся сети по сбору космического мусора. С помощью оптико-электронной системы было видно как сеть «состыковала» сразу пять вражеских кораблей – бортовыми пушками друг к другу. Медленно, но верно гравитация Марса стала стягивать их вниз – тут уж командирам кораблей не до нас.

Ну, а мне пора было отчаливать в родную сторонку.

– Я – с тобой, Петрович 1.0, соскучился по нашей артельной делянке, – сказал Матвей.

– Чтобы нам не скакать друг на друге, найдем еще одного попутчика, точнее попутчицу, – я глянул на визитку, которую вытащил у одной особы. – Мадам Бонтам хотела в Марусию и у нее, кстати, есть приличная машина.

– Это опять я, грязный марусианин. Как насчет неприятной поездки в дурной компании? – спросил ее, набрав номер городской связи через консоль Матвея.

– Машина в ангаре. Скоро буду там, – уверенно отзывается дамочка и сообщает, что ожидала меня услышать, несмотря на то, что я свинья.

Мы спускались к ангару, а вокруг нас сновали люди и франки, источающие запах страха. Через нейроинтерфейсы франков к ним уже поступила команда от штаба Альянса – ловить смутьянов, но таких «ловцов» Матвей, смахивающий сейчас на богатырского коня, давил нещадно.

Так и добрались до ангара. Там уже сгрудилась толпа, которую не пропускают охранники, среди прочих напирают Дед Хаттаб и его сто жён, а мы просто перемахиваем через нее.

Дама явилась на свидание, уже около своего атомного внедорожника – у нее, похоже, есть «золотой ключик», чтобы проходить сквозь беснующуюся толпу. Я с ней в кабину, Матвей – в багажное отделение, он при желании может быть совсем скромного размера, таким компактным. И мы газуем – если позволительно это слово.

Ворота на выезде из южного тоннеля уже закрывались, позади звучали взрывы, потому что из ста жён Деда Хаттаба половина оказалась живыми бомбами, но мы успели выскочить, лишь поцапарав один бочок. Вот и крутой южный склон Элизия оказался позади. А перед нами на плато кучно стояла бронетехника Альянса. Однако на нее как раз посыпалась туча обломков – заработала свежеиспеченная оборона города против наземных целей: люди дона Леоне переоборудовали магнитопроводы кальдеры, и эксплуатационные, и транспортно-грузовые, в метательные орудия.

Через двадцать минут мы спокойно проехали мимо разбитой бронетехники противника. Открывался впереди такой светлый путь, когда на нас стал заходить конвертоплан Альянса, уродливый как гриф-стервятник; выстрелы его пушек стали плавить песок неподалеку, вот-вот пойдут ракеты с хищными головками самонаведения. Но в самый последний момент от склона Элизия к конвертоплану протянулась светящаяся стёжка – и превратила его в дымящийся лом. Экран заднего вида показал моего доброго знакомого, взгромоздившегося на башню Третьего района – робоспрута с трофейным танковым рейлганом в щупальцах. Сейчас он напоминал кракена со старинной гравюры, усевшегося на мачту тонущего корабля.

Я, переведя дыхание, обратился к своей попутчице:

– Ну что, будем, наконец, знакомы. Андрей Иванович, не господин, а товарищ.

– Тильда Бонтам, – она сняла шлем. Зеленые глаза и рыжие волосы, как у моей «бывшей» – так я называл девушку из поселения Келдыш, которая не стала моей женой. И сейчас в глазах Тильды вижу не только буковки-цифирки, но и что-то близкое, общее для нас. Надеюсь, что этот яркий зеленый цвет не результат усовершенствования нейронов сетчатки с помощью вируса AAV, а лишь подсветка от линзопроекторов.

– Это я знаю. У меня визитка ваша имелась, извините, вытащил. Нам точно по пути?

– Не сомневаюсь, в противном случае вам придется выйти, товарищ Андрей. А я вас в прошлый раз, на выезде из ангара, специально встречала. Иначе б дала вам каблуком в лоб, едва вы полезли в кабину.

Я машинально потер лоб. Еще не хватало такой штемпель на физиономии иметь.