Работа по специальности

Наконец, дико заорав, он прыгнул навстречу надвигающемуся на него безликому ужасу и что было силы впечатал рукоять пистолета в крохотный голый лоб. Хилые ножки подломились, белесая туша откинулась назад и затем повалилась на спину, запоздало смыкая объятия тонких ручек.

Василий перепрыгнул через упавшую, почувствовал, как слабые пальцы пытаются ухватить его за штанину, не глядя ударил по ним рукояткой и кинулся в проем. Следом метнулся Ромка. Стремглав проскочив несколько комнат и чудом не сверзившись с лестницы без перил, они вылетели из подъезда, но не остановились, а продолжали бежать, пока не кончилось дыхание.

Первым упал Ромка, за ним - чуть поотставший Василий. Последним страшным усилием он еще заставил себя поднять голову и, лишь убедившись, что никто за ними не гонится, вновь задохнулся и лег щекой на пористое стекловидное покрытие.

Они долго лежали рядом и не могли произнести ни слова. Мерцание гигантских конструкций разливалось над ними, как северное сияние.

- Я же говорил, что это она... - всхлипнул Ромка и стукнул кулаком в пол.

Василий шевельнулся, сел. Осмотрел пистолет и, негромко ругнувшись, убрал в кобуру.

- Отец-мать живы? - угрюмо спросил он.

Ромка молчал - видимо, собирался с силами.

- Живы... - глухо отозвался он наконец. - Шмотки делят...

- Это как?

- Ну... разводятся...

Василий покивал понимающе-скорбно, потом протянул широкую лапу и грубовато огладил колкое жнивье на Ромкином затылке.

- Ничего, Ром... Выкрутимся как-нибудь...

Несмотря на то, что в отчаянном своем рывке они покрыли чуть ли не двести метров, путь до фосфоресцирующих громад оказался неблизким - как выяснилось, гладкий стеклистый пол скрадывал расстояние. Отупев от пережитого, они плелись молча, лишь изредка вздыхая и оглядываясь на сильно уменьшившуюся пятиэтажку. Если верить наручным часам Василия, дело шло к половине четвертого.

- Слушай, а ведь и впрямь светает...

Они остановились и с неохотой запрокинули головы.

- Это колонны отсвечивают... - сердито буркнул Ромка.

От основания ближайшей опоры их отделяло уже не более пятидесяти метров. Огромная, как небоскреб или телебашня, вся изрезанная по вертикали канавами и расселинами, колонна возносилась, мерцая, к стеклистому потолку, в который и врастала на умопомрачительной для русского провинциала высоте.

И вовсе она не была круглой, как казалось издали. Если спилить ее под корень, то срез пня, скорее всего, имел бы форму амебы.

- Понастроили хренотени... - проворчал Василий. Ромка вздохнул и не ответил.

Они приблизились к самому подножью и вдруг, словно разом прозрев, остановились.

В бледно-золотистой отвесно взмывающей ввысь стене приблизительно на уровне человеческого роста были глубоко вырублены три огромные корявые буквы. Короткое матерное слово.

Молчание длилось не меньше минуты.

- Так... - сипло выговорил наконец Василий. - Выходит, мы тут все-таки не первые...

Оба вздрогнули и посмотрели друг на друга, пораженные одной мыслью: а что же стало с тем, кто это выдолбил? Надпись - осталась, а сам?..

5

Голодно, странничек, голодно,

Голодно, родименькой, голодно!

Николай Некрасов

Василия мучили кошмары. Ему снилось, что он мечется, увертываясь, по своей разгромленной комнате, а за ним, раскинув руки неравной длины, ковыляет враскачку страшная безликая кукла. С кривоватого белесого плеча медленно соскальзывает гардина, сорванная и брошенная ей в голову Василием (Зачем? Она ведь и так слепая!), а он, выиграв очередную пару секунд, рвет дверцу шкафа и выдергивает ящики, точно зная, что где-то тут должен быть его пистолет.

Вновь увернувшись, он оборачивается и цепенеет от ужаса: в углу комнаты, грозно подбоченившись, стоит жена и, сводя брови, наблюдает за безобразной сценой.

- Ах ты кобель-кобель!.. - скривив рот, говорит она и выходит из угла, явно не понимая, насколько это опасно.

- Куда?.. Назад!.. - в страхе кричит Василий, но жена вдруг начинает пугающе меняться, и вот уже две слепые белесые твари, раскинув руки, идут на него с двух сторон. Теперь не выкрутиться... С этой отчаянной мыслью он и проснулся.

Резко приподнявшись на локте, открыл глаза, но радость, озарившая покрытое испариной лицо, быстро сменилась растерянностью, и, испустив болезненное "о-ох...", Василий зажмурился и уронил тяжелую взъерошенную голову на грудь.

Заставив себя снова разъять веки, он увидел свою мощную пятерню, упирающуюся в светло-дымчатое слегка искрящееся покрытие. На ощупь оно было упругим и прохладным, как чисто вымытый линолеум. А с виду - и не подумаешь даже: хрупкое, твердое, щелкни - зазвенит...

Василий поднял глаза, и взгляд его уткнулся в бледно-золотистую стену, как бы склеенную из вертикально набранных коротких соломинок. Стена уходила ввысь и кончаться никак не желала. Он полулежал, опираясь на локоть, в глубокой, как комната вдавлине, являющейся началом канавы, бегущей чуть ли не до самого верха титанической колонны. Здесь же, в нише, у противоположной стены, скорчившись, спал лопоухий стриженый Ромка, причем, судя по тому, что глаза его так и катались под веками, во сне ему тоже приходилось несладко.

А вокруг... Василий изумленно сложил губы колечком, словно собираясь присвистнуть. Вокруг был день! В каких-нибудь ста метрах от их логова соломенно посверкивал такой же резной небоскреб, а покрытие напоминало гладь пруда в безветренное пасмурное утро.

Василий тяжело поднялся на ноги и вдруг почувствовал, что кобура соскальзывает с бедра. Он прихлопнул ее ладонью, но поздно - табельное оружие глухо ударилось об пол. Поспешно нагнулся и, уже подбирая, в смятении ощутил, что левая ягодица у него, кажется, голая. Схватился со шлепком... Ну точно, голая! Извернувшись, оглядел левый бок.

Такое впечатление, что, пока Василий спал, над его формой изрядно потрудился вор-рецидивист высокого класса, вооруженный импортным лезвием, - все части одежды, соприкасавшиеся с полом, исчезли бесследно. Ошарашенный, он перевел взгляд на то место, куда положил перед сном фуражку, и увидел, что от нее остались одни только металлические причиндалы: кокарда, распорка и две пуговицы. Все остальное, надо полагать, было втихаря съедено стеклистым мелкогубчатым полом.