На поверхности (сборник рассказов)

– Просто всё так устроено – произнёс он сухо – Вселенная – это большой конструктор, и наше дело собирать его.

– Значит, ты тоже не знаешь – грустно выдохнул ученик.

Но учитель уже не слушал его. Он снова изменил очертания и углубился в созерцание звёздного неба. Ученик бесшумно, чтобы не потревожить его, переместился на небольшое расстояние и, остановившись, задумался.

– Неужели, за столько лет конструирования не был создан ответ на главный вопрос? Зачем всё это? Зачем? Сколько же ещё лет предстоит конструировать, чтобы этот ответ получить?

Он печально посмотрел на восток. На востоке тонкой полоской заалело небо.

Рецессивный ген

22 июня, 2278 год

Сегодня из Репродукционного Центра пришло сообщение. В нём меня уведомляли, что наконец-то найдена пара, с которой я могу создать продолжателя рода. Я воспринял информацию более чем адекватно, хотя и ожидал её долгое время(если быть точным – семнадцать лет), и написал в Центр благодарственный ответ. Также я поспешил их уверить, что осознаю ту ответственность, которая несомненно возлагается на меня, и заранее готов содействовать любому решению Центра. Центр оценил мою гражданскую сознательность и в свою очередь уверил, что будет самым тщательным образом следить за моими делами и в случае форс-мажора незамедлительно примет решение по моему вопросу.

Все эти тонкости и предосторожности были необходимы, и я понимал это, и был благодарен Центру. Загвоздка заключалась в том, что тридцать четыре года назад, через месяц после моего рождения, в моём геноме был обнаружен опасный рецессивный ген. Родись я на десять лет раньше, я был бы попросту уничтожен, но я родился в те времена, когда интеллектуальная гуманность уже была возведена в ранг имеющей логическое обоснование и прописана в конституции Северо-Западного государства.

Хотя я уже и привык к тому, что могу остаться без продолжателя рода, информация из Центра меня всё же порадовала(сразу же извиняюсь за использование устаревших выражений, которые употребляю лишь для связки предложений). Я стал представлять себе свою будущую пару. Я нарисовал в мыслях её образ – интеллектуально развитая, адекватная, лояльная, желательно с повышенным математическим образованием – и остался этим образом доволен.

Для того чтобы пара мне подошла, было необходимо присутствие у неё доминантного гена, который блокировал бы мой опасный рецессивный, и раз уж Центр даёт своё разрешение на объединение наших гаплоидных клеток, значит этот ген у неё присутствует. Семнадцать лет назад мне объяснили в Центре, что мой рецессивный из разряда самых редких и потому опасных, и что отыскать для него доминанту будет непросто. Ещё мне объяснили, что возможно мне не придётся интеллектуально познать отцовство, и поздравили меня с прекрасными показателями работы моего мозга. Я поблагодарил Центр, и если быть честным, абсолютно забыл об этом разговоре, окунувшись в интеллектуальную работу. Поэтому пришедшее сообщение оказалось полной неожиданностью для меня. Но как я уже сообщал ранее, отреагировал я на него более чем адекватно.

25 марта, 2279 год

Я стал отцом. Мой продолжатель рода женского пола, или как говорили раньше – девочка. Всё что она может – громко кричать, пачкаться и иногда спать. Её крик очень отвлекает от интеллектуального труда, и я иногда думаю, что лучше бы уж Центр так и не отыскал мне пары, как бы всё тогда было спокойно и превосходно.

Моя пара женщина адекватная и интеллектуально развитая, и я чувствую к ней уважение, видя, как она стойко справляется со своими новыми функциями. До появления продолжателя рода мы с нею не раз занимались интеллектуальными дискуссами, и я знаю, что работа её мозга соответствует стандартам установленным Главным Интеллект-Центром Северо-Западного государства.

Забыл написать, что продолжателя рода мы назвали Ириша.

5 апреля, 2282 год

Мой продолжатель рода уже разговаривает, и я с искренним интересом присматриваюсь к ней, пытаясь угадать каким будет её интеллектуальный уровень. Временами я замечаю некоторые странности в её поведении, о чём своевременно сообщаю в Центр. Но из Центра меня уверяют, что всё в порядке, и что эти небольшие колебания в пределах допустимой нормы. Они говорят, что со временем всё образуется, и интеллект приведёт в равновесие всю систему. Я понимаю это, но иногда мой мозг впадает в ступор при виде того, что делает Ириша. На днях она обнимала и гладила дерево, повторяя, что это самое лучшее дерево на всём свете. А две недели назад она натащила в свою комнату камней с улицы, объяснив это тем, что на улице холодно и шумно, и что камни пока поживут у неё. При этом она употребила глагольную форму давно вышедшего из употребления слова – жалость. И где она только набирается всеми этими глупостями? Я начинаю опасаться за её интеллектуальное будущее. Неужели это какие-то подспудные проделки моего рецессивного гена?

К моему удовольствию, Центр отреагировал на мои опасения, и к нам приезжала комиссия. Они наблюдали за Иришой, и пришли к выводу, что пока всё ещё в норме, хотя уже в опасной близости к некондиционному поведению.

5 мая, 2282 год.

Когда я катаю Иришу на качелях, она мне говорит – Дыщ-дыщ.

И я ей отвечаю – Дыщ-дыщ.

Она смеётся и снова говорит – Дыщ-дыщ.

И я ей отвечаю – Дыщ-дыщ.

Так может продолжаться по нескольку минут, и я уже начинаю опасаться за своё интеллектуальное будущее.

А ещё Ириша говорит – Папа, ты смешной и хороший.

И смеётся.

Она так смеётся, что…

Совсем забыл написать. В последнии дни я прекратил всякое общение с Центром. Надеюсь, что это временно, ведь всё образуется, и интеллект приведёт систему в равновесие.

15 мая, 2282 год.

Из Центра пришло сообщение, что мне нужно срочно с Иришей явиться к ним. Срочно – это значит в течении суток. В моём мозгу шевелится что-то тёмное и неприятное. Возможно они отыскали какой-то изьян, или генетический процесс дал сбой, или доминантный ген моей пары каким-то образом не справился с моим опасным рецессивным. Я не знаю, и не хочу об этом думать. И я не хочу думать что они сделают с моей дочкой(ещё раз извиняюсь за вышедшие из употребления слова), мне просто нужно поступить так, как предписывает Центр. Моя пара подготовила мне костюм, начистила до блеска обувь – Центр это не какой-нибудь гипермаркет, и честь быть приглашённым в него выпадает не каждый день.

16 мая, 2282 год

Я не смог. Наверное, я слишком много думал о том, что они могут сделать с Иришей. А может потому что когда мы подходили к Центру, она посмотрела на меня… так посмотрела… и улыбнулась.

– Папа, мы идём к другим дядям? А у них есть конфеты?

– Нет, звоночек, мы поедем в другой город. Нам нужно поехать в другой город.

– Ура! В другой город!

Она засмеялась и захлопала в ладошки.

18 мая, 2282 год

Не думал, что будет так тяжело. Днём мы прячемся в заброшенном доме, а ночью я выхожу в город. Я прохожу два километра и оказываюсь в окраином районе. Здесь можно добыть еду и деньги, но для этого приходится идти на нарушение конституции Северо-Западного государства, и хотя мой интеллект противится этому, я не понятно чем соображаю, что должен поступать именно так. Поступать так, потому что моя Иришка должна смеяться, и не должна плакать. Никогда, никогда.

Прошлой ночью увидел по визиону в одном из гипермаркетов, что мы объявленны в розыск. Центр готов выплатит за любую информацию о нас круглую сумму. Ещё я увидел свою пару, которая убеждала меня не делать глупостей, а прислушаться к своему интеллекту, и в течении суток сдаться в руки Центра. Я плюнул на блестящий пол гипермаркета, и развернувшись, спешно покинул его. Теперь мне нельзя появляться в людных местах. Теперь нам будет ещё тяжелее.