Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне, Книга 2)

"Долго бы я там не продержался", - решил Уокер, ухмыляясь. Ухмылка его была кривоватой, поскольку давний шрам на подбородке оттягивал нижнюю губу. Зато зубы выглядели великолепно - белые и ровные, как у лихого ковбоя с рекламы "Вас ждет Техас". Эти зубы стоили Уокеру месячного жалованья.

- Вас что-то развеселило, инструктор? - Глаза Эдны Хелли вдруг превратились в два серых стальных буравчика, и Дейв Уокер поспешил придать лицу выражение суровой сдержанности. Впрочем, с определенным оттенком торжества: операция разворачивалась по плану, и он принес добрые вести.

- Никак нет, мэм. Прошу прощения, мэм. Я только подумал...

- В этом кабинете думаю я, - промолвила Леди Дот. - Вы - докладываете. Быстро, сжато и без дурацких ухмылок.

- Слушаюсь, мэм. Докладываю: он активировал маяк. - Инструктор покосился на часы и уточнил: - Сорок две минуты двадцать секунд тому назад.

- На пятый день... - Эдна Хелли с неодобрением поджала сухие губы. Раньше он действовал быстрее.

- Обстановка, должно быть, сложная. Все-таки Старая Земля, мэм... заметил Уокер и, выдержав паузу, добавил: - Нам повезло, что сохранился этот спутник. Я имею в виду "Пальмиру", мэм... И вдвое больше повезло, что парни из Транспортной Службы смогли до нее дотянуться. Орбитальный спутник - прекрасная возможность для рекогносцировки. Вероятно, этим он и занимался.

- На протяжении четырех суток? Полагаю, хватило бы восьми часов, чтобы засечь передатчики. Кажется, таков период обращения "Пальмиры"?

Дождавшись кивка Уокера, Леди Дот повернулась к окну, задумчиво хмуря брови. За широким окном ее кабинета небесная синь сливалась с изумрудной океанской поверхностью; в небе мельтешили чайки, а под ними птичьей стаей, подняв вверх белоснежные крылья, скользили легкие парусные суденышки. Грин Ривер, вблизи которого находилась штаб-квартира Центрального Разведуправления, был уютным университетским городком и славился прекрасной погодой - купались здесь триста дней в году. Впрочем, на Колумбии всюду отменный климат. В Египте, Израиле, ЮАР и Мексике чуть жарковато, в Канаде - холодновато, но остальные страны, включая некогда туманный Альбион, наслаждались ровным теплом и ярким солнцем.. Здесь, не в пример Старой Земле, не было разрушительных ураганов, цунами, землятрясений и прочих катаклизмов, как социальных, так и природных. Колумбия, наряду с Россией, Европой, Китаем и Южмерикой, являлась гарантом стабильности Разъединенных Миров и надежной опорой ООН.

Эдна Хелли отвела взгляд от чарующей океанской панорамы. Задумчивость исчезла из ее глаз; теперь они смотрели пронзительно и остро, напоминая дульный срез "амиго", ее излюбленного оружия.

- Четверо суток... - медленно протянула она. - Четверо суток наш лучший агент провел на спутнике и лишь затем решился десантироваться... Нет, Уокер, я полагаю, он занимался не только рекогносцировкой, чем-то еще... И, вероятно, появились осложнения, что-то не учтенное первоначальным планом... Может, пошлем ему в помощь всю группу? Ходжаева и Божко? Как вы думаете, Дейв?

Уокер вытянулся в струнку перед огромным столом; зрачки его сделались оловянными.

- Думать - ваша прерогатива, мэм! Я только докладываю.

- В этом кабинете, - подчеркнула Леди Дот, скривив тонкие губы в улыбке. Но мы можем спуститься в Первую Совещательную, чтобы не было повода для ваших техасских шуточек.

- Повод для техасских шуточек всегда найдется, - пробормотал Уокер. - Я думаю, мэм, если вы позволите мне думать, что помощь ему не помешает. Но не Ходжаев и не Божко. Саймон - сугубый индивидуалист, из тех людей, которым не нужны советы и соратники. Ему удобнее работать в одиночку или с очень преданным партнером, который ест, спит, подчиняется и молчит.

Пару минут Эдна Хелли переваривала это замечание, потом ее брови медленно поползли вверх.

- Есть подобная кандидатура, Дейв? Что-то уникальное?

- Да, мэм, сплошная уникальность. Пять метров длины, изумрудная чешуя, абсолютная преданность и во-от такая пасть!

Дейв Уокер разинул рот пошире и расхохотался.

Глава 2

Приземлился Саймон благополучно - в безлюдной холмистой саванне, пересеченной оврагами и мелкими ручьями. На склонах холмов зеленели редкие деревья - какая-то разновидность акации с гроздьями белых цветов и пабуки, точно такие же, как в колумбийских умеренных широтах. Овраги заросли по краю колючими кактусами, а ниже - непроходимым кустарником; его узловатые ветви скрещивались и переплетались, словно каждый куст стремился сжать соседей в отчаянных объятиях. Прикинув, что с укрытием проблем не будет, Саймон стащил скафандр и сунул его в шлем вместе с цилиндрами движков, переключив их на самоликвидацию. Раздался негромкий хлопок, блеснуло пламя, и теплый ветер взметнул серую пыль.

Развеял ее над землей - над Старой Землей! Закружил, повлек к востоку и западу, северу и югу, бросил на скалы, схоронил в лесах, просыпал над морем, оставил темный след в саванне, донес до селений и городов...

Саймон замер на несколько долгих мгновений, пытаясь осознать, что он - на Земле. На Земле, которая была колыбелью его далеких предков, их единственным домом на протяжении тысяч лет; скудным домом, неуютным и небогатым, если вспомнить о сокровищах звезд, скорей лачугой, чем дворцом. Но в этой лачуге обитали его пращуры - те, что жили под Смоленском, на берегах земного Днепра, и те, что, переплыв океан, добрались до большого соленого озера в горах Юты и осели там, назвав себя мормонами. И хоть обе эти точки земного глобуса были далеки от Уругвая и даже, в определенном смысле, не существовали на нынешней Земле, Ричард Саймон ощутил, как душу его охватывает трепет. Он, сын Елены Стаховой и Филипа Саймона, имел двойные корни в этом мире, в Старом и Новом Свете; он, потомок двух величайших народов Земли, был связан с нею двойной цепью. И внезапно он осознал, что эта цепь такая же прочная, как соединявшая его с Тайяхатом, где жили и умерли пятнадцать поколений его предков.

Вздохнув, он взвалил на плечи ранец и огляделся. Солнце стояло почти в зените - полдень миновал, и время двигалось к двум часам. Было жарко; пахло цветущей акацией, свежей травой и листьями, Саймон вспомнил, что сентябрь в этих краях - первый месяц весны. С юга задувал ветерок и нес другие запахи, соленые, терпкие, морские - до залива, поглотившего прежнюю Ла-Плату, насчитывалось не больше десяти-двенадцати лиг. Кажется, там был город. Небольшой городишко тысяч на пять жителей... и еще один - на севере, километрах в семидесяти от побережья... Их соединяла дорога, которую он разглядел с высоты - почти безлюдный тракт, узкий и пыльный, петлявший среди холмов, с двумя или тремя мостами, переброшенными через самые крупные речки. Прикинув, что дорога проходит где-то совсем рядом, на западе, Саймон втянул ноздрями жаркий влажный воздух и направился к ближайшему холму.