Стой, кто идёт

Фарр обратил в сторону Мирра бесцветные глаза.

- Смахивает на журавля, напялившего на лапы снарядные гильзы.

- Ну что ты, Коппи... Я бы сказал, что Мирр - воплощенный Красавчик Том!

- Кто-кто?

- Не прикидывайся, Красавчик Том.

Лицо Фарра еще больше потемнело.

- Скорее, Крошка Пипи.

- А ну-ка! - стараясь не вывалиться из ботинок, Мирр надвинулся на Фарра. - Не забывай, кто я такой!

- Почему бы и не забыть? - ухмылка Фарра показалась Мирру особенно омерзительной. - Хотя из всех нас самая паршивая память как раз у тебя...

Райан воздел руки к потолку.

- Зато как он разделался с сержантом Хлипом!

- Это мог сделать любой из нас! - Фарр сжал кулаки и на его лице появилось мечтательное выражение. - Следующим сержантом, который нам попадется, займусь я сам! Уж я его...

Взвыл клаксон, в реве которого потонули слова Фарра, и новобранцы бросились занимать свои места.

- Внимание! - донесся голос из репродуктора. - Мы прибываем на планету Ульфа. У кого на сиденье есть ремни, пусть их застегнет. Пока дверь не откроется, всем оставаться на местах.

Мирр посмотрел на свою скамью и обнаружил на ней привинченные через равные интервалы кольца, но никаких ремней не заметил. Новобранцы, Райан и Фарр в их числе, тут же бросились к другим скамейкам, на которых болтались какие-то полоски ткани. Паника прекратилась почти мгновенно, тут же вспыхнув снова, когда попытавшиеся пристегнуться обнаружили, что имеют по одной половине ремня на каждого. Да, подумал Мирр, наблюдая за суматохой, офицерам Легиона понадобится каждый грамм их боевого опыта и решительности, чтобы создать из учебного класса десятичасового выпуска некое подобие боевой единицы. Мирр предпочитал не думать о предстоящих битвах, но с каким же облегчением отдастся он под власть кадрового, понюхавшего пороха офицера!

Пол слегка наклонился и весь железный ящик упал на несколько сантиметров, словно подходящий к нужному этажу неисправный лифт. Дверь открылась. В проеме заклубился какой-то сизый пар, из которого выскочил гуманоид с огромными черными глазами и коротким черным хоботом, растущим на том месте, где должны быть рот и нос. Новобранцы единодушно исторгли из себя вопль ужаса.

Мирр нервно схватился за винтовку, но тут до него дошло, что это всего лишь офицер в противогазе.

Офицер ввалился в корабль, распространяя во все стороны завихрения сизого тумана, захлопнул за собой дверь, привалился к стене и, сдернув маску, обвел кучку новобранцев красными слезящимися глазами.

- Я лейтенант Хихикинс, - сказал он тонким голоском, совершенно не вязавшимся с изодранным и грязным мундиром закаленного в боях ветерана. Вы, ребята, прибыли как раз вовремя: ульфанцы лупят по нам из всего, что у них под рукой. - Он замолчал и потер кулачками глаза. - Где ваши респираторы?

- Респираторы, сэр?

Мирр выудил из кармана защитную чашечку и поднял ее за эластичные ремешки.

- Это наше единственное дополнительное снаряжение.

Хихикинс нетерпеливо махнул рукой.

- Придется обойтись без них. За мной! Нас ждут великие подвиги!

- Но, сэр... - открывая рот, Мирр уже чувствовал первое прикосновение наждака к поверхности мозга и понял, что выполнит приказ. Остальные новобранцы в смятении толпились на месте, испытывая те же муки.

- Быстрее! - завопил Хихикинс, от волнения переходя на совершеннейший фальцет. - Нельзя терять ни секунды, когда сражаешься за Терру!

- Прошу прощения, сэр, - поднял руку Бенджер. - Вы нас с кем-то спутали. Мы с Земли.

- Знаю, глупец!

Бенджер озадаченно посмотрел на друзей:

- Но вы только что сказали, что мы будем сражаться за какую-то планету, а про нее я никогда ничего...

- Корчишь из себя дурачка? - Хихикинс подошел к Бенджеру и прочитал имя на его значке. - Три твика, рядовой Бенджер!

Пока бедолага Бенджер истязал себя, Мирр поближе пригляделся к Хихикинсу, обнаружив к своему разочарованию, что под боевой копотью скрывается лицо младенца лет восемнадцати. Глаза младенца были идеальной голубизны, а девичьи губы - постоянно раскрыты, являя миру набор исполинских квадратных зубов. Если лейтенант и закалился на передовой, то с первого взгляда этого не чувствовалось. Мирр уже представил себе, каково будет служить под началом зеленого юнца, но тут его ноздрей достиг некий аромат. Все еще не веря себе, Мирр принюхался.

- Нам нельзя больше задерживаться! - Критичным взором Хихикинс оглядел свой отряд. - Плохо, что у вас нет даже масок со стеклами. Этот дым сразу бьет по глазам!

- Прошу прощения, сэр, - робко поднял руку Мирр. - Дым пахнет табаком.

- Быстро соображаешь, Мирр! Это именно табачный дым.

- Да, сэр, обычный дым.

- Запомните, Мирр, не существует такого понятия, как "простой табачный дым", - сказал Хихикинс нетерпеливо и эллипс его рта слегка изменил положение, очевидно, из уважения к зубам внутри. - Он замедляет рост и вызывает рак. А знаете ли вы, что чистый никотин - один из сильнейших ядов, известных человечеству?

- Это меня не волнует - дым мне нравится.

- Так вы... курильщик?

- Вроде бы так.

- Боже милостивый!

Губы Хихикинса сделали попытку негодующе сжаться и на какое-то неуловимое мгновение даже достигли своей цели, но давление зубов изнутри оказалось слишком большим, и рот снова тут же раскрылся. Вся эта процедура напомнила Мирру попытку застегнуть молнию на туго набитой сумке.

- Боже милостивый! - повторил Хихикинс, облегчая душу этим самым крепким из известных ему выражений. - Жертва дьявольского сорняка! Каких только негодяев не присылает нам в последнее время Терра!

- Вы снова сказали это, сэр! - упрямо гнул свое Бенджер. - Вы уверены, что тут нет никакой ошибки? Ведь мы с Земли, а не...

- Еще шесть твиков, Бенджер! - не оборачиваясь, рявкнул Хихикинс. Мы и так потеряли много времени. За мной!

Он натянул маску и распахнул железную дверь. Снаружи все так же клубился сизый дым, время от времени пронизываемый оранжевыми вспышками. Что-то с грохотом взрывалось, тарахтел старомодный пулемет. Хихикинс, без всякой к тому необходимости, медленно взмахнул правой рукой (несомненно, подобный жест он видел в старых фильмах двадцатого столетия), согнулся в три погибели и помчался вперед. Отряд неохотно сделал то же самое. Райан в совершенно неуместно сверкающем зеленом костюме начал задыхаться уже через десяток шагов, а Бенджер, все еще твикавший, подпрыгивал и вопил от боли.