Отпетые отшельники Книга 2(СИ)

- Вот такая у меня, Петя, программа-минимум. Ну, конешно, если ты мне в ней поможешь. А если даже и не поможешь, всё равно Крым я от татар вычищу!

Вот только ненадолго получится, через год-два с Кубани, да Кавказа другой мрази туда наползёт. Ибо людей у меня нет, чтобы эти земли удерживать.

Петр почесал репу, хмыкнул:

- А не слишком ли ты лют, князь? Вот так! Целый народ?

- Да не лют я, Петя, а прагматичен.

И тут же наткнулся на непонимающий взгляд царя.

- Ну, это когда и делать самому не охота и противно, и людей жалко, и совесть мучит... А сердцем и умом понимаешь, что никто окромя тебя этого не сделает, а делать это нежелаемое в любом случае нужно. Для народа своего, для детей и внуков счастливых. Иначе им счастья не видать. Вот и делаешь, скрепя сердце...

Уже заметно стемнело, и я щёлкнул выключателем, врубая свет. Алексеич от неожиданности дёрнулся и зажмурил глаза. Через несколько секунд начал озираться, разглядывая светильники. Потом повернулся ко мне:

- Это как? Как у Алексашки, что ль?

- Ага, царь-батюшка. Как у Алексашки. Это называется 'электричество', сила такая природная. Она и светиться может, и тепло давать, а захочешь, она и холод сделает. - я кивнул на решетку кондиционера. - В Европе сила эта пока не известна, а мы у себя на островах уже вовсю ею пользуемся. Кстати, хочу и тебе подарок сделать. - я достал из ящика комода фонарь, но этот, в отличии от меньшиковского, был побольше и с 'крутилкой'. Обьяснил, как им пользоваться. - Только ты уж держи его всегда при себе, а то сопрут ненароком 'слуги царские', а второго я дарить не буду. Царь пару минут поигрался с новой игрушкой и спрятал её в свой весьма объёмный карман кафтана. Было заметно, что подарком он был весьма доволен.

Разумеется, и этот фонарь был с 'начинкой'.

Пётр подошёл вплотную к выходу кондишена и подставил руку.

- Хитро, однако. А откель вы эту силу берёте?

- А она почти везде есть, Пётр Алексеич. Как воздух, как ветер. Нужно только уметь её взять. Для этого законы природы нужно знать и уметь ими пользоваться. Вот ты знаешь, к примеру, почему всё падает вниз, а не вверх? Почему рыбы в воде дышать могут, а люди нет? Почему птицы летают? Почему дерево горит, а камень нет? Это всё определяется законами природы.

- И ты все эти законы знаешь, князь? - 'засумлевался' царь.

- Ну-у, далеко не все, но очень многие. Поэтому мы и можем строить корабли из стали, двигать их без парусов и вёсел, плавать под водой и летать по воздуху. Знание, это наша сила. Когда-то вон и пороха не знали, а сегодня ты им рушишь стены крепостей.

Пётр глубоко задумался. Я поднялся и зашёл в свою спальню. Настроил гипнопед на 'наш' руский язык. Подрегулировал кондишн, чтоб царь ночью не замёрз и вернулся в салон. Пётр очнулся от дум и взглянул на меня. Я потянулся, зевнул и предложил:

- Ладно, пора спать. Завтра ещё будет нелёгкий день. Ты как, здесь останешься ночевать или на берег поедешь? Для тебя, как гостя, вон за той дверью койка есть, а я туточки на диванчике посплю, да и свиту твою как-нибудь разместим. Тока на берег Лексашку пошли или ещё кого, предупредить, чтоб не волновались. А ты, Лексеич, подумай, нужно ли тебе всё ЭТО? Осилишь ли?

И тут тряпкоголовые не выдержали и ломанулись в ворота, прямо под свет костров. Несколько залпов картечью из пушек и ружей, и они начали дружно бросать оружие и поднимать грабки в гору.

- Ну, вот и всё, Твоё Величие. Азов твой!. Только не вели до утра твоим солдатам входить в крепость, а то пообсираются ещё. - подвёл я итог, зажёг 'летучую мышь' и начал разводить примус.

Гл.6. Разговоры, разговоры...

Утром, ещё за завтраком, в "ближнем кругу", Пётр начал меня мытарить.

- Князь, ты это, вчера сурьёзно говорил? Тебе-то Крым зачем? Хочешь князем здесь сесть?

Я чуть не подавился омлетом. Аж закашлялся.

- Пётр Алексеевич, мне этот Крым и в дупу не нужен, провались он хоть в тартарары. А вот тебе лично и всему российскому православному люду не надоели ли уже эти ежегодные набеги татар и ногаев на российские земли? Не надоели погромы и разор русских городов и деревень, не надоело каждый год платить дань татарам тысячами душ полона, русскими людьми? Десятки и сотни тыщь православных душ, угнанных в бусурманское рабство? - я подбавил голосом пафосу:

- Хватит, баста! Моё терпение лопнуло! Я уничтожу это гнездо грабителей и людоловов! Не захотят уйти сами, выжгу все стойбища и аулы, вырежу всех под корень! И заселю эти земли православными землепашцами. Если хочешь, помогай мне, нет, так и без тебя справлюсь. Но я бы на твоем месте не отказывался. Земли в Крыму знатные и плодородные. Хошь хлеб расти, хошь скот выпасывай.

Однако, 'гипнопед' рулит. Всю свою тираду я выдал на 'нашем' русском, и отвечал же он мне на нём. Меньшиков и присные косились на царя двумя глазами. Но Пётр в запале не замечал.

- Вон, карту посмотри. - кивнул я на стену. Всю Россию можно хлебом и мясом завалить, только голову и руки чуток приложить. Да и виноградники можно развести на диво. И вина давить не хуже бургундских и рейнских. И не покупать вино в Европе, а своё туда продавать.

- Ты сколько войска сейчас в Керчь переправить можешь?

Пётр замялся. - Сразу так сказать не могу, нужно с генералами да фуражирами всё обсудить.

- Вот езжай и обсуди, и прикинь хрен к носу. - я встал из-за стола. - А дня через два жду тебя здесь, на борту. А я покедова ногаев здешних попугаю, покажу им КТО здесь Хозяин.

Гипнопед сработал, мы с Петром говорили на 'нашем' русском языке и прекрасно понимали друг друга, хотя царёва свита морщилась и удивлённо лупала глазами.

- А вот это тебе, - я подсунул Петру распечатку с компа, где он сам себе показывает язык. Как, нравишься себе?

Петр взял лист, пригляделся и сказал очень нехорошие слова. Свитские обступили его, стараясь заглянуть в листок. Но царь быстренько его сложил и спрятал в карман кафтана. Ничего, пущай задумается.

- И ещё, Твоё Величество, запрети царским указом Армии пить некипячённую воду. От многих болезней её избавишь и потерь среди войска своего избежишь. Пусть воду сперва кипятят минут 15 в котлах, потом остужают, разливают по флягам и из них уже пьют.

Самодержец внимательно на меня посмотрел и кивнул:

- Издам такой указ, князь. Спасибо тебе.

- Александр, - обратился я к Меньшикову, - будь добр, вели приготовить шлюпку Его Величеству.

"Минхерц" выскользнул на палубу и поднял там суету. Мы с Лексеичем приняли еще "на посошок" и последовали за ним.

Царя проводили с помпой. Опять из динамиков гремела "Славянка", опять все "братья" были в летней "парадке". А Аврора, тем временем, чего-то там омывала в каких-то водах.

"Котёнок" и "Мануша" (осторожненько, по лоту) уже подтянулись к крепости. Мы чуть в сторонке от правобережных русских укреплений приткнулись к берегу и сгрузили "Тортилу" и пару "Ёжиков".

Пока разгружались, я с Кнышом и четырьмя автоматчиками из волонтёров на нашей шлюпке перебрались на левый берег к 'Гнатовской' пристани. Сотника там уже не было, а командовал какой-то другой донец. Но несколько человек из прежней полусотни всретили нас как родных. От них я узнал, что их командир поехал в крепость, и искать его нужно там. Нам выделили лошадей с коневодами и мы, оставив шлюпку под присмотром знакомцев и двух матросов, 'поскакали' к Азову.

Возле западных ворот роилось вавилонское столпотворение. Неподалеку был оборудован временный лагерь для пленных турок-азовцев. Его окружали со всех сторон пушки и срельцы с пищалями в два ряда. Туда-сюда в ворота сновали возы и телеги, маршировали солдаты, скакали казаки и шныряли толпы оборванных 'гражданских'.