Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

Восьмой сноп

Полумрак. Оранжевые полосы света на потолке - веером. Тускнеют и загораются снова, лениво переползают с места на место - складывается и раскрывается веер. Свет из окна, шевелятся шторы. Какая-то комната. Спальня? Что-то посвистывает, как будто ветер в оконной щели. Это и есть ветер. Там, за окном спальни. Я спал, теперь проснулся. Пошевелился, что-то скрипнуло. Как мягко, тепло. Спокойно. Как хорошо - не знать где ты, зачем, почему. Не спрашивать себя, как долго ещё можно будет, ни о чём не думая, просто лежать.

Полосы света на потолке перемещались в медленном ритме - справа налево и обратно. Каждый раз, когда крайняя полоса заползала в угол, что-то негромко поскрипывало внизу. Кровать? Качает меня с боку на бок, укачивает вместе с кроватью, вместе с комнатой вместе с... Это не комната, а каюта. Как я здесь оказался? Был удар, потом меня захлестнула волна. Схлынула. Я цеплялся за трубы. От удара рёбра болели и голова. И колено. Опять я этим коленом! А сейчас боли нет. Шевельнуться? Успею. Боли не хочу, пусть будет покой. Я в каюте 'Ковчега', свет в окне - значит, надводная палуба. Бакборт, если судить по тому, как лежат на потолке полосы света. Каюта второго класса, маленькая. Кто-то притащил меня. Зачем? Спускаться, таща меня... А, понятно. Там лестница, а сюда можно лифтом. Или там разрушено всё? Был удар...

Он вспомнил: дымный клубок скручивается штопором, падает под ударом чёрного хвоста мачта, сверкающая безглазая морда, пасть.. Не хочу, решил он, не надо. Это был сон. И ещё один сон - мне снилось: Эй а́тран, эй алве́нир келеа́нес - то́бе враз, то́бе... Ге́нзу келеи́р! Зо́сзе!.. Бред. Я бредил. Но почему я понимаю этот бред? Мне снились кошмары. Я болен. Долго ли я... Целую вечность. Что со мной? Попробовать...

Он пошевелил головой, попробовал приподняться. Голова побаливала и шея, ныли рёбра, болело колено. Ной, хромоногий чёрт, вспомнил он. Со стоном уронил голову на подушку: прихлынула память. Я не Ной, всё это глупости, телесная память. Просто до обидного узкий ментальный столбик, игольное ушко, бутылочное горлышко, зис ли́гон. Вот эти вот слова: 'зис ли́гон' - из прошлого воплощения, извне. Память подсовывает. Правильно делает, ведь это а́кмал не́реир - головоногая память. Там нужно искать задание. Зачем я здесь? Вспоминать не хочется. Как хорошо, как приятно, когда спокойно. Лежать в тепле прислушиваться, поглядывать...

Вверх по ближней стене, перебирая коленчатыми тонкими ножками, бежал паучок. Маленький безвредный мухолов, хрупкое создание. Протянуть руку, смахнуть его - даже не заметишь, куда делся. А для него - катастрофа. Налетело огромное, придавило, сбросило... Удар! Я Жнец, вспомнил он. Всё это не кошмарные сны - убийства. Что мне глупый паук, если я тысячи тысяч раз давил, рассеивал, лишал связности, хаотизировал... Хаотизация это занятно. Кислонезависимый бестельник интересная жертва, не то что этот...

Он глянул на паучка, протянул руку, чтобы смахнуть со стены... 'Не то что этот келеа́н...' К горлу подступило. Тошно. Он вспомнил задание. Отдёрнул руку. Паучок беспрепятственно карабкался по стене. Вверх, вверх...

Медленно сдавливать келе... человека щупальцами, душить его, а затем перекусить пополам. Это несложно, если ты головоногий, а человек сунулся по неосторожности в воду. Несложно и скучно, если ты Жнец. А если ты сам и есть тот самый человек, которого ты должен...

Но я не хочу умирать, возмутился Ной, ты не умрёшь, успокоил Жнец, если я справлюсь с заданием, условие будет выполнено, ты навечно останешься у меня в памяти, потому что я условно бессмертен. Я не боюсь смерти, подумал он, я... Стало душно, сердце пропустило удар, потом заколотилось как после быстрого бега. На лбу испарина, дрожат руки... Жнец вскинулся. Опасность? Он огляделся. Слабое тело, волновые способности на единицу. Хуже не бывает. Откуда опасность? Страх. Беспричинный страх? Я боюсь смерти? Тело во всём виновато. Совпал ментальный спектр, лезут эмоции. Как неудобно! Почему совпал спектр? Не может быть, чтоб моё исходное тело... Надо успокоиться. Спокойно. Тебе ничего не грозит. Прислушайся, здесь никого нет, тихо.

Он прислушался. Посвистывал за окном каюты ветер, чуть слышно шуршали шторы, сквозь стену доносилось слабое гудение... Что это? Лифт? Кто-то спускается. Собраться. Если я когда-то был в таком теле, должен помнить, что делать. Встать? Спрятаться негде. Что делать, когда войдёт? Кто кроме меня... Ной вспомнил: 'Тут был ещё один человек. Циммерман. Он и приволок меня сюда, больше некому'. Он расслабился, подышал, отёр со лба пот, прислушался. Шаги в коридоре, близко. 'Это не Циммерман, - понял Ной. - Тот не шаркал'.

Жнец вздёрнул тело, заставил его сесть. Голова кружилась. Мозг медленный. Но надо вспомнить. Как убить человека. Дверь открывается. Вот он, на пороге. Всматривается, голова седая. Старик. Он слабее. Это хорошо. Он скалит зубы. Что это значит?.. Угроза?.. Ударить вот сюда, только сразу, не дать...

- Очнулся, сынок? - с улыбкой спросил старик. - Не вставай, не надо. Тебе бы отлежаться пару дней, но я не знаю...

'Сынок? Что это значит?' Мозг работал слишком медленно, сначала всплыло головоногое слово: 'кла́ни'. Сынок. 'Он не может быть мне отцом', - решил Жнец. 'Я тебе не чёрт, ты мне не батька', - подумал Ной.

- ...я не знаю, есть ли у нас эта пара дней, - сказал старик.

Это не угроза, он улыбается. Не собирается нападать, наоборот. Тон участливый.

- Ложись, сынок. Ничего, что я тебя так называю? Я думал найти здесь сына, но... Не судьба на этот раз. Никого тут больше нету.

'Как это никого? А куда Циммерман делся? Что вообще произошло? Почему волна, удар? Откуда взялся этот?'

- Кто ты такой? - спросил Ной.

- Рыбак. Спиро меня зовут. Спиридон Антониадис.

- Рыбак? 'Антониадис? Ксения говорила...'

При мысли о Ксении Ной испытал какое-то странное чувство, похожее на... Досаду? Жалость? Ксения. Женское имя. Самка. Какое мне до неё дело? Это потом. Что она про старика говорила? Говорила, тронутый. Бывший каторжанин. Ищет повсюду Счастливчика Боба. Думает, что тот ему сын. Кла́ни. Всё сходится, тронутый старик - Спиро Антониадис. Как он здесь оказался?'

- Как ты сюда попал? - спросил Ной, укладываясь на спину. Припомнил: старика Спиро бояться нечего. О нём не только Ксения, все трепались, кому не лень. Шляется по побережью, путается с браконьерами и контрабандистами, но не для наживы - ищет своего... 'Ираклий, так зовут его сына. Нет, такого не помню. В Ассоциации у меня точно не было никакого Ираклия, разве что поменял имя. Надо будет глянуть в каторжных списках'. Память Ноя оживала, выстраивались цепочки воспоминаний. Не нужно спешить и бояться не нужно. Мозг слабый - ментальная сфера поможет. Переварит понемногу.

- Как попал? - Спиро присел на край кровати, сложил на коленях руки. Загорелые жиловатые, вены вспухли. Старческие. Узловатые пальцы.

- Как попал? - повторил Спиро с усмешкой. - Запрыгнул. Сам не знаю как. Внесло меня в ахтеркамеру, там подхватило...

- Я не об этом, - с досадой перебил Жнец. Лезли эмоции Ноя: нетерпение, досада, почему-то жалость. Кого жалеть? Старика этого? Что за глупость? Не выглядит жалким. Спрашивал я не о том.

- Я спрашиваю, как ты вообще оказался рядом с 'Ковчегом'?

- Поймал твой SOS. Надеялся, это Ираклий. Мне туристы сказали, что видели на рифе Надежды обломки 'Бродяги'.

'Точно, тронутый, - подумал Жнец. Чувствовал себя увереннее, казалось, личностью Ноя овладел полностью. - Только тронутый может полезть на рога Альраи. Обломки на рифах? Ну, валяются какие-то обломки. Там сейчас...'

- Там сейчас глубина метров десять, - пробормотал Жнец, глядя в потолок. - Чепуха получается. Не подавал я никакого сигнала. Не успел. Был на палубе когда... Слушай, Спиро, что там, на верхней палубе?

- Это я тебя хотел спросить... Как тебя?

'Как меня что? А, он спрашивает имя. Роберт. Для него я Роберт Корк'.