Те же и Скунс - 2

Дальнейшее было предопределено.

"Объект" с охранниками и свитой приблизится к стойке, где регистрируют пассажиров, вылетающих в Архангельск рейсом таким-то. Какого хрена финансисту Микешко понадобилось в Архангельске, когда конечной целью его поездки были Багамские острова, Валентин не знал и знать не хотел. Его интересовали только технические стороны дела. Если бы Микешко надумал сразу отвалить за кордон - в Пулкове-2 маленький вестибюль и кругом тьмущие тьмы иностранцев. Ну никаких условий для нормальной работы. А если бы "объект" намыливался в Москву - опять же отдельный вход и всё впритык, всё на глазах у народа... То ли дело здесь! Громаднейший зал, мельтешение, суета, красота.

Полное благолепие.

Правду сказать, Валентин отлично бы справился и в Пулкове-2, и в московском терминале. Но грех жаловаться, если тебе облегчают задачу.

...У стойки наперерез "объекту" устремится классический командированный с портфелем и чемоданом. Вполне возможно, что вскоре после этого у него начнут проверять документы и он окажется университетским биологом - из тех сумасшедших, которые ещё таскаются по северам, на свои деньги вылавливая в Белом: море каких-то мерзких рачков. Но это потом, а пока он ни в коем случае не захочет пропускать "буржуина" без очереди. Это страховка для Валентина. Всё рассчитано таким образом, чтобы "объект" повернулся кругом и дал как следует себя рассмотреть. Перестраховщики... Валентин был мастером. Он узнал бы "объект" и в профиль, и сзади. Уже не говоря про анфас. Средний рост, преждевременная полнота, редеющие русые волосы, в которых так и не успеет оформиться лысина.. Одутловатая бледная физиономия, сильные очки, несколько неуклюжие, медлительные движения...

На самом деле Михаила Матвеевича Микешко знала в лицо вся страна. Но не всякий умеет сопоставлять увиденное на фотографии или экране - с живым. Валентин умел, и неплохо.

...Так вот, покуда охрана будет пререкаться с настырным биологом (тихо-тихо и вежливо, нам ведь не нужны инциденты), Михаил Матвеевич волею судеб повернётся, и Валентин посмотрит ему в глаза. И одновременно чуть пошевелит пальцем, отправляя по назначению пулю. Очень маленькую пулю, практически летающую иголку. Такую маленькую и незаметную, что в первые критические секунды никто ничего не поймёт. Стало вдруг человеку плохо, и всё...

И всё.

Это вам не противотанковая граната за батареей в подъезде. И не шумный расстрел "Мерседеса" из десятка стволов. Это - класс надо иметь...

Приёмничек в ухе негромко, размеренно пикал. Пиканье было довольно противного тембра, специально подобранного так, чтобы не навевало дремоты. Валентин осторожно пошевелился. У него слегка затекли ноги и чесался живот. Тут задремлешь, пожалуй!

Он висел между перекрытиями, вознесённый аж за потолок гигантского зала, и был невидим извне, хотя сам видел всё. Сквозь маленькие отверстия материала, призванного поглощать звук.

У стойки архангелогородского рейса начали регистрировать пассажиров. Их было немного: народ, когда-то штурмовавший авиакассы, в наше просвещённое время сидит дома или, если уж вусмерть приспичит, путешествует поездом. Валентин нашёл взглядом "биолога". Тот невозмутимо стоял за колонной и читал "Книжное обозрение". Мимо колонны как раз проходил рослый, красивый милиционер, в котором можно было без труда узнать Лоскуткова. Остальные эгидовские силовики бродили поодаль, распределившись по залу. Валентин посмотрел на часы. Послушал пиканье в ухе, по-прежнему не менявшее тон. Наверное, Микешко подгадывал к окончанию регистрации. По принципу "бережёного Бог бережёт"...

Между прочим, неделю назад на Невском проспекте к Валентину пристала религиозно озабоченная тётка. Этакая идейная нестяжательница, сознательно отринувшая Маммону. И тащилась за ним от Литейного до Садовой, уговаривая непременно явиться на собрание таких же свихнутых и тем спасти свою душу. При этом тётка искусно вплела в свою проповедь несколько заранее оговоренных фраз, и возле подземного перехода Валентин с раздражённо-скучающим видом - только отстань! - взял у неё комплект брошюр и листовку с изображением царства Божия. Выглядело царство как нельзя более заманчиво. Люди дружно и весело строили бревенчатые дома, на полях царило аграрное изобилие а-ля "Кубанские казаки", кошки и мышки пили молоко из одного блюдечка, а маленькие дети возились с тигрятами, и полосатая мамаша благосклонно взирала на них...

Идейная нищенка осталась спасать не успевших увернуться прохожих, а Валентин поехал домой - разбираться, кого там родная контора подписала в это самое царство. Хотя что касается Микешки, то рая ему...

Недавно по ящику показали телеспектакль, в котором известный артист, обычно выступавший в амплуа героя-любовника, немало шокировал своих почитателей, сыграв киллера. В финале его настигала милицейская пуля - под дружные всхлипывания в зале. "А как вы к ним по жизни относитесь?.." - спросил после спектакля молодой репортёр. "Как к... мату,- усмехнулся артист. Видимо, он предусмотрел подобный вопрос и заранее обдумал ответ. - Я за то, чтобы мата было поменьше и на улицах, и в книгах, и, конечно, на сцене. Но, сами понимаете, бывают же ситуации, когда только крепкое выражение и помогает выпустить пар... чтобы котёл не взорвался. Вот и заказные убийства... Не должны люди таким образом решать проблемы, уж что говорить. Но, к примеру, перед нами человек, идущий к деньгам и власти по головам, по жизням, по судьбам... Да ещё и устроился так, чтобы правосудию не подобраться... И вот если на его пути однажды встретится киллер..."

- У стойки такой-то заканчивается регистрация пассажиров, следующих рейсом Петербург-Архангельск, - донеслось снизу, и Валентин снова пошевелился в своём гнезде. На сей раз - беспокойно. Микешко не появлялся. То есть не просто отсутствовал - вообще до сих пор из Питера не выезжал. Валентин опять нашёл глазами "биолога". Тот сложил газету и озадаченно почёсывал в ухе. Эгидовская группа захвата всё так же разгуливала по залу. В целом обстановочка напоминала анекдот о двух наёмных убийцах, ждущих в парадном "клиента". Тот, известный своей пунктуальностью, почему-то сильно задерживается. "Вася, я уже беспокоюсь, - часа через три нервного ожидания говорит один киллер другому. - Может, с ним что-нибудь нехорошее произошло?.."