За гранью

Мелия отвернулась. Смерив критическим взглядом Трэвиса с Бельтаном, она сморщила носик и как бы невзначай заметила:

- В одной из сумок, помнится, было мыло. А за тем холмом протекает ручей. На вашем месте я бы не преминула воспользоваться как тем, так и другим.

Мужчины переглянулись.

- Я пошел за мылом, - сказал рыцарь, откладывая в сторону кольчугу.

Денек выдался ясным и теплее обычного. Впрочем, последнее лишь означало, что было не очень холодно, а просто прохладно. Ветра, правда, не наблюдалось, солнышко, хоть и слабо, но грело - в общем, Трэвис легко мог представить куда менее благоприятные для купания условия, при которых вначале пришлось бы вырубать прорубь. Трэвис и Бельтан поднялись на пригорок и без труда нашли упомянутый Мелией ручей, точнее говоря, ручеек, струящийся по выложенному округлой галькой руслу и едва доходящий глубиной до колен. Но немного дальше по течению они обнаружили довольно глубокую заводь с песчаным дном, идеально подходящую для их целей. Быстро сбросив одежду, оба с разбегу, чтобы не растерять кураж, плюхнулись в воду.

Холодом обожгло так, что в первое мгновение у Трэвиса свело зубы и перехватило дыхание. Но прошла минута-другая, и организм частично приспособился. Выскочив на берег, они с ног до головы намылились темным, похожим на мягкую глину мылом и снова нырнули в ручей, смывая вместе с хлопьями пены грязь многодневных странствий. Несколько секунд пребывания в погруженном состоянии показались Трэвису вечностью. Появилось ощущение, что мозги сейчас превратятся в кусок льда и разорвут черепную коробку. Он вынырнул и встал на ноги, жадно хватая ртом воздух. Поверхность воды вспучилась, и рядом с ним, как чертик из табакерки, возник Бельтан. Рыцарь встряхнулся, разбрасывая вокруг сверкающие на солнце брызги, и взревел утробным голосом:

- Ну и водичка, клянусь потрохами быка Ватриса! Трэвис аж присел от акустического удара.

- Знаешь, когда купаешься в ледяной воде, лучше бы все-таки упоминать что-нибудь другое, - заметил он укоризненно и добавил: - Чтобы не сглазить.

Бельтан насмешливо фыркнул и смахнул со лба мокрые редеющие волосы. Только сейчас Трэвис обратил внимание на покрывающие плечи и торс рыцаря шрамы.

В вопиющем противоречии с его открытой добродушной натурой следы на теле Бельтана свидетельствовали о нелегкой жизни воина, полной тягот, невзгод и кровавых схваток. Стройная мускулистая фигура кейлаванца нисколько не походила на фотографии раскормленных стероидами культуристов в журналах по бодибилдингу. Скорее он походил на дикого африканского льва-одиночку - гибкого, жилистого, голодного, с подтянутым животом и выступающими ребрами. На груди и животе рыцаря, сужаясь к паху, курчавился густой, волосяной покров, что только усиливало его сходство с хищником. Бесчисленные узкие белые штрихи образовывали своеобразный сетчатый узор на бледной коже, перемежаясь с более глубокими розоватыми бороздами. Трэвис машинально провел рукой по собственной груди. За последнюю декаду он изрядно порастряс накопленный в спокойные времена жирок, но кожа, покрытая редкой рыжеватой порослью, была гладкой и без единой отметины. Жгучий стыд охватил Трэвиса. До сих пор он искренне полагал, что жизнь его не балует, но только теперь понял, как сильно заблуждался.

- Что это с тобой, Трэвис? - нахмурился Бельтан, заметив, очевидно, как изменилось его лицо.

- Да так, ничего, - замялся Уайлдер. - Просто... извини, но твои шрамы... я не знал...

- Не бери в голову, - равнодушно пожал плечами Бельтан. - Я же рыцарь. А рыцарь и раны неотделимы друг от друга.

- И тебе ни разу не захотелось завязать? Ну, прекратить сражаться, жениться, осесть где-нибудь?

- Нет. На самом деле к крови - своей ли, чужой ли - привыкаешь довольно скоро.

- Не думаю, что я бы смог! - поежился Трэвис.

- Еще как смог бы, - рассмеялся Бельтан. - Из тебя получился бы превосходный рыцарь, поверь моему опыту, Трэвис.

Трэвис тоже рассмеялся, но смех его прозвучал натужно и фальшиво.

- Ты ошибаешься, Бельтан. Вряд ли кто-нибудь примет меня за рыцаря разве что сослепу. А самую глубокую рану в жизни нанес мне не меч и не кинжал, а клочок бумаги.

Хотя Трэвис произнес последнюю фразу шутливым тоном, рыцарь даже не улыбнулся.

- Не все раны оставляют видимые шрамы, - проговорил он вполголоса.

Трэвис предполагал услышать в ответ что угодно, но только не эти слова. Отступив на шаг, он растерянно уставился на спутника Неужели тот догадался? Но как? Он же никогда и никому не рассказывал!

- Я люблю тебя, Трэвис.

- Я тоже тебя люблю, Элис. А теперь спи. Тебе нужно заснуть, чтобы лекарство подействовало.

- А ты будешь рядом, когда я проснусь?

- Обещаю.

- Крест на пузе?

- Крест на пузе и чтоб я сдох!

- Верю. Спокойной ночи, Большой Братец.

- Спокойной ночи, Стрекоза.

Трэвис открыл рот и наткнулся на немигающий взгляд синих глаз, пронзивший его подобно клинку меча. Еще мгновение - и он рассказал бы Бельтану все: как он не выполнил обещание и как потом маленькую ферму в Иллинойсе на долгие месяцы окутала клейкая удушливая атмосфера порожденного виной молчания.

Порыв холодного ветра, коршуном слетевшего с окружающих долину скал, коснулся ледяным дыханием мокрой кожи. Трэвис задрожал и проглотил готовые сорваться с губ слова признания.

- Пора вылезать на берег, - сказал он вместо этого, - иначе до самой весны не оттаем.

Бельтан молча кивнул.

Затем они постирали рубахи, штаны и нижнее белье, развесили мокрую одежду сушиться на прибрежных кустиках и разлеглись загорать на нагретых солнцем плоских камнях. В лагерь вернулись уже на исходе дня - чистые, свеженькие и отдохнувшие. Мелия встретила их, оглядела и осталась довольна.

- Ну вот, совсем другое дело, - улыбнулась она.

- А где Фолкен? - спросил Бельтан, озираясь вокруг.

- Еще не вернулся, - спокойно ответила Мелия, но залегшие в уголках рта глубокие складки никак не вязались с небрежным тоном ее голоса.

Правая рука рыцаря по привычке скользнула к бедру, где обычно висел его меч.

- Быть может, мне стоит... Мелия нахмурилась:

- Рано, Бельтан. Дадим ему еще немного времени. - Она вдруг напустила на себя строгий вид и с упреком посмотрела на мужчин. - Между прочим, мои милые, к возвращению Фолкена было бы неплохо приготовить обед, а у меня, если кто не заметил, кончаются дровишки.