Эскадра его высочества

Дона Алонсо передернул плечами.

— Что за варварский вкус у этой синьориты! И где ее только воспитывали?

Потом склонился к Камее и зашептал:

— Думаю, теперь можно поговорить.

— Очень хорошо. Где лорд Саймон?

— Уехал к своим родственникам. Надеется уговорить здешних Бервиков не участвовать в мятеже.

— В чем, в чем?

— В мятеже.

— Это серьезно?

— Серьезнее некуда. Под внешним благополучием Карлеиза… Вы, вероятно, и сами заметили некоторые странности в поведении наших хозяев?

Камея вспомнила недавнюю беседу с принцем.

— Трудно не заметить. Но что происходит?

— Альбанис на грани гражданской войны.

— Войны?!

— Ни больше ни меньше.

— Дворянская оппозиция?

— Да. Ситуация обострена до предела. Карлеиз наводнен сторонниками графа Бельтрамоно, это лидер несогласных с намечающимися реформами. Король и королева в сущности находятся на положении заложников. Принц Оливер сумел выскользнуть. По-видимому, он отплыл в колонии за верными войсками.

— Это же очень далеко! Он не успеет.

— Не успеет. В Кингстаун уже стягиваются отряды дворянского ополчения.

— Тогда нам лучше вернуться на свои корабли.

— Безусловно. Только вот добровольно нас не отпустят.

Камея на секунду растерялась.

— Не выпустят?! Но как же так? Мы ведь — официальное посольство! Дипломатическая неприкосновенность…

— И тем не менее, ваше высочество, тем не менее. Не выпустят.

— Да почему вы так думаете?

— Да потому, что для Бельтрамоно принцесса Поммерна есть лучшая гарантия того, что померанский адмирал Мак-Магон будет сговорчив. Задержка лишь в том, что граф сейчас в пути, он вот-вот должен вернуться из Покаяны. Понимаете, что он там делал?

— Просил помощи?

— Наверняка.

— Ой, до чего же неудачно сложился наш визит… Западня?

— Совершенно верно.

— И что, нет никакого выхода?

Ответить герцог не успел: в дверь постучали.

— Любопытно, — сказал дон Алонсо. — И кто бы это мог быть?

Камея поморщилась.

— Если не ошибаюсь, графиня Бельтрамоно. Ну и надоедливая же особа, доложу я вам. Теперь я понимаю, почему эта леди от меня ни на шаг не отходит.

Но она не угадала. Как только дверь открылась, через порог ступил Альфонс Четвертый. Собственной его величества персоной. В парадных, усыпанных самоцветами, но — в доспехах. А на боку у короля висела шпага. Тоже парадная, но вполне боевая.

— Ваше высочество, ваша милость, примите мои извинения, — сказал Альфонс, отвешивая быстрые поклоны. — Я почти вломился в ваши покои, прервал вашу беседу. Очень сожалею.

— Что вы, сир, — искренне сказала Камея. — Поверьте, мне всегда приятно вас видеть.

— Верю, дитя мое, — как-то устало улыбнулся король. — Но увы, сейчас нам предстоит расстаться. Видите ли, по некоторым причинам для вас и ваших спутников будет безопаснее вернуться на один из кораблей Поммерна. Мне страшно жаль, но это нужно сделать немедленно.

Камея и герцог переглянулись.

— Хорошо, — сказала Камея.

Король поклонился.

— Благодарю, вас, принцесса. Не обижайтесь! Личные вещи пришлют вам при первой возможности.

Монарх посторонился, давая возможность гостям выйти первыми. Выглядел он не лучшим образом — постарел, осунулся, глаза запали.

Видимо, положение было и в самом деле неважным, поскольку в коридоре толпились вооруженные гвардейцы личной охраны Альфонса Четвертого. А леди Бельтрамоно со своим эскортом куда-то исчезла.

Камея не могла не ощутить тревогу. Уже то, что для вывода из замка померанской делегации потребовалось вмешательство самого повелителя Альбаниса, говорило о многом. Да и сам исход чрезвычайно напоминал бегство — сразу за королем, в пространстве между двумя шеренгами солдат гуськом следовали юные дамы в придворных нарядах, за ними шел герцог в шлафроке. Процессию замыкал камердинер в одной рубашке, но с парой чемоданов, куда он наспех побросал самые необходимые из вещей своего господина.

Они спустились в нижнюю галерею. Здесь пришлось немного задержаться, пропуская группу солдат, которые куда-то катили небольшую армейскую пушку. Потом мимо них провели человека в ручных кандалах и с завязанными глазами.

Пользуясь возникшей задержкой, Камея поравнялась с королем и тихо спросила:

— Можем ли мы чем-то помочь, ваше величество?

— Что? — спросил тот, очнувшись от своих мыслей. — Помочь? Да, дитя мое. Могли бы. Спасибо! Но давайте поговорим об этом чуть позже.

Все так же сопровождаемые гвардейцами, они спустились этажом ниже, потом миновали анфиладу полутемных и совершенно пустых залов. Затем свернули в еще менее освещенный поворот, после чего уткнулись в глухую стену.

Камея не сразу разглядела, что слева есть узкая, почти совсем неосвещенная лестница. На нижних ступенях этой лестницы стояли какие-то женщины с наброшенными на головы платками.

Перед ними Альфонс Четвертый остановился.

— Хочу попросить вас вот о чем, ваше высочество. Не согласитесь ли вы на некоторое время приютить королеву?

— Приютить? — ошеломленно переспросила Камея.

— Да. На «Поларштерне». Или на любом другом из кораблей вашей славной эскадры. Надеюсь, вы понимаете, почему я вас об этом прошу?

Камея ощутила странную сухость в горле.

— Думаю, что да, ваше величество. А как же вы?

— Обо мне речи быть не может, — твердо сказал король. — Я остаюсь в Карлеизе. Согласно своему положению, долгу и желанию. Не думаю, что опасность чрезмерно велика. Но лучше ее переоценить, чем недооценить.

— Альф, — дрогнувшим голосом сказала королева. — Помни свои обещания.

— Да, дорогая, — сказал Альфонс. — Я все помню, не волнуйся.

И он поцеловал руку жене. Потом несколько мгновений царственные супруги простояли молча, глядя друг другу в глаза. И Камея поняла, что за эти мгновения два пожилых человека успели вспомнить если не все, что их связывало, то очень многое. Они прощались.

Камея первой выпрыгнула из кареты и без промедления побежала к высившемуся над пирсом борту «Поларштерна». Серому, непарадному, но столь родному.

Часовые вскинули штуцеры «на караул».

— Ваше высочество?! — ахнул вахтенный офицер. — Вы?!

— Я, я.

— О, а кто это с вами?

— Пропустить немедля, вопросов не задавать! — отчеканила Камея невесть откуда взявшимся командирским голосом.

— Великолепно, — шепнул герцог.

— Что, и этих альбанских солдат тоже? — недоуменно спросил мичман Петроу.

— Да, и этих солдат — тоже.

— Яволь, — отозвался Петроу.

— Виталий, прошу вас срочно вызвать герра шаутбенахта на палубу, — несколько мягче сказала Камея.

— Слушаюсь.

На борт поднялась Лилония и сопровождавшие ее дамы. Все они шли под густой вуалью. Трое альбанских гвардейцев несли небольшой багаж королевы.

— Мадам, — сказала Камея. — Герцогиня проводит вас в мои покои. Теперь они — ваши. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

Королева молча кивнула.

Последовав за Инджин, она вместе со своей небольшой свитой скрылась в кормовой надстройке. Но перед тем, как перешагнуть коммингс, Лилония повернулась в сторону Карлеиза, возвышающемуся над бухтой, и дважды взмахнула платком.

— Неужели ее можно оттуда видеть? — удивилась Изольда.

— Почему же нет? — ответил герцог. — Еще не совсем стемнело, достаточно иметь обычную подзорную трубу.

— Но это значит, что из замка кто угодно может рассматривать нашу палубу?

— Безусловно. Мы здесь — как на ладони.

От этого диалога ощущение безопасности, испытываемое Камеей с момента возвращения на яхту, исчезло. Напротив, опять вспыхнула тревога, чувство надвигающихся невзгод, бороться с которыми было неизвестно как. «Поларштерн» в этой чужой, готовой сойти с ума стране, оказался одиноким и беззащитным островком благополучия. Ведь можно было так легко ворваться на него с берега…