Хроники Кадуола

«Но послушайте! — хрипло возмутился человек, называвший себя Ирлингом Альвари. — Кому какое дело, под какими именами мы путешествуем?»

Бодвин Вук проигнорировал вопрос: «Ваши преступления отвратительны и бесчеловечны. Возможно, по-своему вы испытываете какой-то стыд, но о сожалении в вашем случае говорить не приходится. Поэтому я не стану читать вам лекции о нравственности — вы все равно меня не поймете и только соскучитесь. Гораздо интереснее для вас будет узнать, что мы вынесли приговор и определили размеры вашего наказания. Молчать! Без разговоров! Слушайте внимательно! Каждый из вас заслуживает мгновенной расправы, как вредное насекомое. Лично я предпочел бы видеть, как вы пляшете вшестером в петлях под тенистым шардашем, в такт аккордам струнного квартета. Не исключено, что я так-таки позволю себе это удовольствие.

Однако! Несмотря на отвращение, вызываемое самим фактом вашего существования, в настоящее время мы нуждаемся в деньгах больше, чем в трупах. Короче говоря, вы можете избежать смерти, заплатив один миллион и тысячу сольдо — каждый».

Несколько секунд все шестеро стояли молча — их представления менялись по мере того, как они оценивали все последствия новой катастрофы. Один за другим они стали бормотать себе под нос, а затем выражать негодование в полный голос. «Миллион сольдо? С таким же успехом вы могли бы попросить луны Гейдиона!» «Если я уплачу миллион, я разорен, я нищий!» «Даже если я продам все, что у меня есть, то вряд ли наскребу миллион!»

Один арестант в ужасе воскликнул: «Я заплатил бы, но не могу собрать такую сумму сразу!» Другой поддержал его: «Я тоже! Не можете же вы ожидать, что мы носим такие деньги в кармане! Неужели нельзя сократить штраф — ну, скажем, до девяти-десяти тысяч?»

«Ага! — поднял указательный палец Бодвин Вук. — Вы думаете, я с вами торговаться буду? Платите столько, сколько требует приговор, и ни гроша меньше!»

Обращаясь скорее к своим коллегам, а не к преступникам, Шард негромко заметил: «Обратите внимание — Ирлинг Альвари, банкир и финансист, молчит и смотрит в сторону. Надо полагать, для него выплата штрафа не представляет никакой проблемы. По-моему, он мог бы без труда занять необходимые суммы каждому из своих спутников и перевести на наш счет шесть миллионов и шесть тысяч сольдо. По возвращении в Соумджиану его банк мог бы оформить эти задолженности в качестве займов, обеспеченных имуществом должников».

«Бесполезные рассуждения! — заявил Ирлинг Альвари. — С какой стати я должен заниматься сбором выкупа для вашей банды?»

«Напротив! — возразил Бодвин Вук. — Блестящая, благородная идея! Она значительно упрощает дело».

«С вашей точки зрения — возможно. Но я банкир, а не альтруист».

«Мы никогда не предполагали, что банкир может оказаться альтруистом! — развел руками Бодвин Вук. — Это противоречило бы законам природы!»

«Мне эти люди совершенно незнакомы. Они не могут доказать свою кредитоспособность. Кто и каким образом гарантирует мне погашение задолженностей?»

«Сядьте за стол и оформите долговые обязательства. У вас это не займет много времени. Подозреваю, что возможность получения процентов даже вызовет у вас профессиональный интерес».

«Это противоречит всем правилам, чрезвычайно неудобно и создает неоправданный коммерческий риск! — продолжал упираться Альвари. — Предоставление займов на скорую руку чревато тысячами осложнений».

«Никаких осложнений! — просиял Бодвин Вук. — Выпишите обеспеченный резервами вашего банка чек на шесть миллионов и шесть тысяч сольдо, и мы получим эти деньги по обычным каналам. Как только эту сумму переведут на счет управления, перед вами откроются двери тюрьмы».

«Как называется ваш банк?» — спросил Шард.

«Я — владелец Мирцейского банка».

«Солидное учреждение! — одобрил Бодвин Вук. — В более благоприятных обстоятельствах мы были бы рады заручиться вашим содействием в качестве делового партнера. Прежде чем вы покинете Кадуол, я был бы не прочь проконсультироваться с вами по поводу моих капиталовложений».

5

Глоуэн стоял у конторки регистратуры гостиницы «Араминта», ненавязчиво изучая собравшихся в вестибюле. Целая толпа туристов только что прибыла на пассажирском звездолете «Субсветовой гипердинамик» компании «Персейские трассы» — возможно ли, что среди этих с первого взгляда вежливых и добропорядочных людей были владельцы билетов, предоставлявших право на участие в экскурсии «Верх блаженства» на острове Турбен?

Глоуэн переводил взгляд то на одних, то на других — не все, кого он искал, должны были быть мужского пола. По словам Саффина, Сибилла намеревалась развлекать группу из четырех мужчин и четырех женщин. Подозревать можно было каждого, кто направлялся в Йиптон.

Подмножество туристов, желавших посетить Йиптон, было нетрудно локализовать. Всех, кто садился на йиптонский паро́м, уже обыскивали с тем, чтобы не допустить контрабанду оружия и твердой валюты; обыск позволял задержать тех, у кого на руках были билеты на экскурсию «Верх блаженства».

И что с ними делать после этого? Глоуэн отвернулся — к счастью, ему не приходилось принимать такие решения.

Он прошел в кабинет заведующего гостиницей и внимательно просмотрел список постояльцев, отмечая в записной книжке имена, по его мнению заслуживавшие внимания.

Процедура заняла часа два. Закончив, Глоуэн покинул гостиницу и направился в «Старую беседку». Там он должен был встретиться с отцом, занимавшимся сходным расследованием на космическом вокзале.

Проходя мимо взлетного поля и ангаров, Глоуэн услышал за спиной знакомый голос Чилке: «Ты куда?»

«В «Старую беседку»».

«Если не возражаешь, я с тобой пройдусь немного».

«Никаких возражений».

Они прошли остаток Пляжной дороги и свернули на Приречную. «Хотел с тобой посоветоваться, — нарушил молчание Чилке. — Мне кое-что не дает покоя».

«Заранее заявляю, что ни в чем не виноват и ничего такого не делал!»

«Виноват в данном случае скорее я, а не кто-нибудь другой. Видишь ли, твой отец проронил пару слов о безобразиях на острове Турбен. В частности, он упомянул о грузной особе с отвратительным характером, по имени Сибилла».

«Очень хорошо ее помню».

«По словам Шарда — а он пересказывал сведения, полученные от тебя — у Сибиллы на лбу была черная татуировка: вилка с двумя рогами, загнутыми навстречу».

«Примерно так она и выглядела. Я успел взглянуть только один раз, но этот знак или символ западает в память».

«В высшей степени странно! — сказал Чилке. — Совершенно не могу понять, что происходит».

«Что ты имеешь в виду?»

Немного помолчав, Чилке ответил: «Кажется, я тебе рассказывал несколько лет тому назад, как и почему я оказался на станции Араминта».

«Рассказывал — хотя, признаться, я не припоминаю все подробности. Тебя сюда устроил Намур, не так ли? После того, как ты работал на ферме, где хозяйка хотела тебя на себе женить».

«Примерно так. Помнишь, что я тебе говорил про хозяйку этой фермы?»

«Нет, ничего определенного. Кажется, ты описывал ее как высокую и дородную женщину, от которой хотелось держаться подальше».

«Нечто в этом роде. Кроме того, у нее была очень белая кожа и черная татуировка на лбу — вилка с двумя зубьями, загнутыми навстречу».

«И ты подозреваешь, что хозяйкой фермы была Сибилла?»

«Сибиллу я не видел, так что этого я не могу сказать. Одно совершенно очевидно — Намур, будучи знакомцем хозяйки фермы, устроил меня здесь, на станции Араминта, не случайно. Но зачем? Какое отношение я, Юстес Чилке, имею к их темным делишкам? Если я прямо спрошу об этом Намура, он только рассмеется мне в лицо».

«Думаю, что ты прав. Если бы мы знали все, о чем знает, но не говорит Намур, в нашем уголке Галактики стало бы гораздо меньше тайн».

Чилке рассмеялся: «Намур — просто чудо. Но меня очень интересует, как выглядела госпожа Сибилла — помимо татуировки и впечатляющих размеров».