Такие разные миры. Сборник

– Конечно!

– Я тоже это знаю, – сказал Джокер. – Послушайте, Адольф, я изучал этот план Шлёппина…

– Вы хотите сказать, план Шлиффена, – поправил Гитлер.

Фюрер был словно загипнотизирован этим высоким усмехающимся человеком. Когда Джокер пригласил его к столу, Гитлер пошел за ним. Джокер достал из-под плаща большую карту и развернул.

– Взгляните. Здесь указаны нынешние позиции. Не тревожьтесь насчет того, как именно я это раздобыл, у меня ваши секреты в полной безопасности. Итак, смотрите: дивизии Манштейна у вас здесь и здесь, а фон Рундштедт сидит на заднице вот тут, у швейцарской границы, а Кейтель околачивается перед линией Мажино. Почему бы не отозвать их всех, оставив только Кейтеля возле Швейцарии? Он будет отвлекать противника, заставит думать, что вы собираетесь нанести удар где-то в другом месте. А вы возьмете всю свою пехоту, а также бронетанковые дивизии и перегоните прямиком сюда. – Рука в перчатке тяжело опустилась на Бельгию и Голландию.

– Именно этого я и желаю, – тихо сказал, почти прошептал Гитлер. – Но если что-то сорвется…

– Адольф, – сказал Джокер, – я уже довольно долго занимаюсь подобными вещами. Хочу кое-что вам сказать.

– Слушаю вас, – сказал Гитлер. – Принести вам выпить?

– Позже. А сейчас, пожалуйста, выслушайте внимательно. Вы должны выстроить у себя в голове дерзкий план, а затем выполнять его без оглядки. Вы меня понимаете?

– Да, да, именно этого я и хочу. Но генералы…

– Кто руководит Германией? Вы или генералы?

Гитлер поднял горящие глаза и схватил кисть собеседника дрожащими руками.

– Джокер, я это сделаю! Хватит мне слушать предостережения трусливых и глупых генералов. Я, наверное, в любом случае бы так поступил, но вы убедили меня, что сейчас самое время. Джокер, как я могу вознаградить вас?

– Просто черкните пару слов на клочке бумаги о том, что я сделал для вас и для Германии, – сказал Джокер. – Покажу своей девушке.

Девятого мая Джокер снова побывал в рейхсканцелярии, желая убедиться, что фюрер все сделал как надо. Гитлер был рад ему. Он произносил речи перед своими генералами, излагая им новый план. Но было несколько деталей, вызывавших у него сомнение. Джокер смог их прояснить. По его совету группа армий «B» фон Бока была сокращена до двух армий, что сделало ее более маневренной. Высвободившаяся 18‑я армия под командованием Георга фон Кюхлера получала задачу напасть на Нидерланды. Армия Рундштедта начинала наступление 10 мая. Она растягивалась широким фронтом между средним течением Мааса и Мозелем. Из ее сорока шести дивизий семь были бронетанковыми. По настоянию Джокера ее поддерживали двадцать семь дивизий. Пока они готовились к наступлению, группа армий «C» фон Лееба, состоящая из двух армий, грозила атаковать линию Мажино, отвлекая тем самым большое количество французских войск.

Силы фон Рундштедта стремительно наступали. Он смел слабое бельгийское сопротивление в Арденнах и пробился через две недоукомплектованные французские армии, в состав которых до сих пор входила кавалерия.

Гитлеру не нравилось, что Джокер поселился у него в штабе, поскольку безумная улыбка этого человека нервировала личный состав, и к тому же генералы могли счесть, что их вождь непреодолимо попал под влияние американского сумасшедшего. Гитлер сказал об этом Джокеру, тот усмехнулся: «Я понимаю, когда мое присутствие бывает нежелательно». Он снял резиденцию в «Принснахте», лучшем берлинском отеле. Там у него была прямая линия с Гитлером, который к тому же платил по всем его счетам.

К середине мая был достигнут перелом. Союзные армии в беспорядке отступали, германские танки замыкали огромное кольцо окружения, а британская экспедиционная армия отступала к Дюнкерку. Казалось, война закончилась, едва успев начаться.

Джокер с триумфом возвращался в «Бад фляйштайн», к своим украденным произведениям искусства и к Петре. В кармане у него лежало письмо за подписью Гитлера, превозносившее роль, которую Джокер сыграл в славной победе, и объявлявшее его другом Третьего рейха, другом самой высшей пробы.

Приехав в клинику, Джокер направился прямиком к себе. На траве вокруг дома сгрудились несколько бронированных автомобилей. Холодея от страха, он вошел и увидел немцев в летной форме, которые вытаскивали его богатство. Обнаружить его было несложно. Не так много укромных мест в съемном коттедже, чтобы спрятать большую коллекцию полотен, скульптур и ювелирных изделий.

– И чем это, ребята, вы тут занимаетесь? – спросил он.

Молодой офицер подошел к нему, щелкнул каблуками и отдал честь.

– Лейтенант Карл фон Крауснер, к вашим услугам, – сказал он. – Чем могу быть полезен?

– Вольно, – махнул кистью Джокер. – Прикажите своим молодчикам положить все мои вещи на место.

– Вы утверждаете, что это ваши сокровища?

– Конечно! Они уже много лет принадлежат моей семье.

– И вы всегда путешествуете в Европу с произведениями итальянского искусства ценой в неисчислимые миллионы долларов?

– Черт подери, вы совершенно правы, – сказал Джокер. – Люблю, когда меня окружает хорошее искусство, а не эти дешевые картинки из журналов. – Он кивнул на картины, развешанные на стенах коттеджа.

– Ничего не могу поделать, – сказал лейтенант фон Крауснер. – Эти предметы конфискованы по прямому распоряжению самого фельдмаршала Геринга.

Джокер сразу умерил пыл. Он знал фамилию второго человека в Германии и главнокомандующего люфтваффе – немецких военно-воздушных сил.

– Наверное, это какая-то ошибка, – сказал Джокер. – У меня разрешение властей на самом высоком уровне.

– Мне об этом ничего не известно, – сказал лейтенант. – Вам придется переговорить с самим рейхсмаршалом.

– Где я могу его найти?

– Сейчас он гостит в этой клинике.

Джокер поспешил обратно в отель и спросил управляющего, где Геринг.

– В своем люксе, – сказал Герстнер. – Но он запретил беспокоить его.

– Фу-ты ну-ты! – фыркнул Джокер и быстро зашагал вперед, невзирая на протесты Герстнера.

Джокер пронесся по холлу, расталкивая людей, взлетел по ступенькам и остановился у двери «президентского» люкса. Что-то в ней было знакомое… Ну да, конечно, это же номер Петры! Джокер разозлился не на шутку. Эти люди вздумали его дурачить?! У входа стоял немецкий солдат со «шмайсером». Джокер ринулся к двери, не обращая на него внимания, и уже почти постучал.

– Найн! – выкрикнул солдат и вскинул оружие.

– Остынь, мальчик! – Джокер вынул из кармана пригоршню белого порошка и швырнул солдату в лицо. Часовой энергично чихнул три раза и без чувств осел на пол.

«Новый сонный порошок Джокера всегда на высоте, – подумал Джокер. – Через пару часов солдатик проснется с похмельем и воспоминанием о снежинках».

Он тронул дверь. Та оказалась не заперта. Джокер открыл ее и вошел без приглашения.

Из спальни доносился смех. Один из голосов был высоким, немного надрывным. Петра. Второй – глубокий, грубый и неестественный. Должно быть, рейхсмаршал. Джокер вошел в спальню.

Там в большом кресле сидел Геринг. Это был огромный толстяк с удивительно неприятным выражением лица. Рукава у него были закатаны, обнажая толстые, как ляжки, руки. Китель с несколькими рядами медалей аккуратно висел на стуле. Когда вошел Джокер, рейхсмаршал разливал шампанское по двум высоким бокалам. Петра была здесь же. На ней был пеньюар, светлые волосы свободно рассыпаны по плечам. Рядом с шампанским на столике валялись разнообразные наркотики и шприцы. Фонограф играл немецкий военный марш. Полуденное солнце, струившееся через жалюзи, высвечивало рытвины на лице Геринга. Говорили, что он страдал от множества болезней, сплошь вызванных пристрастием к наркотикам и иными пороками.

Петра опомнилась первой.

– Джокер? А мне казалось, ты еще в отъезде. Познакомься, это мой хороший друг, фельдмаршал Герман Геринг.

– Наслышан о вас, – сказал Геринг. – Сумасшедший американец, который давал советы фюреру. Хотя, конечно, фюрер не нуждается в советах.