Стрелки часов

*

Уже у самой границы Научного центра меня встретил мрачноватый юноша. Черты его лица были геометричны и резки, как будто их высекли на скале. - Унар,- представился он. Это был один из самых талантливых моих учеников, о котором я знал только понаслышке, а видел сейчас впервые. - Мы изменили ДНК по твоей формуле, учитель,- сказал он.- Образовавшаяся протоплазма полностью соответствует твоим прогнозам. Мы приладили аппараты машущих крыльев - все другие виды транспорта на территории первого Научного центра были запрещены - и, пролетев свыше двухсот километров, приземлились на ромбической площадке. Посреди нее возвышалось здание лаборатории, к которому вело четыре дорожки. На площадке не было ни одного деревца, вместо них по краям дорожек выстроились прозрачные столбы. В них голубовато светились спирали, вспыхивали и гасли искры, растекался дым, постепенно заполняя пустое пространство внутри столба, вырываясь тоненькими струйками сквозь несколько отверстий. Воздух на территории центра постоянно стерилизовался, чтобы ни один посторонний фактор не мог помешать точности опытов. Мы шли очень медленно, пока я не догадался, что Унар, помня о моем возрасте, боится утомить меня быстрой ходьбой. Я улыбнулся и пошел так, что он едва поспевал за мной. Двери лаборатории поднялись при нашем приближении. Мы вступили в коридор, и, пока шли по нему, автоматы успели обработать нас ультрафиолетом и распыленными препаратами. Когда экран показал, что мы уже достаточно стерильны, отворилась вторая дверь - и мы вошли в демонстрационный зал. Послышалось приветствие. Я обернулся, но не успел разглядеть того, кто стоял за пультом. На стене-экране поплыли кадры, и мое внимание переключилось на них. - Ты видишь вкратце ход опыта,- с запозданием сказал Унар. Появились формулы. Цифры были написаны моим почерком и словно подпрыгивали от нетерпения, от непреодолимого желания подхлестнуть события. Затем на стене одна за другой возникли несколько карт расположения нуклеотидов в звеньях ДНК. Я увидел приборы и аппараты, клубящиеся растворы, людей, дежуривших за пультами. - Мы шли по указанному тобой пути, но вносили и своп изменения,- сказал Унар.- Ты ошибся, определяя роль тридцать шестого и сто девяносто второго...- Он сказал это очень сурово, и я почувствовал вину перед занятыми молодыми людьми.- Но в общем ты был прав. Мы синтезировали ДНК по этой формуле, ввели в раствор и получили вот такие скопления клеток. Стена осветилась изнутри. В ней, как в аквариуме, плавало несколько студенистых комочков. - Увеличиваю температуру раствора до кипения,- сказал Унар. Появились пузырьки, они лопались, жидкость в стене забурлила, помутилась... - До трехсот градусов... Раствор изменил цвет, стал светло-зеленым, начал темнеть. Изменился и цвет живых комочков. Но они не распадались. - До пятисот градусов... Раствор стал оранжевым. В такой же цвет окрасились и комочки. - А теперь обработаем эти образования мощными энергетическими разрядами,проговорил Унар.- Включаю рентгеновские установки, электрические поля, ускорители протонов... Никакая живая ткань не смогла бы выдержать таких ударов. Но студенистые комочки ответили на потоки энергии образованием защитных энергетических ободочек и внутри них чувствовали себя превосходно. Я подумал о том, какими могли бы быть ткани наших организмов, если бы в первобытном бульоне, где зарождалась жизнь, было чуть больше железа и меньше азота. А если бы цепочки ДНК случайно расположились вот так... - Я покажу вам гигантскую бактерию, синтезированную на основе новой ДНК,сказал Унар. В стене появились извивающиеся гусеницы. Я подошел поближе, чтобы лучше их рассмотреть. Тела этих экспериментальных моделей были созданы так, чтобы видеть все процессы, происходящие в них. - Эти модели можно уничтожить лишь потоками энергии Кейля... Я бросил взгляд на Унара. Он не помнил того, что помнил я. Для него тут нет ничего, кроме опыта. А я вот думаю, что, пожалуй, хорошо, когда наука не очень обгоняет социальные отношения. Я не могу не содрогнуться при мысли о том, что случилось бы с человечеством, выведи ученые таких бактерий во времена, когда люди убивали друг друга... Но почему я подумал об этом? Ведь не было никакого повода. Вокруг ровесники по новому времени" в котором прошлое никогда не воскреснет. Голос Унара отвлек меня от размышлений: - А теперь посмотрите на синтезированного зверька номер семь со шкуркой из новой ткани. Она светилась разными оттенками, переливалась, мерцала - могучая защитная оболочка. Если бы природа обладала разумом и, хорошенько подумав, создала кожу человека из такой ткани, то... Будто кто-то повернул выключатель в моем мозгу, и мысль погасла. Я растерянно смотрел на человека, стоящего рядом со мной, и никак не мог вспомнить, о чем только что думал. Лишь спустя несколько минут вздохнул с облегчением, вспомнив: я думал о том, что было бы с нами, обладай природа человеческим разумом?

*

- Можешь поздравить,- сказал Юра,- заканчиваем исследования. Наконец-то доложишь об этом, и на нас перестанут вешать собак... "Ну и живучи же эти старинные поговорки!"- думал я. - Ради приличия мог бы изобразить улыбку,- сказал Юра, и его оттопыренные уши задвигались и покраснели.- Ты становишься угрюмым и невозмутимым, как... "Как что?- подумал я.- Как наскальное изображение... Или как мой стол... Но почему стол?" - О чем ты думаешь?- вспылил Юра.- Слышишь, мы заканчиваем исследования! - Да, да,- проговорил я, не в силах выбраться из хаоса собственных мыслей. Он выразительно махнул рукой: дескать, а ну тебя! - Унар тебе рассказывал о своем опыте? Как они изменили формулы? Наконец-то удалось сосредоточиться на его словах. Я с готовностью включил проектор, чтобы записать для него измененные формулы. Перо самописца заметалось по листу, вычерчивая какие-то круги - совсем не то, что было нужно и что я пытался вспомнить. - Ты стал слишком умным, твои шутки до меня не доходят! - Юра уже злился по настоящему. Я почувствовал, как на лбу выступают капли пота от напрасных усилий "выдоить" память. Самописец рисовал теперь квадраты, а в них - изломанные перепутанные линии. Это была картина стены-аквариума в лаборатории Унара. Там плавали тогда студенистые живые комочки... Больше ничего вспомнить я не мог. Выключил проектор. - Забыл,- сказал я.- Понимаешь, Юра, забыл... Вызови Унара, спроси у него. Это не я шучу. Память подшучивает надо мной. Во взгляде Юры появилась озабоченность. - Ладно,- сказал он. Подойдя к двери, он обернулся и еще раз озабоченно посмотрел на меня... г Я остался один. Ни о чем не думал, только пытался вспомнить измененные формулы. Сейчас это было для меня самым важным на свете. В конце концов пришлось включить стимулятор памяти. Я вертел ручку настройки, и счетчик показывал растущее напряжение. Я вспомнил свои формулы. Но какие же изменения внес в них Унар? Вспыхнул красный глазок напряжение на пределе. Автомат безопасности отключил стимулятор. Я так и не мог вспомнить изменений в формулах. В моей памяти их не было, хотя они должны были находиться там...