Храмы Айокана

Потолок тут был ниже, чем в коридоре, свет горел более тускло, стены почернели от дыма и какого-то странного неприятного грибка. Здесь воняло еще отвратительнее и гораздо сильнее, и от этого смрада у странника к горлу подступила тошнота, но жрецы по-прежнему никак на него не реагировали.

Внезапно Блейд напрягся, уловив неприятно знакомый запах.

Так пах сок кустов, растущих у озера, обладающий какими-то таинственными наркотическими свойствами, - сок, который собирали в металлические бутылочки жрецы Айокана и который представлял для них такую ценность. Где-то в этом подземелье его или хранили, или использовали в больших количествах. Для чего? Религиозные культы часто используют наркотики в самых различных целях. Блейд не знал, зачем сок нужен местным жрецам, но предчувствия у него были самые скверные.

Теперь разведчик не только чувствовал запахи, но и слышал всевозможные звуки. Опознать их Блейд не мог, - он даже толком не знал, где находится, - но решил выяснить как можно больше, даже если впоследствии полученная информация окажется бесполезной. Привычка добывать все возможные сведения въелась ему в душу еще на Земле, и восемнадцать путешествий в Измерение Икс тоже не прошли бесследно. Всегда оставался шанс, что он выяснит нечто интересное, нечто такое, что поможет ему выжить или хотя бы продержаться немного дольше.

Поэтому Блейд внимательно улавливал звуки, доносившиеся из отвратительно пахнувшей тьмы, пытаясь сообразить, что же он слышит. Лязг цепей, шаги стражников, плеск воды (или помоев?), иногда человеческие голоса... Некоторые из них монотонно выводили знакомые Блейду молитвы Айокану, другие резким тоном отдавали приказания; кто-то рыдал, стонал, кричал в ярости или от боли и отчаяния,

Разобрав эти последние звуки, Блейд содрогнулся, по спине у него пробежал холодок. Перспективы выживания становились все менее радужными,

Они миновали несколько окованных бронзой дверей из камня или из толстых деревянных брусьев, перекрытых досками крест-накрест. Несколько дверей были распахнуты, и, пока жрецы несли носилки по коридору, Блейд разглядел, что делалось за ними. Происходящее вполне соответствовало доносящимся до его ушей воплям и стонам. Кажется, на благополучный исход надеяться не приходилось... Впрочем, напомнил себе странник, в Измерении Икс нигде не стоило рассчитывать на благополучный исход - по крайней мере, если не позаботиться о его тщательной подготовке.

К стенам были прикованы люди с вылезшими из орбит глазами. Пленники тщетно пытались вырвать цепи из стен, стонали и выли, как умалишенные. Оставалось только гадать, на самом ли деле они помешались или их просто напичкали наркотиками.

Некоторые мужчины свободно бродили по комнатам - вернее, уже не мужчины, а евнухи. Грязно-белые повязки с засохшими пятнами крови свидетельствовали о том, что их оскопили не так давно. Некоторые из них казались совсем юными - они наверняка еще ни разу не делили ложе с женщиной.

Кое-кого из пленников приковали к стене только за одну ногу. Они дико кричали, бросаясь на стоявшие рядом чучела, били их, пинали свободной ногой, рубили мечами. Некоторые из них носили маски в форме головы летучей мыши.

Разглядел Блейд и женщин. Большинство из них были молоды и красивы, но все они казались безжизненными статуями с пустыми глазами. Женщины сидели или лежали, прикованные цепью; одежды на них не было. В отличие от мужчин, покрытых грязью и въевшейся в поры копотью, женщины выглядели так, словно только что приняли ванну, а их длинные волосы, тщательно вымытые и расчесанные, ниспадали на плечи тяжелыми волнами. Однако на лодыжках у всех виднелись следы кандалов, а на спинах у некоторых - глубокие полузажившие рубцы, оставленные кнутом. Блейд не представлял, зачем служителям Айокана нужен этот ад местного значения, но с каждой минутой они становились ему все менее симпатичны.

Наконец жрецы выбежали в коридор, где потолок был так низок, что оказался всего в нескольких дюймах от носа Блейда. Тут носильщики остановились, а затем, продвинувшись вперед на несколько футов, опустили носилки на пол.

Блейд исхитрился незаметно повернуть голову, стараясь не терять происходящее из виду. Он находился в камере с белым потолком, полом и стенами; дверной проем закрывала толстая бронзовая решетка.

Семь жрецов быстро попятились назад к выходу. Восьмой - судя по виду, чувствовавший себя как факир, заклинающий первую в жизни змею, - склонился над носилками, достал бронзовый нож с длинным лезвием и левой рукой разрезал веревки, что стягивали запястья и лодыжки Блейда. Это отняло минут пять, потому что рука у священнослужителя заметно подрагивала. Потом, быстро сунув нож за пояс, он отпрыгнул к двери, прежде чем Блейд успел шевельнуться. Решетка захлопнулась, и жрецы установили толстые доски крест-накрест.

Странник при всем желании не успел бы ничего предпринять. Его руки и ноги одеревенели и начали синеть - он пролежал связанным много часов, так что какое-то время просто валялся на полу, не в силах подняться, пугаясь и скрежеща зубами. Кровообращение медленно восстанавливалось, и у Блейда возникло ощущение, что его неспешно пережевывает большой тупозубый крокодил - боль была почти невыносимой. Наконец он сумел встать и, прихрамывая на обе ноги, двинулся к выходу из камеры. Никто его не охранял; впрочем, проверив решетку на прочность, он понял, что этого и не требовалось. За такой решеткой можно было бы держать взбесившегося слона, не говоря уж о человеке в столь плачевном состоянии.

По всей вероятности, ему придется оставаться здесь, пока не явятся жрецы, чтоб вознести жертву Айокану. Это был единственный шанс, когда попытка освободиться могла закончится успехом, и этот шанс Блейд не собирался упускать. Если, конечно, жертвоприношение не свершится здесь, под землей, в недрах храма... Эта мысль совсем не понравилась Блейду, и он постарался побыстрее отделаться от нее.

В конце концов, он жив - значит, не все потеряно.

Глава пятая

Спустя некоторое время Блейд уже был склонен расценивать свою клетку в святилище как своеобразный санаторий. Никто не тащил его наверх или вглубь подземелья, чтобы отдать на съедение богу - летучей мыши, никто не тревожил его и не посягал на его жизнь. Несколько успокоившись, странник решил извлечь все возможные выгоды из создавшегося положения, поскольку принимали его здесь чуть ли не как почетного гостя. Впрочем, сам себе он скорее напоминал гуся, которого откармливают к Рождеству.