Звездные деяния

— По данным вычислительного центра, «Звездный рой» находится на расстоянии около трети светового года.

Приблизительность формулировки заставила Мэлтби нахмуриться. Она означала, что корабли сблизились на такой дистанции, при которой каждый из них находился в пределах надрезонансных полей друг друга — вторичное явление субпространственного радио, своего рода затухающее эхо подрезонанса с практически неограниченным распространением. В этих условиях точное расстояние до земного корабля определить невозможно — за исключением того, что оно не должно превышать трети светового года. «Звездный рой» мог находиться даже в нескольких милях от «Атмиона», хотя такая ситуация и представлялась маловероятной — близкие цели обнаруживали специальные радары.

— Мы уменьшили скорость до десяти световых суток в минуту, — продолжал между тем голос вахтенного офицера, — Поскольку мы следуем курсом, указанным в радиопослании земного корабля, и не теряем противника из виду, можно предположить, что наши скорости равны.

Это утверждение также было не вполне точным. Скорости кораблей, идущих быстрее света, можно сблизить, но невозможно уравнять. Разница станет заметна сразу после разделения надрезонансных полей обоих кораблей. Пока Мэлтби размышлял об этом, светлая точка на экране замерцала и погасла.

Мэлтби ждал. Наконец вахтенный произнес несчастным голосом:

— Отбой тревоги. Контакт с противником утерян. Меня заверили, что временно.

Прошло около часа, но световое пятно больше не появлялось. Время от времени Мэлтби поглядывал на экран, вспоминая слова адмирала Дрихана о возможных размерах «Звездного роя».

Он понимал, что командующий беспристрастно проанализировал ситуацию, чреватую множеством опасностей. Казалось невероятным, что корабль имеет такой гигантский размер, какой подразумевала леди Лорр. Похоже, командир земного линкора блефовала. Однако проверить степень справедливости ее утверждений можно будет лишь по числу сброшенных «Звездным роем» бомб.

Только шесть дней спустя «Атмион» снова вошел в надрезонансное поле земного корабля. На этот раз контакт удерживали до последней возможности; после чего, выверив курс вражеского линкора, обследовали планеты ближайших солнц.

Лишь на одной из них были обнаружены следы уничтожения. Да и то бомба, по всей вероятности неудачно сориентированная, ударила по одной из внешних планет системы — миру, вымерзшему настолько, что говорить о наличии здесь какой-либо жизни не приходилось.

Теперь планета не была холодна; ядерный удар превратил ее в клокочущий огненный ад, сжигающий скальную скорлупу и вгрызающийся в металлическое ядро. Планета превратилась в крошечное солнце. Но зрелище это не испугало экипаж «Атмиона». Вероятность того, что одна из сотен бомб обрушится на населенную планету, была близка к нулю, и считаться с ней не имело смысла.

На шестой день поисков экран внутренней связи в каюте Мэлтби ожил; на нем появилось лицо вице-адмирала Дрихана.

— Капитан Мэлтби, прошу вас явиться ко мне.

— Есть, сэр.

Мэлтби отправился сразу же. Дежурный адъютант приветливо кивнул ему и проводил в кабинет Дрихана. Сидя в кресле, командующий изучал документ, походивший на радиограмму. При виде Мэлтби он положил бумагу на стол текстом вниз и указал капитану на кресло против себя.

— Какое положение занимаете вы в среде мезоделлиан?

Вот и прозвучал наконец главный вопрос.

Страха у Мэлтби не было. Он внимательно смотрел на сидевшего за столом адмирала, изобразив на лице полнейшее замешательство. Дрихан был деллианином средних лет с типичными для этой расы обликом и психикой.

— Не могу с уверенностью сказать, как они ко мне относятся, — сказал Мэлтби, — По-видимому, в какой-то степени меня считают изменником. Всякий раз, когда их эмиссары обращаются ко мне — о чем я всегда информирую начальство, — я пытаюсь передать лишь один совет их руководству: придерживаться политики примирения и объединения.

— Что думают мезоделлиане о нынешней ситуации? — поразмыслив над словами Мэлтби, поинтересовался Дрихан.

— Не могу сказать. Мои связи с ними слишком слабы.

— Пусть так. Но не могли бы вы поделиться со мной собственными соображениями?

— Насколько я понимаю, — сказал Мэлтби, — меньшинство рассчитывает, что земной корабль рано или поздно обнаружит Пятьдесят Солнц. Следовательно, думают они, необходимо воспользоваться преимуществами сложившейся ситуации. Большинство же, уставшее от необходимости постоянно скрываться, решительно стоит за взаимодействие со всеми народами Пятидесяти Солнц.

— Каково процентное соотношение между этими группами?

— Около четырех к одному, — без колебаний солгал Мэлтби.

Дрихан колебался.

— Существует ли вероятность, что меньшинство начнет действовать в одностороннем порядке?

— Они хотели бы, но не смогут, — быстро ответил Мэлтби, — В этом я совершенно уверен.

— Почему?

— Среди них нет квалифицированных метеорологов.

Это тоже была неправда. Истина лежала глубже, чем наличие у той или иной группы каких-либо специалистов. Главное заключалось в стремлении Ханстона законным путем получить власть над мезоделлианами. Пока Ханстон верит в существование такой возможности, он не станет нарушать закон — по крайней мере так считали информаторы Мэлтби. На их сообщения он и опирался, сплетая в своих словах правду и ложь.

Дрихан тщательно взвесил каждое его слово и наконец произнес:

— Правительства Пятидесяти Солнц встревожены некоторыми положениями последнего ультиматума. Вы слышали его текст. Создается впечатление, будто он непосредственно адресован мезоделлианам, являющим собой как раз такую оппозицию, на которую могут опереться земляне. Совершив предательство, мезоделлиане могут обрести все, ради чего сражались в прошлом поколении.

Возразить на это было нечего — разве что слегка перефразировать свою предыдущую ложь:

— Соотношение четыре к одному — в пользу тех, кто стремится к единству с народами Пятидесяти Солнц.

На протяжении очередной паузы Мэлтби напряженно размышлял, в чем же кроется истинная причина этого допроса.

Не могут же те, кто стоит за адмиралом, основывать свои надежды единственно на уверениях капитана Питера Мэлтби! Дрихан откашлялся.

— Капитан, мне приходилось много слышать о так называемом двойном (или двойственном) разуме мезоделлиан. Но никто не мог объяснить мне, в чем заключаются его особенности. Не могли бы вы просветить меня?

— Здесь нет ничего существенного, — в третий раз хладнокровно солгал Мэлтби, — Думаю, преувеличенные опасения на сей счет связаны с небывалым ожесточением последних схваток той войны. Вы знаете, как выглядит нормальный мозг — неисчислимое множество нервных клеток, каждая из которых связана со множеством других. На этом уровне мозг мезоделлианина ничем не отличается от вашего. Если опуститься уровнем ниже, окажется, что в каждой клетке мезоделлианского мозга заключены длинные цепочки парных белковых молекул. Ваши не соединены в пары, а у него — соединены.

— Но что это дает?

— Деллианскую устойчивость мышления, способность противостоять любым его нарушениям, и нон-деллианские творческие способности одновременно.

— И все?

— Все, что мне известно, сэр, — солгал Мэлтби.

— А что вы можете сказать о гипнотических способностях, якобы присущих мезоделлианам? Никто не может толком сказать, как они проявляются.

— Насколько я понимаю, они использовали аппараты для внушения. Но это совсем другое дело. Неведомое часто порождает страх.

Дрихан, похоже, принял какое-то решение. Он взял со стола радиограмму и протянул Мэлтби.

— Это сообщение адресовано вам, — сказал адмирал и ворчливо добавил: — Если это шифр, то мы не смогли его расколоть.

С первого же взгляда Мэлтби стало ясно, что это действительно шифр. Так вот что руководило адмиралом! Сообщение гласило:

«Капитану Питеру Мэлтби, борт линейного корабля "Атмион". Правящий совет мезоделлиан благодарит за посредничество в переговорах с правительствами Пятидесяти Солнц. Заверяем, что соглашение будет неукоснительно соблюдаться, поскольку сообщество мезоделлиан крайне заинтересовано в получении обещанных привилегий».