Три эссе

Все это уже проходили и неоднократно.

Ведь побудило же что-то такого тонкого и возвышенного философа и мыслителя как Честертон написать: "Если бы о сонете было принято говорить в том же тоне, что и о водевиле, сонет вызывал бы не меньший ужас и недоверие... Если бы про эпическую поэму говорили, что она предназначена только для детей и горничных, "Потерянный рай" сошел бы за заштатную пантомиму, которая могла бы называться "Сатана-Арлекин, или Адам-в-ад-отдам". Зачем, спрашивается, Шекспиру писать "Отелло", если даже в случае успеха в панегирике будет значиться: "Мистеру Шекспиру вполне по плечу и более серьезные жанры, чем трагедия"?"

Его же, без сомнения, блестящему перу принадлежит и эссе "В защиту дешевого чтива" - и хотя в последнем ни слова не произнесено в защиту фантастики: а речь идет исключительно о приключенческой литературе - каждое слово может быть отнесено и к освещаемой нами проблеме.

Определенно, что веселое безрассудство "Лягушек" Аристофана за две тысячи лет устарело ничуть не больше, чем мудрость "Республики" Платона, хотя сегодня первое отнесли бы к разряду так называемых "легких", второсортных жанров. После Рабле, комедий Шекспира, О"Генри, Джерома, Ильфа и Петрова, Зощенко и Жванецкого на юмор и сатиру нападать страшновато. У фэнтези классиков, чьи слава и авторитет росли в течение десятилетий, гораздо меньше, а потому, помолясь, взялись за нее. Правда, ничто не бывает без причины.

Но говорят, говорят же, что фэнтэзи жанр вторичный, литература, так сказать, не первого сорта. Читают взахлеб, а после категорически отрицают. Не потому ли, что иначе придется признать, что не так живем. Если это первосортная, подлинная словесная живопись - то бишь, писание живого, действительного и настоящего - то действительны не мы, не большинство, а фэнтезийные герои, которые из книги в книгу, из романа в роман с горьким упорством покидают насиженные места, жертвуют благополучием и сытостью и отправляются искать правды, справедливости, истины.

Победа дьявола в том, что он сумел убедить всех, что его нет.

На нет и суда нет. Бороться не с кем. Вечная борьба Света и Тьмы, Добра и Зла уходит в область сказок, оставляя реальную жизнь.

Может, мы просто не хотим, чтобы фантастика была признана равной. Потому что в таком случае нам придется признать, насколько мы не правы, когда думаем, что ТОЖЕ ЖИВЕМ.